Никогда не поднимайте трубку, не поняв, кого показывает камера домофона. Никогда! Иначе вам придется столкнуться с кем-то, кого видеть вы не горите желанием даже в аду.

- Слав, не стоит так заканчивать общение, - я недоуменно смотрела на Алану, пытаясь одновременно понять, как она узнала, где я живу, и нащупать второй тапок.

- Тебе что-то непонятно было вчера? – Ее глаза горели каким-то странным блестящим пламенем, и если бы я не знала ее с детства, то вряд ли бы поняла, что она безумно злиться. На меня? Или на лифт, сломавшийся вчера вечером? Я смотрю на ее неимоверные шпильки, Алана всегда была завсегдатаем такого богемного стиля, что меня иногда слегка подташнивало от этих безупречности и лоска. Видимо, больше не лифт, вряд ли на них  удобно преодолевать с десяток лестничных пролетов. Я попадаю ногой в тапок.

- Ты сказала не звонить, я и не звоню, я приехала, чтобы посмотреть в твои глаза, я очень скучала по тебе, - она делает шаг, я инстинктивно подаюсь назад. Это еще что такое? Зачем она приперлась ко мне домой?

- Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть, и было бы прекрасно, если бы при встрече мы делали вид, что незнакомы, ясно? – Я начинаю заводиться. Тише, Ярик, тише, держи себя в руках, тебя нормально воспитывали, чтобы вот так срываться непонятно по какому поводу в девять утра. Но дело уже не в воспитании, нервы как-то ни к черту.

- Жаль, что ты так и не поняла ничего… - Алана будто бы выдыхает эти слова и садится в кресло в прихожей. Эй, кто тебе позволил трогать мою мебель? Отлично, сиди в нем, а я постою, мне же больше нечем заняться в такую рань, кроме как поболтушками с Вами, Ваше Величество. Черт, что со мной? Видимо, злость, к которой так легко примешивается обида и боль, зашкаливает.

- Я, правда, не желаю больше с тобой разговаривать на эти темы, Алана, я тороплюсь. – Я откровенно стараюсь ее выпроводить. Но она с непроницаемым выражением лица продолжает сидеть в кресле и объяснять.

- … Я хотела показать, что он за человек, что ты не в того влюбилась… - Какие-то отрывки ее фраз все же доносятся в мой мозг, эхом гуляют внутри, но тут же затихают, как только я вспоминаю картину увиденного год назад. Лучшие подруги так не делают, ничего не доказывают, и не лезут, если их об этом не просят. Но куда уж там ей до понимания этих простых истин?

-Мне это все не интересно, извини, тебе лучше уйти и больше не появляться в моей жизни, - она продолжает сидеть, только выражение ее лица выдает некую обескураженность, - чтобы уйти необходимо встать, - я осторожно напоминаю ей о приличиях и указываю глазами на дверь. Руки у меня сложены на груди, в голове бардак, мысли путаются, а от ее взгляда я начинаю злиться. Видимо, она действительно не понимает в чем состоит суть проблемы, и почему я так не хочу с ней больше общаться.

- Помнишь, ты говорила, что нельзя обижаться на человека, если не видишь его глаз? – Она хватается за соломинку. Я все больше досадую, что она все-таки упертая особа.

- И что с того?

- Так вот, ты вчера меня очень сильно обидела, и я приехала, чтобы посмотреть тебе в глаза, потому как по телефону обижаться глупо, - у меня шок! Я хватаю ртом воздух, но не могу произнести ни звука. Это она-то не стала обижаться?! Блин, кажется, мне нужно проверить слух. Разве кто-то может быть таким наглым?

- Я даже не знаю, что сказать на такую дерзость. Это я-то тебя обидела? – Я цежу каждое слово.

- А ты считаешь, что мне не на что обидеться? Ты бросила трубку посередине разговора…

- Погоди-ка, а это не ты ли год назад переспала с моим парнем? – Меня уже почти трясет.

- Ярик, ты за старое?

- Ни фига себе старое! – Я уже откровенно ору. – Уходи, уходи из моей жизни нахрен!

- Ты всегда была злой и помнила любые мелочи, - Алана щурится в мою сторону. Я отrрываю дверь. Если она сейчас же не выйдет в нее, горе-подруге придется воспользоваться окном, потому что за себя я уже не отвечаю. Интересно, стоит ли ей об этом сказать?

- Я серьезно, прочь! – Мне этот визит напоминает сцену из театра девятнадцатого века, ну, пылкости ему, как минимум, не занимать. Правда вопрос все же спорный. В этом спектакле всего один акт,  если не считать вчерашнего, тогда и на счет театра двадцатого века можно подумать.

- Ладно, я ухожу, но на прощание скажу, что я видела твои глаза, и ты равнодушна, мне жаль, что потратила время на эту затею. - Ох, вот это сантименты! Время она потратила, кто бы мог подумать. - Всего хорошего.

- Пока, - я захлопываю дверь. Как будто кусок души в черную дыру провалился.

Запах чая с земляникой и дыней поднимает мой духом с самых низин. Кирилл заботливо хлопочет на кухне. Мы сидим за тем красивым столом, что я купила в полном беспамятстве. Я улыбнулась, когда он подошел и поцеловал меня в макушку. «Хоть кто-то умеет слышать, когда слушает», - я кивнула этой мысли. Брат подошел к окну и задернул занавеску. Легкая воздушная органза так странно смотрится в его руках. Я маленькой ложкой зачерпываю молочного цвета мед, он красивыми тягучими струйками стекает обратно в банку.

- Хватит дурачиться, как маленькая совсем, - он берет с холодильника зажигалку и хочет прикурить сигарету, которая уже у него во рту, но почему-то передумывает и просто кладет все обратно.

- Ты тоже еще маленький, чтобы курить, -мои глаза выдают нежную иронию в его адрес.

- Да все мы дети, - Кирилл смотрит на меня самым теплым взглядом, - тебе еще вчера нужно было приехать и рассказать мне. Я не знал. Ты вообще тогда себя ничем не выдала.

- Не стала посвящать, так бы сказала.

- А надо было, я же тебя посвящаю.

- Я теперь тоже, - я отпила чай и посмотрела за окно. Красивая зима, кружится снег, рядом любимый брат, и через пару дней Новый год. Не время оборачиваться назад и предаваться грустным мыслям. Кирилл кивнул мне, будто бы понял о чем я думаю.

© Sonli, декабрь 2012.

[491x700]