Я раскрашу небо серым, выкрашу глаз голубым, открытый рот красный, черные падающие из него на белые глубины тела слова обрастают, взрываются корнями, раздвигают кожу и смотрят на тебя, приветствуют тебя розовыми лепестками. Ты проваливаешься по колено, по грудь, по шею в розовую чащу, не чуя под ногами дна. Меня можно пить стаканами, как молоко, во мне можно утонуть, как в трясине, - только белая маска лица останется плавать по поверхности в розовых цветах, трагедия и комедия, и льющаяся белая вода. Во мне можно полоскать ноги, смывая дорожную усталость и пыль. Ты ведь шел так долго. Я не представляю себе, что может заставить так долго идти - опираясь на посох - ты осторожно тычешь в меня им, пока я сплю, и, убедившись в моей бездонности, ныряешь в меня целиком. Белые мухи танцуют у своих отражений в стеклах домов и автомобилей, белая взвесь опустилась на город. Мы покидаем его по тонкой тропинке сквозь сгоревший поваленный лес, мы карабкаемся вверх, в небо по скалам, цепляясь за черные корни, измазанные углем - только глаза выдадут нас в темноте.