Айсель
Ветер, пронизывающий и порывистый ветер обнял Айсель. Распахнул полы коротенького пальто, взъерошил и без того неприбранную прическу, метнул горсть снега в лицо. Она вдруг почувствовала себя бесконечно одинокой в этом огромном городе, который никогда не спит, не медлит и никогда никого не ждет.
Артур должен был вернуться еще вчера, но срочные дела заставили его задержаться в Сиднее. Кажется, какая-то новая сделка или что-то в этом духе. Подруга заболела. Фионе звонить не хотелось. Кот – да с ним особо не пообщаешься. А свободные уши ей были ой как нужны. Ведь, подумать только, мама сошла с ума. Выйти замуж в 50 лет! И укатить на Гоа. Еще и тайком. И за кого? – за молодого художника, который ей, Айсель, в братья годится!
Она шла вперед, все убыстряя и убыстряя шаг, и внутренне негодовала. Мать всегда была импульсивной, еще в ее – Айсель – детстве она нередко бросалась то в одну, то в другую крайность, увлекалась всевозможными духовными практиками, изучала религию майя, писала книги, пыталась спать по методике какого-то ученого, - по 15 минут через каждые четыре часа. Это чтобы не спать ночью. Ей, видите ли, было жаль драгоценного времени. А теперь вот совсем разум потеряла.
Да, она, конечно, понимала, что думать так эгоистично и неправильно с ее стороны. За мать надо радоваться. Но вот что-то не получалось. Было безумно жаль себя и свою однообразную, небогатую на события жизнь. Так, скукота одна: дом – работа, дом – работа. Вечерний фильм. Походы в театр раз в полгода. Редкие вылазки на природу. И больше ничего. Ах, да. Еще книги. – Что бы она без них делала.
Поток ее мыслей внезапно прервал резкий звук удара и посыпавшегося стекла. Взвизгнули тормоза. Айсель оглянулась. Метрах в тридцати, как раз напротив ее любимого кафе, форд въехал носом в витрину галереи. Стекло, понятное дело, вдребезги. Но водитель был абсолютно цел. Он вышел из машины и, не обращая внимания на вопли администратора, направился к дороге, что-то поднял с проезжей части, прижал к себе. Администратор все это время шумел и виртуозно чертыхался. А потом вдруг наступила тишина. Айсель присмотрелась к белому пятну в руках водителя и застыла от изумления: мужчина держал в руках котенка.
У нее чуть слезы на глаза не навернулись. – Пойти на риск, разбить машину, чтобы уберечь жизнь этой крохе. Какой же он хороший, этот человек!
На душе у нее как-то сразу потеплело. Айсель шла, почти летела по набережной. Мир уже не казался таким мрачным, а мама – безнадежно сумасшедшей. Захотелось самой немного сойти с ума. Сделать что-то необычное из ряда вон выходящее. Вдохнуть жизнь полной грудью. Да так, чтобы в легких защемило. Чтобы каждый день – что-то новое, яркое, необычайное. Такое, чтобы хотелось запомнить, а потом, спустя много лет, долго перебирать в памяти, смакуя и наслаждаясь.
Снова пошел снег. Большие белые хлопья меняли цвет в лучах неоновых огней: синие, красные, желтые. Они кружились и таяли, сгущались и расступались перед Айсель, присаживались на ворсинки ее шарфа, опять взлетали, чтобы продолжить свое короткое странствие. А внизу, у ног города плескалась Таллада, бежала, царапая струи об острую кромку прибрежного льда. Огибала пороги и выступы. Впитывала снежную дымку, вглядывалась в темное, цвета южной сливы, небо. И все это – и снег и Таллада, и небо – теперь было совсем другим, более живым, ярким, более настоящим.
© Copyright: Инна Винель, 2013
Свидетельство о публикации №213083000877
Художник Маврычева Любовь. Главный