Из этой чашки пила теперь чай худенькая морщинистая старушка. Сидела на кухне и дрожащими руками подносила чашку ко рту. Взрослый сын, сам уже немолодой человек с седеющими висками, зашёл на минутку к маме. Он как-то замотался, закрутился, дела, работа, командировки, семья… И полгода к маме не заходил. Он звонил, конечно. Спрашивал, как здоровье. Деньги иногда на карточку перечислял. Хотя мама не просила никогда.
У неё же пенсия есть, все хорошо, сынок.
Не беспокойся, приедешь, когда сможешь, конечно!
Вот он смог и приехал на минутку. Халат купил и продуктов хороших. Мама заварила чай. Налила сыну в большую кружку, а себе достала вот эту, сервизную, беленькую с золотой полоской. Праздник же. Сын приехал в гости. И вот она сидела на табуретке, худенькая и маленькая, совершенно седая старушка. Прозрачная от старости, как фарфоровая.
[426x640] Он только сейчас это увидел. Мама держала в старческой руке последнюю чашку. От сервиза ничего не осталось.
Нет ни бабушки, ни дедушки, ни отца, ни тёти; когда-то все они сидели за столом и пили чай из парадных чашек.
А теперь их нет.
И осталась только эта пожелтевшая от времени последняя хрупкая чашка. С трещинками и сколами… Сын почему-то расплакался. Хотя что плакать из-за чашек? Из-за старой белой чашки с тонкой золотой полосой, которая осталась от парадного сервиза. Сын обнял маму за хрупкие плечи, скрыл свои слёзы. Но она все чувствовала. Она его гладила по голове, убаюкивала, как в детстве.
И говорила тихонько, что всё хорошо. Всё хорошо. Не надо расстраиваться и горевать. Попей лучше чаю, а то он совсем остыл…
[540x675]