В белоснежно-искристых равнинах,
На запятнанных кровью местах,
Мы пытаемся скрыться в могилах,
С липкой кровью на мертвых устах.
Наша власть изменила свободе,
Только ночь наш единственный друг,
Мы хотим соответствовать моде –
С ног босых перейти на каблук.
Только, как бы себе мы не лгали,
Не вернуться нам к жизни людской,
А когда-то ее проклинали,
На икону глядели с тоской…
А сейчас у нас бледная кожа,
Кровь по венам не наша бежит,
Нам – на демонов внешне похожих,
Приказали усопшими жить.
Перевернут серебряный крестик,
С клыков тонко капает яд…
А когда-то я звался «наместник»,
И не знал ни каких преград.
Я любил свою старшую дочку,
Сыновей я, как мог, воспитал.
Но однажды нашел я цепочку,
О которой так долго мечтал.
Так мне с дуру тогда показалось.
Блеснул серебристый свет,
Ей потом вся семья любовалась,
Жаль, не зная – отца больше нет.
Та цепочка, что светом искрилась,
Никогда не была людской –
Она мертвой рукою варилась,
Чтоб навеки забрать покой.
Век блистает на шее цепочка,
Мертвым грузом, сплетая года.
Умерла моя старшая дочка,
И погибли мои сыновья.
Я один – ни живой, ни мертвый,
По сугробам искристым хожу.
Выбор мой оказался ложным.
Я у Бога прощения прошу.
(2009)