Владимир Матусов
Иосиф Кобзон
Татьяна и Сергей Никитины
Мария Голик
Екатерина Гусева
История «Вальса о вальсе». Когда и по какому поводу песня эта была написана? Кто ее авторы? В наши дни почему-то вошло в привычку не называть их имена.
Рассказывает музыковед Юрий БИРЮКОВ:
«Для меня эта песня, — говорила про «Вальс о вальсе» лучшая и непревзойденная его исполнительница Клавдия Ивановна Шульженко, — своеобразная биография вальса и одновременно биография нескольких поколений: от первого робкого и несмелого вальса Наташи Ростовой до того вальса, что звучит, и который танцуют сегодняшние молодые люди.
Клавдия Шульженко
Вместе с тем для меня эта песня и моя собственная биография — многое, о чем говорит она, пережито мною, хорошо знакомо: и военный вальс в запыленных шинелях, и разговоры о том, что вальс устарел, и так далее. Когда за каждой строчкой для тебя встают жизненные картины, каждый образ наполняется смыслом, вызывает ассоциации, песня обретает плоть, начинает жить и живет долго.
Именно так я воспринимаю «Вальс о вальсе».
Георг Отс
Песня эта вот уже более четырех десятилетий звучит в эфире, исполняется на эстраде, ее любят и помнят, она не уходит в тираж забвения. А между тем, рождение ее вовсе не предвещало такой счастливой и долгой жизни и судьбы.
В 1963 году режиссер Борис Равенских задумал осуществить на сцене московского театра имени А.С.Пушкина постановку пьесы итальянского драматурга Луиджи Скуарцина «Романьола».
А надо сказать, что Борис Иванович был человеком в высшей степени музыкальным, живо воспринимал музыку, тонко ее чувствовал. Музыка его вдохновляла, создавала импульс для творчества. И потому без музыки он даже не приступал к репетиции.
На первую же из них он непременно приглашал пианистку и баяниста и просил их сыграть что-либо, соответствующее настроению того или иного эпизода, той или иной ситуации в пьесе, собственному, если хотите, его настроению.
— Дайте что-нибудь быстрое, — просил Борис Иванович пианистку или баяниста. Или: — Дайте что-нибудь маршеобразное и вальсообразное… И те играли ему, как правило, то, что было на слуху в то время, популярные какие-то произведения.
Потом он приглашал композитора, и у того, естественно, осложнялась задача, потому что режиссер привыкал уже к каким-то мелодиям, к каким-то напевам, в высшей степени популярным. И задача автора музыки к будущему спектаклю была — оказаться на уровне, не ударить в грязь лицом. Разочарований режиссер не терпел, и потому композиторам с ним непросто было сотрудничать.
Обо всем этом живо и интересно рассказал мне автор музыки «Вальса о вальсе» композитор Эдуард Колмановский, потому что именно его Равенских и пригласил писать музыку к спектаклю по итальянской песе. А поводом послужила популярная, звучавшая в ту пору повсюду песня Колмановского на стихи Константина Ваншенкина «Я люблю тебя, жизнь». Дело в том, что во время репетиций «Романьолы» режиссеру вдруг захотелось послушать именно эту песню, никакого, конечно же, отношения ни к пьесе, ни ко времени, про которое она написана, не имевшую.
Безусловно, это был только повод. Колмановский к тому времени написал музыку ко многим театральным спектаклям, пользовался заслуженным авторитетом как театральный композитор, тонко чувствовал специфику театра. А это дано не каждому, и потому режиссеры охотно с ним сотрудничали.
— Но Борисом Ивановичем это была первая моя встреча, — вспоминал в беседе со мной Эдуард Савельевич, — Работал он над постановкой с необыкновенным увлечением. Заказал стихи для песен поэту Светлову, и Михаил Аркадьевич одно стихотворение даже написал и передал мне. Эти стихи, которым не суждено было прозвучать в спектакле, и которые нигде не опубликованы, бережно мною сохраняются. Но потом режиссер решил, что песни в спектакле должны непременно исполняться на итальянском языке. Это его решение до сих пор представляется мне странным, поскольку пьеса итальянского драматурга игралась, естественно, в русском переводе. Мне пришлось сначала написать музыку песен, для которых затем были написаны итальянские стихи. В результате получились песни, стилизованные в духе итальянского деревенского фольклора, исполнявшиеся добросовестно выучившими их актерами, благодаря чему доверчивые зрители совершенно были уверены, что они слышат народные итальянские песни, и что композитор — автор музыки «Романьолы» — никакого отношения к ним не имеет. Ни одна из этих песен в быт наш не вошла, популярной не стала.
Тогда при чем же здесь «Вальс о вальсе» ? — спросите вы.
А все дело в том, что в числе прочих музыкальных эпизодов спектакля был такой, для которого я должен был написать вальс. В картине этой и действии он занимал второстепенное, я бы даже сказал, третьестепенное значение, служил как бы музыкальным фоном, исполнял иллюстративную роль.
Это был праздник в итальянской деревне, и там под вальс танцевали. Слышался вальс. И когда один из персонажей другого спрашивал: «Что сегодня на празднике имело наибольший успех?» — ему отвечали: «Вальс». Полушутя. Вот и всё.
Словом, нужно было написать какой угодно вальс, который бы кто-то сыграл на аккордеоне. И я его написал. На большее не рассчитывая. Абсолютно. Вальс этот был без слов. Однако то вдохновение, тот творческий импульс, та особая прелесть, которыми наполняла меня работа совместная с таким режиссером, каким был Равенских, удивительное его музыкальное чутье, подвигли меня на то, что даже такую, казалось бы, фоновую музыку я счел необходимым и важным написать так, чтобы это было красиво, хотя такой задачи он-то как раз передо мной и не ставил: ну, там, где-то за сценой, вроде бы, танцуют в деревне какой-то там вальс.
Так получилось, что на премьеру спектакля пришел мой друг и соавтор по многим песням ( мы к тому времени с ним написали «Бежит река, в тумане тает…», «Хотят ли русские войны», «В нашем городе дождь» ) Евгений Евтушенко, услышал этот вальс. Вернее было бы сказать —
«расслышал». И он ему очень понравился, понравился настолько, что через некоторое время Евгений Александрович принес мне стихи к этой мелодии. Там было много куплетов строф. Мы из них выбрали и оставили те, что поются сегодня.
Когда песня была готова, стали думать об исполнителях. Предлагали ее разным певцам и певицам. Впервые «Вальс о вальсе» был исполнен и записан на радио Майей Кристалинской.
Майя Кристалинская
Евгений Кибкало
Мне очень нравилось и запомнилось, как спела эту песню польская певица Ренэ Ройска.
Вы знаете, была даже своеобразная такая конкуренция что ли за право исполнить эту песню на радио или по телевидению. И с этим связан такой забавный эпизод. Ведь на радио песня записывается сначала в виде оркестровой фонограммы. Потом на нее уже делается наложение исполнения этой песни певцом или певицей. Поэтому на одну и ту же фонограмму можно записать сколько угодно исполнителей. Диапазон лишь бы подходил. Скажем, записали вы для меццо-сопрано, и можете десять певиц такого плана записывать, ничего не меняя, или десять баритонов. Так вот, когда несколько записей подобных сделали, вдруг оказалось во время очередной, что кто-то из конкурентов конец фонограммы отрезал, то есть нарочно испортил, чтобы соперники не смогли уже больше ею воспользоваться. Заново же приглашать оркестр и записывать фонограмму накладно и дорого.
А Клавдия Ивановна Шульженко, нужно отдать ей должное, никогда песен под фонограмму не записывала. Пела под оркестр, «живьем», как говорится. Роль ее в судьбе этой моей песни, безусловно, очень велика. Но, признаюсь, в ту пору, когда «Вальс о вальсе» был написан, мы с Евтушенко о том, чтобы предложить ей эту песню даже не подумали. Лично я просто не представлял себе ее в этой песне. Поэтому, когда Клавдия Ивановна услышала этот вальс, позвонила мне и сказала, что хочет включить его в свою программу, я уклонился от разговора на эту тему, хотя очень любил эту певицу. Но она продолжала мне звонить и напоминать об этом своем желании. В конце-концов отказывать было уже просто неудобно. Клавдия Ивановна приехала ко мне домой, взяла ноты, стала петь, записала песню на пластинку. И оказалось, что именно в ее исполнении «Вальс о вальсе» приобрел такую широкую популярность и известность. Более того, все считают именно Шульженко первой исполнительницей этой песни.
Был еще один нюанс, связанный с биографией и судьбой «Вальса о вальсе». Дело в том, что после того, как вальс из «Романьолы» стал вдруг широко известной песней, он в спектакле уже никак исполняться не мог. Пьеса-то была о другой эпохе, о другой стране, в ней рассказывалось о событиях, происходивших в довоенной Италии: приход к власти фашистов, канун второй мировой войны…И хотя в спектакле звучал просто вальс, содержание популярной песни накладывало свой отпечаток на ее восприятие зрителем. Борис Иванович Равенских, был, естественно, в претензии к композитору и даже обиделся на него за такой казус. НО он очень любил музыку и потому, хотя с вальсом в пьесе пришлось расстаться, забыл со временем про эту обиду и даже вспоминал про это со свойственным ему юмором.
Пьеса эта давно уже не идет. Бориса Ивановича, Эдуарда Савельевича и Клавдии Ивановны тоже нет в живых…
А вальс остался.
Как ни запрещал Иоганн Штраус-отец заниматься музыкой своему сыну, даже наследства лишил его, узнав, что тот ослушался, но ничего у него не получилось. Талант не заткнёшь. В итоге отец остался в истории в основном как автор Марша Радецкого, а сын написал множество вальсовых хитов и вообще вывел вальс на уровень высокого искусства.
«Сказки Венского леса» — классический нарядный и шикарный венский вальс.
Этот второй шлягер Иоганна Штрауса — новогодняя венская фишка. Его транслируют по радио и телевидению ровно в 00.00 часов.
Ежегодно первого января Венский филармонический оркестр даёт концерт, который открывается этим вальсом.
Шопен со своим ностальгическим вальсом на фоне Штрауса изыскан до невозможности! Юный поляк Ян Лисецкий так хорош, что на сегодняшний день можно считать его эталоном в шопеновском репертуаре.
Чайковский придумал очень эффектное начало этого вальса, когда мелодию запевают четыре валторны, а им отвечает солирующий кларнет. Ощущение тепла и аромата.
Этот гениальная симфоническая пьеса положила начало всем русским вальсам. В отличие от венского вальса, русский вальс не для того, чтобы повеселиться, а для того, чтобы погрустить.
Когда Глинка его писал, он переживал роман с дочерью всем известной любовницы Пушкина Анны Керн («Я помню чудное мгновенье…» и т.д.). Звали её Екатерина. Жениться он на ней не мог, потому что его прошение о разводе осталось неудовлетворённым. Так они и расстались, после тяжелых и продолжительных сердечных терзаний, и этот вальс он негласно (чтобы не компрометировать девицу) посвятил ей — Екатерине Керн.
К этому вальсу хорошо подходят слова Нины из лермонтовского «Маскарада», в которых она описывает музыку на балу: И сердце сжалося: не то, чтобы печаль,
Не то, чтоб радость…
Это стилизация под незатейливый стиль вальсов пушкинской эпохи, в том числе, Вальса-фантазии Глинки.
С этим вальсом дело обстоит очень странно. На Западе это хит-хитов, что видно из этого ролика с Андре Рю, а у нас он мало кому известен.
Шостакович написал его в 1955 году для фильма «Первый эшалон», и чуть позже включил в Сюиту для эстрадного оркестра. Но тогда никто не обратил на него внимания. И только когда Стэнли Кубрик взял его для саундтрека своего фильма «С широко закрытыми глазами» (1999 год), он стал хитом под названием «Русский вальс» или Вальс №2, потому что он второй из двух вальсов в Сюите.
Нам тоже тоже стыдно его не знать, потому что он и вправду очень хорош. Хоть и представляет собой шутку гения: Шостакович скрестил здесь «Амурские волны» и «На сопках Манчжурии». Ну, и что же — очень душевно получилось!
___________________________________________________