[240x320]
Болото погрузилось в тишину, не было и ветра, который смог бы рассеять молочно-сизый туман, ставший настолько густым, что протяни ты руку вперед, и кисть словно растворилась бы в воздухе. Хотя на самом деле, она была бы там дрожащая от того, что болотный змей в любую минуту может вынырнуть и сожрать ее на обет.
Главный советник, ныне покойного Камыша, короля болота, правившего вот уже четыреста лет, сбавил шаг, и согнувшись еще больше, чем под тяжестью своего горба, нервно оглядываясь по сторонам, направился к опочивальне Жабэтты.
Если бы он мог, то полетел бы на своих тонких крыльях бархатницы. Но крылья его отсохли в тот самый момент, когда умер король. И отсохли они совсем не случайно, ведь именно он – Трухлин, бывший когда-то действительно преданным своему королю, стал причиной его скоропостижной кончины, а значит и причиной всех последствий этого печального события.
Трухлин оглянулся, даже сквозь такой густой туман была видны огни, длинной змейкой ползущей к окраину болота, чтобы отправить Камыша в Чистые Воды (то был рай для усопших, в то время как Трясина была их адом).
В похоронной процессии участвовали все жители болота, от мала до велика и эльфы и феи. Каждого сопровождал светлячок. Их крылья были сложены за спиной – провожать в последний путь Короля надо было крепко стоя на ногах – дань усопшему. И только после того как покойный был отправлен в Чистые воды, все должны были расправить крылья и молча парить в воздухе минуту.
Именно поэтому Трухлин трусливо смылся с процессии, благо над болотом стоял густой туман, который позволил ему это сделать. Ведь у Трухлина действительно больше не было крыльев. И в самый последний момент, он не смог бы воспарить в воздух со всеми, и вот тогда – все узнали бы правду. Тысяча взоров направилось бы на одинокую сгорбленную фигурку, нервно перебирающую кривыми, покрытыми волдырями ножками. И тогда уже его - Трухлина отправили бы в последний путь. Только не вслед за королем Камышем, но в обратном направлении, то есть в Трясину. От этой мысли советника передернуло.
Трухлин проклинал этот обряд погребения, который был придуман много тысяч лет назад, неким очень не доверчивым королем, который решил, что если кто и сумеет его убить, то на похоронах тут же будет отправлен в грязную бездну Трясины.
И это был действительно очень действенный метод, который позволил этому недоверчивому королю и еще нескольким королям, правившим уже после него умереть своей смертью.
Запыхавшись, Трухлин остановился, и упершись ладонями в колени глубоко выдохнул. Сгорбленная фигурка советника казалась необычайно маленькой, на фоне огромного пня, корни которого, переплетавшись между собой, уходили глубоко в болото. Пень, по бокам, которого разместились древесные грибы, служившие балконами, над которыми виднелись небольшие окошечки, завешанные тлей, был королевским замком. На вершине пня, была возведена башня, с четырех сторон которую подпирали четыре лестницы, ведущие на ее вершину. На каждой лестнице сидел дозорный, облокотившись на перила.
Входом в замок служила арка, которая представляла собой зазор между двумя огромными гладкими корнями, с изогнутыми вверх заостренными концами упирающимися не в землю, как и подобает корням деревьев, но неестественно в воздух. Таким образом чем-то это напоминает бивни мамонта.
Обычно у каждого «бивня» стояло по дозорному, но сегодня они возглавляли похоронную процессию, неся на своих плечах мертвое тело Камыша.
Советник просеменил под арку и в темном помещении, в дальнем углу которого его поджидала Жабэтта. Она тоже не присутствовала на похоронах, сославшись на паралич ног. – «О какое несчастье! Какое горе! Я не могу идти! Я не могу отправить в последний путь моего любимого мужа! Моего несчастного короля! Моего Камыша! О Камыш, как ты мог покинуть меня? Как же мы теперь будем без твоей силы? если бы я только могла, я бы поползла на руках за его телом. Я бы ползла на руках в процессии, но позволить себе лететь на крыльях провожая его в последний путь, это все равно, что сплясать кадриль на его могиле…Да я поползу на руках! О мой король! Мой несчастный Камышь.».
С этими словами Жабэтта упала на пол, стала бить кулачками по полу и рыдать, приговаривая при этом – «Какие слабые у меня ручки, но я все равно поползу. Да, я поползу за тобой Камыш, я поползу на руках в Чистые Воды.» - Жабэтта привстала на руках и действительно стала ползти к выходу , где лежало тело мертвого Камыша. Руки ее дрожали, и переставляя их, она каждый раз падала лицом вниз, потом, руки ее снова разгибались, заплаканное лицо поднималось вверх, и предпринималась следующая попытка подползти поближе к выходу.
Этот спектакль разыгрывался до тех пор, пока придворные эльфы не сжалились над королевой, и подперев ее под руки не отнесли в спальню. В суматохе никто и не заметил, что на спине Жабэтты крыльев больше не было.

- «Ты заставил меня ждать советник, а значит заставил меня нервничать». – Прошипела Жабэтта, сверкнув глазами на Трухлина.
- Простите моя госпожа, но на болоте такой туман, не видно ни зги. Я ободрал себе ноги, пока шел к вам…меня мог сожрать болотный змей! Не гневайтесь на меня. – Трухлин упал на колени, скорее потому что сил в его ногах действительно не было (ведь пока у него были крылья за спиной, ногами он почти что не пользовался, от чего мышцы на ногах почти что атрофировались), но не потому, что он хотел показать почтение Жабэтте. Она же именно так и подумала, и лицо ее расплылось в улыбке, по истине жабьей улыбке.
- Вставай Трухлин. Я вижу твое почтение и прощаю тебя!-
Советник попытался встать, но ноги его задрожали и он упал, больно ударившись носом о пол, таким образом, что кровь тут-же хлынула из его правой ноздри, оросив пол багряными каплями.
- Какая же ты рухлядь Трухлин! – смеясь своему остроумию, сказала Жабэтта и помогла-таки подняться советнику на ноги.
Два обезкрылиных эльфа, предатели короля переглянулись, когда услышали какое-то движение. Жабэтта взяла советника за руку и потянула его в самый темный угол зала. Страх быть застигнутой врасплох придал сил королеве, чего нельзя было сказать о Трухлине, который еле поспевал за семенившей впереди спутнице.
-Что ты тащишься, как раздавленная пиявка? Если не пойдешь быстрее, тебя увидят! И меня заодно с тобой. А это нам ни к чему.- и с этими словами Жабэтта так сильно дернула Трухлина за руку, что тот покачнувшись снова плюхнулся плашмя на свисавший до колен живот. Изо рта Жабэтты вырвался короткий рев.
- Ты трухлявый пень! Если ты сейчас же не встанешь и не возьмешь себя в руки, то я сама убью тебя собственными руками! Объявлю тебя предателем короля…И мне поверят, а знаешь почему? – Жабэтта выпрямилась во весь рост, так, что ее необъятная грудь выперла вперед, норовя разорвать обтягивавшую ее рубашку. – Потому что у тебя нет крыльев за спиной, а я настоящая актриса!-
Трухлин вытер свисающую с носа густую каплю крови тыльной стороной ладони, и подняв взгляд на верх (Выпрямившись Жабэтта стала выше Трухлина на целую голову) посмотрел на королеву и сквозь стиснутые зубы процедил.
– Ты забываешься Жабэтта, если ты забыла, то я тебе напомню, у тебя за спиной тоже нет крыльев! Поэтому заткнись, и помоги мне добраться до этой проклятой занавески! –