Когда на него кричали, он уходил в свою комнату и обхватывал голову руками, пытаясь сделать из трех голов одну. Когда он входил, он встречался с ней взглядом. Жалость и страсть. И больше ни слова - он садился на стул, зажмуривался и скрежетал зубами. Когда шел по улице, он всматривался в лица людей, пытаясь их классифицировать. Не получалось. Он сжимал кулаки и сдерживал слезы. И только тогда, когда дождь размывал пыльную дорогу, когда ручьи начинали струиться, смывая все подряд, когда расходились тучи, и небо становилось серо-пшеничным от безвкусного ровного солнца, он садился на асфальт, задирал голову вверх и улыбался, с неистовым удовольствием, ловя кожей тяжелые, добрые капли. Нужно ли говорить, что слезы сливались с дождем? Правильно, не нужно, потому что их не было. В этот момент. Никогда.