...В память Ивановки и того странного лета, когда запоздало и мощно забродило сиреневое вино, Рахманинов написал свой самый нежный и взволнованный романс "Сирень". Там есть удивительная, щемящая, как взрыд, нота. То промельк Верочкиной души, откупленный любовью у вечности.


Юрий Нагибин. __ Сирень __


    Верочка осторожно раздвинула ветви и в шаге от себя увидела Сережу
Рахманинова, племянника хозяев усадьбы. Он приподымал кисти сирени ладонями и погружал в них лицо. Когда же отымал голову, лоб, нос, щеки и подбородок были влажными, а к бровям и тонкой ниточке усов клеились лепестки и трубочки цветов. Но это и Верочка умела делать - купать лицо в росистой сирени, а вот другая придумка Сережи, Сергея Васильевича -- так церемонно полагалось ей называть семнадцатилетнего кузена, - была куда интереснее.

Он выбирал некрупную кисть и осторожно брал в рот, будто собирался съесть, затем так же осторожно вытягивал ее изо рта и что-то проглатывал. Верочка последовала ему примеру, и рот наполнился горьковатой холодной влагой. Она поморщилась, но все-таки повторила опыт. Отведала белой, потом голубой, потом лиловой сирени - у каждой был свой привкус. Белая - это словно лизнуть пробку от маминых
французских духов, даже кончик языка сходно немеет; лиловая отдает чернилами; самая вкусная -- голубая сирень, сладковатая, припахивающая лимонной корочкой.
................................................................................................

    Наташа Сатина была рослая, стройная, очень серьезная девочка,
пытавшаяся держаться на равных со взрослыми. Ее губил рот -- детски пухлый,
неоформившийся и потому непослушный, расползающийся, даже глупый какой-то, хотя она отнюдь не была дурой. Этот рот поразительно не соответствовал остальной лепке четкого смуглого лица. Лоб, нос, глаза, легкая крутизна скул - все в ней было oчаровательно и завершено, но пухлое губошлепие отбрасывало Наташу в детство. И комичными, пародийными казались ее серьезность, трудолюбие, рассудительность, даже какая-то важность. Живая, легкомысленная, порывистая Верочка, начисто лишенная Наташиной солидности, была все же "барышня", а Наташу хотелось отослать в детскую.


[578x800]

Вера Дмитриевна Скалон (дальняя родственница С.В.Рахманинова) и Наталия Александровна Сатина (1877 - 1951 гг.) - двоюродная сестра и будущая жена композитора.

    Эти размышления, навеянные новооткрытием длинноволосого кузена,
несколько отвлекли Верочку от сиреневого вина. В отличие от нее Сережа действовал с напористой быстротой и ловкостью, правда, при таких захватистых ручищах и громадной пасти это немудрено. У Верочки был маленький, деликатный рот, ей приходилось выбирать кисти поменьше. Но надо поторапливаться, чтобы успеть до колокола прошмыгнуть в свою спальню. Верочка пустила в ход обе руки. Ее всю забрызгало росой, горечь палила рот, лепестки обклеили подбородок и щеки.
.........................................................................

...Рахманинов пробирался сквозь кусты сирени. От былого великолепия остались редкие ржавинки, издававшие спертый запах. Он сорвал влажный лист и разжевал. Невыносимая горечь наполнила рот, это было хуже хинина. Рахманинов засмеялся. Хорошо обжечь рот, хорошо бы еще получить крепкого тумака, чтобы окончательно спуститься на землю. Он ударил себя увесистым кулаком по затылку, что-то хрястнуло, и он опять засмеялся.

Ну вот, теперь все в порядке. То, что было, не приснилось, не пригрезилось, не померещилось в дурманной усталости, которая все чаще охватывала его в последние дни от мучительной незаладившейся работы. Не шел его фортепианный концерт. А теперь
пойдет. Он узнал, что такое музыка. Он искал ее вовне, а она должна звучать внутри его, быть частью его самого. Сейчас он ощущал в себе емкость органа, что-то нагнеталось, вызревало, взгуживало в громадных полостях. Будет музыка...
........................................................................

...Поздно вечером, собираясь ко сну, Наташа Сатина услышала царапающий звук. Это был их с Верочкой тайный сигнал. Прибегать к нему разрешалось лишь в случае крайней нужды, поскольку рядом находилась спальня строгой матери Наташи. В длинной белой ночной рубашке, делающей ее похожей на привидение, Наташа подбежала к окну и отдернула занавеску. Верочка стояла внизу, подняв освещенное месяцем лицо, ее русые волосы казались зелеными, а светлые глаза грозно чернели. Она была странно, невиданно и пугающе хороша. И отчаянно заколотившимся сердцем Наташа угадала, зачем она пришла.
-- Он любит меня, - шептала Верочка. - Понимаешь, любит... Мы объяснились... У нашей сирени...
-- Какая ты счастливая!.. Боже, какая ты счастливая!.. - лепетала Наташа.
-- Спасибо, Наташа!.. Ты хорошая, добрая. Я так тебя люблю. Ты самая, самая лучшая моя подруга... - Верочка пригоршнями бросала нежности, черпая из бездонной корзинки...
.........................................................................................

О нем трудно было забыть, хотя бы просто потому, что всюду звучала его музыка, в том числе посвященная Верочке. И пусть генерал Скалон иронически щурил глаза, музыка эта была прекрасна и так много говорила ей. Верочке стало печально и пусто в ее богатом доме, и все сильнее болело сердце, которому не помогали модные итальянские и швейцарские курорты.
................................................................................

...В память Ивановки и того странного лета, когда запоздало и мощно забродило сиреневое вино, Рахманинов написал свой самый нежный и взволнованный романс "Сирень". Там есть удивительная, щемящая, как взрыд, нота. То промельк Верочкиной души, откупленный любовью у вечности.









Романс "Сирень". Музыка Сергея Рахманинова, слова Екатерины Бекетовой, поёт Марина Жукова

Сирень без преувеличений можно назвать "тотемным" цветком Сергея Рахманинова.
Как-то после одного из концертов Сергея Рахманинова, композитору прислали букет белой сирени. С тех пор, где бы он ни выступал, -- в Москве ли, Киеве, Петербурге или Харькове, -- кто-то неизменно дарил ему такой же букет. После первого исполнения поэмы Рахманинова для оркестра, хора и солистов "Колокола", ему была преподнесена дирижерская палочка из слоновой кости с вырезанной на ней сиренью, и дирижерский пульт, тоже сиренью убранный.

И даже когда Рахманинов навсегда уезжал из России, ветка белой сирени лежала в его купе. Таинственной дарительницей была одна из поклонниц Рахманинова -- педагог Ф. Я. Руссо. В московском Музее музыкальной культуры и сейчас хранится авторская рукопись эскизов поэмы "Колокола", на обложке которой написано: "Б. С. от С. Рахманинова. 1 января 1914. Москва» Б.С. -- это Белая Сирень: так называл композитор свою дарительницу.

Ежегодные рахманиновские вечера в Тамбове открываются фестивалем любимого цветка Рахманинова -- сирени, в имении Рахманиновых в Ивановке.

В 1958 г. москвичи подарили Вану Клиберну саженец белой сирени -- и вскоре русская сирень расцвела на могиле Рахманинова в США. Сейчас на нью-йоркской земле благоухает куст сирени родом из Ивановки. Так произошло своеобразное, но все же соединение, композитора с родной стороной ...

А внук Сергея Рахманинова в память о деде заложил в Казани аллею сирени.





стихи Екатерины Бекетовой

По утру, на заре,
По росистой траве,
Я пойду свежим утром дышать;
И в душистую тень,
Где теснится сирень,
Я пойду своё счастье искать...
В жизни счастье одно
Мне найти суждено,
И то счастье в сирени живёт;
На зелёных ветвях,
На душистых кистях
Моё бедное счастье цветёт.