За узенькой речкой в лесном захолустье
набрёл я на брошенный дом –
заросший плющом, поседевший от грусти,
над мелким зелёным прудом.
Давно он не слышал ни смеха, ни песен,
ни шума застолий, ни ссор.
На стенах рисует мохнатая плесень
таинственный ведьмин узор.
Бывает, порой по ночам ему снится
негромкий людской разговор,
иль скрипнет под легкой ногой половица –
хозяйка выходит во двор.
И дом пробудится, и ставнями ухнет,
надежда затеплится в нём:
быть может и свет загорится на кухне,
и печь запылает огнём?
Но утренний луч, разрушитель идиллий,
пройдётся по пыльным полам,
напомнив ему, что давно поделили
его бытие пополам.
Всё глубже прошедшее тонет во мраке,
все крепче забвенья редут.
А где-то за речкою лают собаки –
там люди, наверно, живут... | |
|
