Любовь Орлова

Родилась она 16 января 1902 года (по новому стилю – 29 января) в подмосковном Звенигороде, в семье потомственных дворян Орловых – Петра Федоровича и Евгении Николаевны, урожденной Сухотиной.
Будучи младшей из двух дочерей, Любочка, как всю жизнь звали ее друзья и знакомые, унаследовала внешность отца и характер матери: она была голубоглазой шатенкой, с сильным, несколько «в себе» замкнутым характером, с огромным трудолюбием и упорством. Петр Федорович служил по военному ведомству, был награжден царскими орденами и медалями – Св. Анны, Св. Владимира, наградным оружием; много позже его знаменитая дочь тщательно обрежет его фото, чтобы, не дай Бог, не увидели, не высмотрели «это наградное, с золотом»…Советская страна не терпела в своих рядах «мелкобуржуазную интеллигенцию», успешно способствуя ее массовой эмиграции в начале двадцатых, а тех, кто «не успел», позже, не менее успешно, сгноила во чреве ГУЛАГа.
Матушка, Евгения Николаевна, была дочерью князя Сухотина, у нее было 12 братьев и сестер. Об их судьбе достоверно почти ничего не известно. Брат отца, Михаил Александрович Сухотин, был женат на старшей дочери писателя Льва Николаевича Толстого, Татьяне Львовне – вот откуда появилась у 6-летней Любочки книжечка «Кавказский пленник» с дарственной надписью: «Любочке – Л.Толстой». Семья была артистичной, музыкальной, родители дружили с Шаляпиным, а сестры Орловы были гимназическими подружками дочерей великого певца. Дважды в год Федор Иванович устраивал в своем особняке на Кудринской площади на Новинском бульваре утренники-спектакли с участием всех детей друзей и знакомых.

. Л.Н. Толстой играет в шахматы с М.С. Сухотиным в Ясной Поляне. Рядом с Толстым - его жена. Справа - сыновья Андрей и Михаил, 1900-е годы

Родители Орловой

[497x350] [200x249]

Об одном из спектаклей известно и по сей день, это был «Грибной переполох», в котором Любочка исполняла роль Редьки. Известность спектакля объясняется тем, что в его создании участвовали отнюдь не детские силы: задник сцены, к примеру, расписывал сам Б. Кустодиев, а костюмы всем маленьким артистам пошила знаменитая Н. Ламанова (известная московская модельер, впоследствии обшивавшая уже ставшую не менее знаменитой Любовь Орлову). Спектакль играли не только в доме Шаляпина, он был своеобразным «гастрольным» – его часто приглашали показывать во многие знаменитые дома того времени…
После окончания спектакля Федор Иванович по очереди поднимал и целовал всех детей: «Ах, Любашка! Ты будешь бааааальшой артисткой!» - Обрадованная девочка подбежала к матери: «Мамочка! Я буду баааальшой артисткой, и буду возить тебя в баааальшой карете!». Забегая вперед, скажу, что дочь сдержала свое слово: в самом начале войны, уезжая в эвакуацию в Уфу, уже очень пожилая Евгения Николаевна, впервые в жизни летевшая самолетом, произнесла: «Вот и сдержала Любаша свое слово – прокатила меня в бааальшой карете». Школьные (гимназические) годы Орловой прошли в самом центре старой Москвы. Да и вся ее последующая жизнь была связана с ним. Она окончила музыкальную школу и в 1919-1920 г.г. поступила на первый курс Московской консерватории по классу рояля: родители видели в ней профессиональную пианистку.


[305x481]

Старшая, Нонна, музицировала на скрипке, но…
Революция победившего Октября в одночасье поломала привычный, уютно-спокойный ритм жизни. Разруха и голод, страх перед непонятным будущим и перед тем, чтобы «не отобрали, не выгнали, не увели», поселился а душах задолго до зловещего 37-го. «Видишь, Женечка, как хорошо, что я проиграл в карты те три имения, - говаривал Петр Федорович обожаемой жене, комментируя всеобщий хаос того времени. – Их бы сейчас все равно отобрали…» Ах, только бы «не высмотрели, не заметили» наградное, с золотом!..
Окончить консерваторию Орловой так и не удалось: семье не хватало средств к существованию, сестра к тому времени успела выйти замуж, родить дочь и целиком оказаться в рутине всепоглощающего домашнего быта. Тоненькая, хрупкая, «раевская» Нонночка с профилем итальянской мадонны, вынуждена была сидеть дома, и в ожидании мужа, варить «бесконечные, жирные щи»…Этот брак не был счастливым.
Они были совсем непохожи, эти две внешне совершенно разные сестры. И - они были так похожи внутренне…Той утонченной, тихой и незаметной интеллигентностью, что заставляет вас держать невидимую дистанцию, исключающую всякую фамильярность и панибратство. Величие как раз и состоит в этом умении быть простым в общении, не опускаясь до всеобщего обыденного тыканья и фальшивого равенства. И – сострадание всему живому. Не жалость, а именно сострадание, осязаемым делом помогающее и цветку, и животному, и человеку, попавшему в беду. Может быть, в этом, как и в чувстве особой душевной порядочности, заключается секрет русской интеллигенции, который мы тщетно, вот уже сколько времени, пытаемся разгадать в тайне личности Любови Орловой.

Орлова и Немирович -Данченко.
Орлова в роли Серполетты -оперетта "Корневилльские колокола

[200x377] [200x472]

…А пока сестры вынуждены были ездить из Москвы в Воскресенск, где у тетки, Любови Николаевны, была своя корова, и увозить обратно в Москву тяжелые, примерзающие к рукам на морозе, бидоны с молоком. Руки Орловой навсегда сохранили следы этого периода, и она будет всю жизнь тщательно скрывать их в кадре и на сцене. Несмотря ни на какие материальные и бытовые трудности, Любочка стремилась учиться и работать. Заработки тапера (аккомпаниатора во время показа немых кинофильмов) позволяли ей брать частные уроки пения, учиться танцам у знаменитой Франчески Беаты, постигать основы драматического искусства у педагога Е.С.Телешевой. Любочка уже мечтала о сцене, где она могла бы и петь, и танцевать.
Мечта осуществилась только в 1926 году: Орлову приняли хористкой в Музыкальный театр Немировича-Данченко.
Скромная труженица, незаметная хористка труппы, уже мечтавшая о славе Большой Роли, Орлова прежде всего была хорошенькой молодой женщиной, и ничто человеческое ей не было чуждо. В 1921 году она вышла замуж за высокопоставленного чиновника Наркомзема (сейчас – Минсельхоз), по некоторым данным, за замнаркома земледелия, Андрея Каспаровича Берзина, высокого, голубоглазого красавца-латыша, бывшего на 9 лет старше своей жены. Его природная сдержанность и интеллигентность пришлись по душе родителям Любочки, и они одобрили брак дочери. Берзина в семье любили. А он любил свою Любочку, безусловно принимая, как должное, ее планы и мечты о сцене. Но… «система» уже начала свою зловещую деятельность «по очистке рядов», в мясорубку которой Андрей Каспарович попадал так часто, что в прихожей квартиры в Колпачном всегда стоял наготове особый чемоданчик со всем необходимым.
Поздним вечером 1929-го, возвращаясь из театра, Любочка увидела, как от ее подъезда отъехал извозчик, на котором, как всегда, ровно и спокойно, сидел Берзин. Больше она его уже не увидела: к 1933 году, когда его ненадолго выпустили перед очередной и окончательной посадкой в 1938-ом, ему было уже не к кому возвращаться.

Орлова и Немирович -Данченко.
Орлова в роли Серполетты -оперетта "Корневилльские колокола

[200x363] [200x372]

Недостатка в друзьях и поклонниках у Орловой никогда не было. Хорошенькая, изящная, легкая (сестер в детстве так и звали: «статуэтки Танагра»), она нравилась мужчинам, и она знала это. В театре Немировича в нее, уже замужнюю, без памяти влюбился сын основателя, Михаил. Они вместе играли, в одних спектаклях… «От нее…исходила такая дивная прелесть, которую мне, уж поверьте моему опыту, не приходилось потом встречать более ни у кого…» - вспоминала Фаина Раневская об Орловой конца двадцатых – начала тридцатых годов…
Да, не влюбиться было невозможно, однако, для Орловой такая «удача судьбы» совсем не была привлекательной: она не ответила Михаилу взаимностью. «Я и так своего добьюсь! - шутливо отмахивалась она от настойчивых «намеков» друзей и коллег на возможности карьеры, которые открылись бы перед ней, случись этот брак по расчету.
Чем она брала педагога, эта крепкая, настырная, голубоглазая Любочка? Упорством и стремлением идти до конца, как бы трудно ни было сейчас…За такое качество прощается многое, даже отсутствие большого таланта…
Шло время. Из состава хора Орлова перекочевала в эпизоды с одной-двумя репликами, затем…судьбе было угодно, чтобы, кроме сына, на скромную Любочку обратил внимание Сам Немирович. Внимание при этом было столь велико, что пренебрегать им уж точно не стоило.

[200x299] [200x309] [200x259]

У молодой примы появились новые поклонники. Один из них, подданный Германии (или Австрии – тут разночтения), Франц, настолько серьезно вошел в жизнь актрисы, что с ним строились далеко идущие планы о карьере кинозвезды за границей.
Со своим вторым, гражданским, мужем Орлова жила в роскошном «люксе» «Националя», и, как потом вспоминала Раневская, муж всячески поддерживал в жене стремление к роскоши, коллекционированию хрусталя, который Раневская видела, бывая у них в квартире гостиничного «люкса».
К слову сказать, с Францем Орлова общалась на прекрасном немецком. Позже она могла изъясняться по-французски, и, возможно, по-английски. Но это к слову, об уровне ее образования, и к тому, что они не просто так вместе с Александровым были едва ли не единственной выездной парой все послевоенные годы в советском кинематографе.
…Однажды весной 1933-го года к ней за кулисы после «Периколы» вошел голубоглазый, светловолосый молодой человек, и мягким приятным голосом произнес: «Здравствуйте, я – кинорежиссер Александров…»…

[200x283] [200x298] [180x248] [200x269]

«Только бы согласился!..» - к тому моменту, когда Александров пошел за кулисы «приглашать» Орлову в свой фильм, она-то уже точно знала, что готова сниматься в его фильме хоть в какой роли, хоть бесплатно, лишь бы сниматься – у Него.
Итак, судьбоносная встреча, продолжившаяся вскорости в прогулке по ночной Москве после юбилейного концерта Собинова в Большом, логически завершилась утверждением Орловой на роль Анюты в «Веселых ребятах».
В тот день Александров появился на пороге их квартиры с лучшим парикмахером Москвы. Семейство возражало, ахало, но Гриша невозмутимо курил, отвернувшись и глядя в окно. Он повернулся только тогда, когда все было кончено: перед ним и всеми домашними стояла ослепительная блондинка. Такой предстояло Орловой войти в советский, а позднее, и мировой кинематограф…И пройдет всего лишь три с небольшим года, когда сойдет с ума вся страна от этих распахнутых в невинной полуулыбке глаз, от этого голоса, поющего «про чудеса и небеса», от этого марша-гимна, и от гордости за эту страну, в которой «так вольно дышит человек».

[320x483] [278x409]

Декабрь 1934-го года. Убийство С.М. Кирова, и – выход на экраны новой кинокомедии «Веселые ребята».
Ее успех был оглушительным. Страна запела «Марш веселых ребят», девчата в городах и селах подхватили «Лирическую песню Анюты», и все вместе задорно отплясывали под незатейливые частушки «Тюх-тюх-тюх-тюх»…Соавторами феноменального успеха картины стали композитор Дунаевский и поэт Лебедев-Кумач.
самый оглушительный, самый неожиданный успех в картине выпал на долю «дебютантки» – Любови Орловой. Что называется, после премьеры фильма она проснулась знаменитой…Это был успех актрисы, это был успех режиссера, но…Это был также успех их чувства. В этом, первом, фильме все было пронизано любовью…
Самый культовый фильм Орловой и Александрова «Цирк» вышел на экраны страны весной 1936-го. Образ американской циркачки Марион, имеющей черного ребенка, был так нов и неожиданен для страны, что на следующий день после премьеры она «пала» к ногам актрисы – вот тогда-то и началось это повальное безумие, эти стоны, эти толпы поклонников, разбивающих машины в жажде прикоснуться, взять автограф, и до мельчайших подробностей знать, чем живет обожаемая звезда….Это всеобщее поклонение, обернувшееся повальной модой на осветленные, в тугом перманенте, прически, на белые водолазки и обтягивающие юбки, породившее новый диагноз - «Синдром Орловой»… Именно «Цирк» сделал Орлову Звездой, подобной голлливудским Гарбо или Дитрих. И, как настоящая Звезда, Орлова не терпела сравнения себя с ними: «Не сравнивайте меня с ней, я – лучше!» - раздраженно бросала она в 54-ом, позируя с юной тогда Элизабет Тейлор перед фотообъетивами. А уж сравнения себя с Дитрих Орлова просто не выносила. Уж слишком явное сопоставление, сходство, параллели…Судите сами: цилиндр Анюты в «Веселых ребятах» и «Голубой ангел» с Дитрих в подобном же цилиндре…Перекличка имен: Марлен Дитрих – Марион Диксон…Современники мои «окрестят» Орлову, как «Марлен Дитрих плюс Советская власть». На мой взгляд, как бы кому-то это ни показалось нелепым, все-таки справедливая параллель, ибо Александров действительно «сделал» Орлову с западного образца.

[318x479] [295x473]

Его любимым девизом, отметающим все нападки и возражения критиков, недругов и просто «сомневающихся», был «Так делают в Америке!». Но верно и не менее, другое: не было бы такого феноменального успеха, не будь экранный образ точно подходящим под истинную органику самой актрисы. Будучи очень русской по происхождению, я бы сказала, аристократически русской, Орлова совершенно не ассоциируется у меня с «типично русским» стилем. Стиль ее был «оттуда». А вот внутренняя интеллигентность, культура – наша, русская.
Эх, имели бы сейчас нынешние «звезды» в характере хоть каплю того, что было присуще Звезде Любови Орловой! Глядишь, и не сохранился бы за ней по сей день статус никем не превзойденной Звезды Номер Один.
Александров гордился успехом жены. Он вообще был горд всем, что он делал и создавал. У него не было причин для пустой ревности, его собственная слава была не менее велика.

[293x402] [274x436] [316x463]

Когда окончательно стало ясно, что случившийся рано утром 22 июня «инцидент» весьма серьезен и «не скоро закончится», советским кинематографистам было предписано срочно возвращаться в Москву. На вокзале их встретили давка, паника и горе…Ригу бомбили немцы. Билеты на поезд брались с боем. Выяснилось, что на всех, а это около 40 человек, билетов не хватает. Орлова пошла к начальнику вокзала. Через полчаса она вышла из кабинета, держа в руках билеты. На все сорок человек.
До Москвы добирались почти две недели: дорогу постоянно обстреливали. Всюду – беженцы, кровь, раненые, убитые. И здесь ей не изменило самообладание. Как обычно. Как всегда.
Подтянутая, элегантная, она ходила из вагона в вагон, помогая собирать вещи для раненых, для детей и жен командиров, ехавших в этом поезде.
Потом «Мосфильм» эвакуировали в Алма-Ату.

[400x336] [397x328]


В спецпоезд, увозивший деятелей культуры и искусства, попасть удалось не всем. Проходя по перрону на одной из станций, Орлова увидела в окне одного из вагонов чье-то знакомое, усталое и изможденное лицо, с полным страдания и мольбы о помощи взглядом. Это была вдова Михаила Булгакова, Елена Сергеевна. Она, буквально, падала в голодные обмороки, жить ей было абсолютно не на что, кроме крохотной пенсии в 12 рублей, которую ей выхлопотал влюбленный в нее Александр Фадеев. Орлова пригласила ее в свое купе, накормила, помогала и опекала потом, уже в эвакуации. Позднее она также кинется к еще одной зачумленной – вдове бывшего директора «Мосфильма», много лет отсидевшей в сталинских лагерях, и пришедшей на студию устраиваться на работу. Многие предпочли ее «не узнать», но только не Орлова. Она ей помогла деньгами и лекарствами, пригласила к себе домой.

[265x396] [294x437]

Любовь Петровна побывала почти на всех фронтах Великой Отечественной, но более всего и чаще всего – в Сталинграде. И в дни, когда город был в обороне, и в разгар Сталинградской битвы, и много раз потом. Она видела город в развалинах, на ее глазах начиналась здесь новая жизнь. И можно без всякого преувеличения сказать, что в возрождении волжской твердыни есть крупица и ее труда.
В 1941 году вышел фильм Григория Рошаля «Дело Артамоновых» по роману А.М. Горького. Орлова снялась в нем в крошечном эпизоде, в роли итальянской певицы Паулы Менотти, отплясывающей канкан на рояле и поющей на итальянском языке. Роль бессловесная, напрочь выбивающаяся из рамок привычного амплуа, и потому сегодня эпизод с ее участием смотрится, пожалуй, даже эффектно. В романе, правда, Паула пляшет на рояле абсолютно нагая, чего, по понятным причинам, в советском кинофильме быть категорически не могло. И, тем не менее, не канкан ли, исполняемый Орловой, послужил цензурным ограничением для просмотра картины.
Последняя настоящая роль Орловой случилась пятью годами позже, когда на экраны уже послевоенной страны вышла картина «Весна», снятая в Чехословакии на «Баррандове», в которой Орлова, к восторгу обожающей ее публики, блистала аж в двух ролях, причем, ее героини встречались в одном кадре. Этот прием Александров первым применил в кино. Съемки потребовали мастерства, изобретательности и ювелирной точности движения в кадре.

[284x448] [296x448] [310x448]


И снова – успех, причем, не менее ошеломляющий, чем у довоенных картин. Знакомая музыкальная стихия, комедийность ситуаций, обыгрывание модной уже в то время темы «физиков и лириков», снова великолепная, энергичная музыка Дунаевского и – фильм заслуженно получает призы Венецианского кинофестиваля в том же 47-ом, а Орлова делит звание Лучшей актрисы года со шведкой Ингрид Бергман. И получает звание Народной артистки РСФСР.
Послевоенные годы…Разруха…И радость восстановления, радость ожидания новой жизни, счастья и любви. Как никакой другой, «Весна» наиболее точно и полно отразила пробуждающие светлые чувства и настроение советских людей.

[285x415] [213x301]

Успех успехом, но все чаще экран стал показывать Орловой границы ее возможностей. Надвигалось то, что называется возрастом. Да и стареющий Хозяин, Сталин, уже не нуждался в бурных и острых тематиках фильмов, ему требовался покой и умиротворение. Понимали это и Орлова с Александровым. Период «малокартинья», как обозначился период с конца сороковых до начала шестидесятых, был не за горами.
Значит, нужно было искать то, что называется «запасным аэродромом». Орлова видела продолжение себя в театре. Был выбран театр имени Моссовета. Основной актерский костяк «Весны» как раз и составляли звезды труппы, руководимой Юрием Александровичем Завадским.
Пожалуй, до конца шестидесятых-семидесятых годов театр имении Моссовета был едва ли не самым мощным по актерскому составу: ни в одном другом театре не было столь много блистательных звездных экранных и театральных имен: Орлова, Марецкая, Серова, Раневская, Плятт, Бирман, Иванов, Цейц, Консовский…Перечислять можно бесконечно.
И – самое важное: Орлова оказывалась среди своих по духу и стилю. Раневская и Ирина Вульф – два самых близких ее человека в «Моссовете» до конца ее жизни. Раневскую она всю жизнь называла «Мой Фей», ибо именно Раневская разглядела в молодой Любочке двадцатых – начала тридцатых будущую кинозвезду и посоветовала не раздумывая попытать счастья именно в кинематографе.

[307x468] [313x466]

Уйдя в театр, Орлова не стала выдающейся театральной актрисой. Закрепившееся об ее игре мнение («актриса представления, а не переживания») было сломлено только в последней ее роли, миссис Сэвидж, но сейчас речь не об этом.
За 28 лет работы в театре им. Моссовета, с 47 по 75 годы – всего 6 (!) ролей. Из них всего лишь три по-настоящему яркие и значимые, совпадающие с ее внутренним стилем: Лиззи, Пат Кэмпбелл и Сэвидж.
«Русский вопрос» ставился на злобу дня чуть ли не во всех крупных московских театрах. Конкуренцию, якобы, «выиграла» Орлова. Что ж, это был неплохой аванс для начала.
Репетировала она, по словам коллег, как школьница, маленькими «кинокусками». Ей было нелегко. У нее была неважная психофизическая память (на запоминание движений по сцене, жестов в соответствии с репликами – своими и партнеров). Но она снова брала прилежанием, как в молодости, и, поверив, шла за режиссером до конца.
Ее громадное обаяние и человеческая доброта притягивали людей вне зависимости от возраста и положения. Она знала это. Она умела себя «подать». Она умела быть искренней, простой, лишенной всякой фальши и фамильярности.
Когда один из рабочих сцены праздновал свой юбилей и пригласил на него всех – родственников из деревни выписал, всю труппу пригласил, то пришли не все. Народная артистка Советского Союза, Лауреат Государственных премий СССР Любовь Петровна Орлова пришла и оставалась с гостями до конца торжества…
Итак, до 1960-го года на сцене театра были роли Лиззи Мак-Кей по одноименной пьесе француза Жана-Поля Сартра (1953), Лидии Сомовой по пьесе Горького «Сомов и другие» и Нора по пьесе Генрика Ибсена (1958).

[494x365] [448x297]

Концертную деятельность Орлова начала еще в двадцатые, будучи актрисой театра Немировича-Данченко. Но особый размах гастроли по стране приобрели, конечно, после выхода «Веселых ребят» и «Цирка». Программа включала в себя как классику, так и ставшие популярными любимые песни из александровских фильмов. Они сопровождались показами отрывков из картин, рассказами о «курьезах» на съемочной площадке (например, о съемках с животными). И – никаких вопросов из зала, записочек за жизнь. Все регламентировано, расписано, всегда по полной программе. Она всегда работала с полной отдачей, даже если в зале сидело совсем немного народу, как это бывало в Москве в шестидесятые. Зато провинция обеспечивала неизменные аншлаги. И в расцвете ее славы, и потом, на закате.

[302x448] [311x448]

И все-таки более, чем аплодисменты и внимание зрителей дороги были Орловой встречи с интереснейшими людьми. Хроника сохранила лишь малую часть этих встреч. Пабло Пикассо, Ренато Гуттузо, Марчелло Мастроянни, Федерико Феллини, Джульетта Мазина, Клаудиа Кардинале, Фернан Леже, Жан-Поль Сартр, Марсель Карне, Луи Арагон и Эльза Триоле, Филип Жерар. В Советском Союзе – ученые, художники, поэты, музыканты, космонавты – мне кажется, она была знакома со всеми значимыми людьми своего времени.
И, конечно, Чаплин. Дружба Александрова и Чаплина началась давно, в 1929 году, когда трое советских кинематографистов - Сергей Эйзенштейн, Григорий Александров и Эдуард Тиссе - отправились в длительную командировку по Европе и в Америку. Любовь Петровна впервые побывала у Чаплина вскоре после войны, а со временем, когда Чаплины окончательно перебрались в Швейцарию, приезжала к ним вместе с Григорием Васильевичем почти каждый год. О своих поездках она рассказывала, как всегда, мало и скупо. Сохранилось комичное воспоминание - ответ Орловой на какой-то вопрос о поездке к Чаплиным: «Ну, что в самом деле – Чаплин, Чаплин…Какой раз хочу узнать, во что одета его жена, а она опять в своем беременном платье! Поездка прошла совершенно впустую…». (Чаплин, женившись в 54 года на 18-летней Уне О*Нейл, дочери известного писателя Юджина О*Нейла, умудрился стать отцом восьмерых, рождаемых прочти ежегодно, детей.)
Пожалуй, семейство Чаплиных было действительно самыми близкими друзьями Орловой и Александрова. Это была дружба, а не знакомство или «полезные связи».

[250x415] [276x439] [292x448]


О ее «хобби» написано уже немало. Дом – вот что было ее хобби. Как говорили родственники, «мужчиной в доме была Орлова». Обивка мебели, шторы, занавеси, наволочки, покрывала – все своим руками, в тон, переделываемое по многу раз. (Скажу честно: я полагаю, это адова работа – монотонное пришивание и комбинирование мелких пуговиц для диванной обивки…Попробуйте усидеть за этим занятием хотя бы полчаса. К примеру, у меня терпение лопнет уже через пару минут.)
Консервативность хозяйки чувствовалась во всем: и в том, что годами штопались и донашивались старые перчатки («Я привыкаю к старым вещам…»), и в том, что каждая вещь, каждая фигурка на полочке имела свое постоянное, годами не меняемое, место, и в том, что, вернувшись с прогулки по лесу, нельзя было ткнуть букет сорванных цветов «просто так», в первую попавшуюся вазу - требовалась продуманность композиции и сочетания.
Их последний с Гришей фильм назывался «Скворец и Лира», о разведчиках, вышедших на пенсию. Мосфильмовские хохмачи быстро переименовали его в Склероз и Климакс, но, впрочем, Орлову все-таки старались щадить. История создания картины восходила к середине 60-х, когда Александров написал «злободневный» сценарий («Почему бы нам не снять фильм о советских разведчиках? Народ сейчас валом валит на такие картины…». Сравните с мотивацией его творчества в тридцатые!). Тогда Орлова разумно отказывалась от съемок, помня свежий еще провал в «Русском сувенире». Возраст на экране скрывать уже было почти невозможно. Александров настаивал. А спустя 10 лет чаша весов переменилась с точностью до наоборот: она настаивала на скорейшем сценарии и съемках, а он всячески оттягивал их неизбежное начало. И, тем не менее, фильм состоялся. Писали, что его, якобы, не закончили, и поэтому он не вышел на экраны. Нет, он был завершен. Он был очень даже завершен. Но Орлова, увидев то, что вышло на экране, сама упросила начальство положить фильм «на полку».

[287x424] [336x389] [302x448]

Смотреть на это было мучительно, смотреть без сожаления было нельзя. Зритель не должен был видеть это: маскообразное, перетянутое пластическими операциями, абсолютно выглаженное лицо, вымученную мимику, заметно трясущуюся в кадре голову…Образ двадцатилетней девушки-разведчицы рассыпался на глазах, превращаясь в карикатуру на саму актрису.
Орлова не любила говорить о болезнях. Меж тем одна из них, болезнь Меньера, редкая и неизлечимая, превращала ее жизнь и работу, порой, в настоящее мучение. С возрастом она обострялась.Ей требовалась тишина и темнота. На гастроли приходилось возить с собой черные шторы, прикрепляя их к гостиничным, а дома - спать в черной повязке на глазах.
Ни один из ее коллег не припоминал, чтобы она с кем-то говорила о неприятностях со здоровьем, а уж тем более, жаловалась на что-то.
А весной 1974-го дело оказалось совсем плохо. Резко наступившая желтизна и сильные боли в спине заставили врачей пойти на диагностическую операцию.
Диагноз – рак поджелудочной железы с обширными метастазами – стал известен сразу. Операция была бесполезна.
Начался отсчет последнего полугодия ее жизни. Ей сказали, что извлекли из почек камни и для убедительности снабдили ее чьими-то, от другой операции, «камушками». Но актриса, видевшая повышенное к себе внимание, ласковость и подчеркнутую бодрость окружающих, конечно, со временем поняла, о чем на самом деле умалчивали врачи. Камни удалили – боль оставалась. «Все думают, что я совсем дура, и не знаю, что со мной. А я знаю, что у меня, хотя мне все врут», - бросила она как-то внучатой племяннице. И увидев ее испуг, еще раз поняла: все так, это на самом деле правда…Она старалась щадить близких. А они – ее.


[300x411] [400x456] [300x436]

«Александров сделал все, чтобы ей было легче. Он фантастически к ней относился» - из письма Джима Паттерсона ко мне в конце восьмидесятых.
«Чтобы поднять ее силы, а, может быть, и дух, ей показывали ее старые фильмы, прямо в палате. «Уберите эту девочку, я не могу на нее смотреть…»» - ей тяжело было прощаться со всем, что составляло ее главное счастье в жизни (из письма ко мне поклонницы Орловой Антонины Т. из Чарджоу).
Из «Зарисовок»:
«Действительность, которая была: она многим звонила в тот последний день года. Это запомнилось. Звонила она из больницы и из квартиры на Бронной - по сути, прощалась с близкими, друзьями, коллегами. Во Внукове она пробыла совсем недолго, уехав туда вскоре после Нового года, а потом…потом – все. Конец, когда человека совершенно оставляют силы и уходит желание жить, наступил очень быстро: она угасала, отгородившись в палате даже от него, своего единственного дорогого человека.
Первая кома была недолгой, она вернулась, успев осознать приближение неизбежного.
И позвала: «Гриша, что же Вы не приезжаете ко мне?..Приезжайте…Я жду…». Сорок минут – и он уже рядом.
«Как Вы долго…». Это был день его рождения, 23-е января.
Вторая кома закончилась смертью через три дня.
Ее не стало 26-го числа, в воскресенье, а похороны состоялись 29-го.»

[336x420] [330x448] [336x402]


http://orlovamuseum.narod.ru/index.htm

http://orlovamegastar.narod.ru/index1.html

http://lubovorlova.narod.ru/index.htm