клавиши,

клавиши.

В ком-то урчала гнилая фасоль,

кто-то вышёптывал имя зазнобы,

а от неструганых

«фа»

и «соль»

в пальцы

вонзались

занозы.

И он играл до рассвета,

как мог, —

срывался,

мучился,

пробовал,

хотя получить он

только и мог —

букет из колючей проволоки.

Было не страшно ему,

что убьют, —

в гибели нету позора,

было страшнее,

что слаб этюд,

особенно в части мажора,

И он, возвратившись,

не пил,

не рыдал,