[598x465]
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы...
ООда русскому языку
О, бедный мой язык родной,
О, прелесть русской речи чистой!
Кто не глумился над тобой –
Шпана, чиновники, лингвисты…
Кто бедолагу не ломал,
Не выворачивал, не мучил:
«Облегчить, начать, взад, принял,
Правы, сочуйствовать, подключил».
Ну, ладно б жулик, или вор,
Иль алкаши и наркоманы,
Но педагог, но прокурор,
Но дикторы с телеэкрана!..
Рабочий и интеллигент
Родную речь, как шавку, лупят:
«Осужденный и инциндент,
Блага, сочуйствовать, оглупят».
Ну, ладно б только бюрократ –
Кувшинное тупое рыло.
Но журналист, но депутат
Язык недавно исказили.
От сердца я хочу воззвать
Ко всем, кто сын России верный:
Пора не начать, а начать
Язык наш очищать от скверны.
Друзья, следите за собой,
Когда по-русски говорите.
Ведь это наш язык родной –
Его для внуков сохраните!
***
«Но лишь божественный глагол..."
А. Пушкин
Поэзия чадит, да вот не вымирает.
Поэзия чудит, когда нас выбирает.
Вот малый не дурак, валидол сосущий,
в портфельчике несущий отварной бурак.
Ему сейчас бы мусса да ромовых баб,
но Муза — ай да Муза! — его за шкирку — цап!
И мысли лоб сверлит, и он забыл о ложке,
и он гигант! Сократ! ...в обкомовской обложке.
И вот не Аполлон — тщедушный и невзрачный.
Весь, как обмылок, он и скользкий и прозрачный.
Но вдруг какой-то свист в ушах его, и точка!
И, как боксерский свинг, по морде века — строчка?
А вот — валится с ног шалавая пичужка,
тряпичница, пьянчужка,
салонный клоунок.
Но что-то ей велит, и, как зимою ветки,
бог изнутри звонит, и — мраморнеют веки.
А вот пошляк, шаман, впрямь из шутов гороховых.
Ему подай шампань и баб, да и ни ромовых!
Но вдруг внутри приказ прорежется сурово,
и он — народный глас, почти Савонарола!
Поэзия чудит, когда нас выбирает,
и после не щадит и души выбивает.
Но кто нам всем судья? Да, для мещан мы «в тлене»,
но за самих себя мы сами — искупленье.