Ну что мы имеем? Я ему все-таки позвонила. Набралась смелости. Две недели готовилась. Переживала. Думала, ну что я скажу? В голове лишь парящие стрижи, цветущая сирень и голубой цвет, небесная волна.
А для разговоров, особенно телефонных, нужны хотя бы слова. Стрижами да сиренью не отделаешься.

Тогда я взяла себя в руки и написала текст на бумажке. Получилось длинно и витиевато. Сама увлеклась. Перечитала - прекрасно, захватывающе, но лучше это спрятать и никому не показывать. Или лучше сразу в печку.

Я сейчас живу у дедушки в деревне, и здесь есть шикарная печка довоеннaя печатная машинка. Мечта писателя-неврастеничка. Печатать и жечь. Печатать и жечь. Но я отклоняюсь от сюжета.

В общем я готовилась.
Нашла заранее телефонную будку. Единственную в селе. Красную и облезлую. Все как надо.

Мне кажется необыкновенно красивым и трогательным, если юная девушка звонит взрослому мужчине из телефона-автомата. Есть в этом какая то детская невинность. Во-первых, это красиво. Как в кино. Во вторых, есть вероятность, что если мне вдруг станет ужасно стыдно, меня не вычислят. И Женщина должна быть загадочной - я прочла вчера об этом в журнале космополитен.

А "девочка должна быть аккуратной" - всегда говорила моя бабушка. Поэтому я аккуратно сложила исписанные листки бумаги и аккуратно положила в печку, потом аккуратно накрасилась, аккуратно причесалась (как Сельма Хайек) и аккуратно вышла из дома, чтоб дедушка не заметил, прихватив с собой его белый плащ. Дойдя до куста сирени на углу улицы, я аккуратно переоделась и стала вполне себе загадочной женщиной в белом мужском плаще.

Телефон-автомат еще не показался на горизонте, а у меня уже подкашивались ноги.

И никакой боевой настрой и романтический антураж мне не помог. Ни на секунду.

Вот же ж напасть! Когда очень хочешь человека, то вроде как и море по колено. Карету мне! Карету! Тащите телефон, я сейчас ему позвоню и скажу всё, всё, всё. До единой строчки. Ничего не страшно. Ведь если любишь, то живешь в нахальной уверенности, что вот он прямо сейчас все бросит, раскроет объятья и примет меня.

И прижмет к себе. И закроет дверь и выключит телефон и я расскажу ему обо всём:

о своих ночных тропах о своих снах о своей любви о своем восхищении о нежности о том что никто никогда не узнает о доверии к нему и он примет меня и мы будем всю ночь лежать друг у друга на коленях переливаясь друг в друга как вода мурлыкая от удовлетворения обоюдной отдачи наслаждаясь циркуляцией энергии которая наконец то будет направленна в правильное русло


Но все эти уверенные в себе картинки исчезают как дым, стоит лишь начать что-то делать, приближая заветный момент. Подкашиваются ноги и дрожит рука. А вдруг? Вдруг он не думает как я. Конечно, не думает. Не надо вообще звонить. Но отступать поздно.

Телефон-автомат. Белый дедушкин плащ. Где же эта бумажка с номером? Вот она. На ней небрежно написаны цифры.
И нарисован Крылатый Жираф. Набираю номер. Сердце ухает: бум бум бум. Главное не забыть поздoроваться. Долгие гудки.

Трубку сняла его жена.
" Да, дома. Подождите пожалуйста."
Лёд и пламень. Пламень и лёд. Лёд и пламень. Пламень и лёд.
У нее приятный голос.
Не спросила кто у телефона. Странно. Хорошо.

"Да, слушаю".
"Здравствуйте, меня зовут Яна, и мы виделись с вами на вернисаже в K... Вы искали натурщицу и дали мне свой номер телефона. Вы помните меня?"
Молчание.
" Я звоню чтобы сказать, что я согласна, и узнать, не нужны ли вам ученики?"
Молчание. Слышно как щелкает зажигалка. Закуривает.

"Да-да. Припоминаю. Место натурщицы уже занято. Но вы можете приехать в мою мастерскую, и мы обсудим все на месте. Насчет учеников я вообще даже не думал. Это мысль.
У меня много заказов и скоро выставка, мне действительно нужна помощь. Вы в каком училище учитесь? "

"В музыкальном.. то есть я еще не.."

" Запишите адрес мастерской" etc...

Я повесила трубку и опустилась на пол. Стрижи, сирень, перекресток, голубой цвет вдоль и поперек. Volez, les Anges!