В радости есть нечто противоестественное человеческой природе. В длительной, чрезмерной, фонтанирующей. То есть радоваться радуешься, конечно, но где-то в глубине твоего естества бьется этакий разрушитель, - даeт тебе понять, мерзавец, что пока ты вот тут беззаботно порхаешь, - он завсегда начеку, со взведенной чекой, то есть, с любовно заготовленным детонатором, поглаживает мечтательно, - сейчас, мол, я начнусь!(это уже, кто помнит, по Бродскому). И ведь начинается, подлец, - вначале легчайшим таким похмельем, потом - дымкой тончайшей, - ты ещё плаваешь, затуманенный, - переплываешь с кочки на кочку, подставляешь укромные местечки лучам, нежишься, - а тут - рраз - серпом и молотом - и обвал, - либо медленный, как камнепад, - со всеми вытекающими, либо стремительный, перехватывающий дыхание, - и разбитый, раздавленный, шаришь по асфальту в поисках очков, зубов, - пережимаешь щепотью ускользающую артерию и скачешь, ползeшь,  ужом вьешься,, подбирая уцелевшее, волоча за собою останки вчерашнего упоения, - и вот тут отмечаешь некое удовлетворение на фоне кошмара - вот оно, - ожидаемое, по крайней мере, ОНО наступило, - и ты привычно задвигаешь засовы, щёлкаешь замками, возводишь нехитрые баррикады, - чтобы продержаться, уцелеть, выжить - любой ценой, - тайком от самого себя закладываешь драгоценности, ещё вчера сверкающие, ласкающие взор, - затягиваешь пояс, чтобы доползти, доскрести, довыть и добыть следующую радость, - неважно какой ценой, неважно когда, неважно где, но выстоять, если не стойким оловянным солдатиком, то смиренной пупырчатой жабой, - квакая  упоенно под  листом в затянутом ряской пруду, - поджидая того, кто не побоится пупырышек на холодной лягушачьей спинке...

 

Карине Арутюнова

 

[показать]

 

 

http://lib.ru/BRODSKIJ/brodsky_poetry.txt_with-big-pictures.html