Иногда я плачу.
Тогда я ухожу в ванную и включаю воду. Чтобы не было слышно, как я плачу.
Этому я научилась у мамы - когда-то она так убегала в ванную и рыдала. Только тихо - почти сипела.
Потому что как громко не включай воду, если рыдать в голос, все равно слышно.
Поэтому я плачу в ванной тихо.

Иногда я плачу громко. Это называется катарсис. Он длится часа два, пока слезы не кончатся, а в носу не наступит такое странное ощущение... ни с чем не спутать. Оно означает, что все плохое прошло. Пусть ничего не изменилось, но теперь я перестала плакать и буду справляться.

Когда я плачу на людях, я прошу меня не утешать. Потому что когда жалеют - хочется плакать еще сильнее. И мне кажется, что это нечестно. Если уж я плачу на людях, то значит что-то совсем обидное и больное, а это само по себе паршиво. А биться на полу в истерике и чтобы все вокруг гладили и утешали - наверное это когда мир рушится, не меньше и дальше лучше не жить.

Хотя чего уж тогда плакать.

Поэтому если я плачу на людях, громко, и даю себя утешать - значит я работаю на публику.
Тогда я еще специально вспоминаю всякое жалостное, чтобы слезы не переставали литься, утешающие меня получили свое удовольствие от благотворительности, а я - что-нибудь вкусное или приятное.

Я редко плачу от горя. Скорее от картинки - эмоций вместе с цветом-звуком-запахом, которые хорошо бы зафиксировать. И я фиксирую. Поэтому я плачу недолго, а потом сразу иду писать стихи. От них часто плачут. И я довольна - значит картинка была правильной.

А когда я плачу от горя или боли, я знаю, что плакать нельзя. Нужно обязательно что-нибудь сделать - намазать больное место йодом или придумать, как пережить горе.


Поэтому я редко плачу от одного и того же. Ведь я уже знаю что делать.

LI 3.6.05