Это цитата сообщения rosinka7304 Оригинальное сообщение

"КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -1)

* Как-то получил я письмо от одного мальчика.
"Расскажите, пожалуйста,- просит он,- как вы стали солдатом".
Сначала я подумал: что же ответить на такой вопрос? Вроде бы и рассказывать нечего.
Получил человек повестку из военкомата, собрал самые необходимые вещи, простился с родными, сел в эшелон вместе с такими же, как он, призывниками, прибыл в воинскую часть, получил обмундирование - вот тебе и солдат.
А потом показал я однажды это письмо товарищам своим, кто тоже служил когда-то в армии, они мне и говорят: "Любопытный вопрос!"
И каждый стал советовать по-своему на него ответить.
Один говорит:
- Обмундирование получить да надеть - не велика сложность! Только, чтобы настоящим солдатом стать, этого мало. Я, например, солдатом себя почувствовал, лишь когда своей воинской профессией на отлично овладел...
- А я,- говорит второй,- когда командиру без лишних слов подчиняться научился...
- Нет,- не соглашается третий.- Я лично солдатом себя ощутил, когда в больших войсковых учениях участвовал...
Долго они спорили, разные истории рассказывали, разные интересные случаи из солдатской жизни припоминали.
А я слушал их и думал: "Расскажу-ка я обо всем этом в книжке. Да так и назову эту свою книжку:
"КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ". *

[467x647]ШИНЕЛЬ.

[469x653]В субботу с утра старшина выдавал нам шинели. До сих пор солдаты-новички ходили в ватных куртках-бушлатах, и теперь всем не терпелось получить настоящее солдатское обмундирование.
Получил шинель и я.
Надел и первым делом - к зеркалу. Посмотрел на себя и даже замер от удивления. Урод уродом. Да разве ж это шинель! Висит на мне серый длинный халат. У пояса гармошкой собрались складки. Худая шея торчит из широкого воротника, на груди топорщится пузырь.
В такой шинели не то что сфотографироваться да родным карточку послать - у себя в части из казармы выйти стыдно.
Снял я шинель и пошел к старшине.
- Товарищ старшина, разрешите обменять. Мне плохая досталась...
- А в чем дело?- спрашивает старшина.
- Да ведь и длинная, и мятая, и цвет какой-то не тот. Не то что на вас...
- Ничего,- говорит старшина,- вот пусть она в строю пообносится, да об землю пооботрется, да под дождем помокнет, да у костра посохнет,- вот тогда шинель как шинель будет. Ясно?
А что мне ясно? Ничего мне не ясно. Хотел я возразить, но вовремя вспомнил, что спорить с командиром устав запрещает. Сказал: "Так точно" - и отправился пришивать к шинели погоны и петлички. А фотографироваться так и не пошел.
...С тех пор прошло несколько месяцев. И под дождем шинель побывала и под снегом, и пылью пропитывалась, и от весенней грязи набухала, и в караульном помещении о топчаны пообтерлась...
Однажды была наша рота на полевых занятиях. Погода стояла весенняя, только-только снег сошел, лишь пригорки пообсохнуть успели, а повсюду, куда ни посмотришь,- вода и грязь.
И тут капитан, наш ротный, подает команду:
- Ложись!
Легли.
- Вперед!- командует.- По-пластунски!
Поползли вперед, к окопам. Каждый старается себе путь посуше выбрать, да где уж - кругом грязь. Подползли к окопам, а капитан говорит:
- Плохо. Так ползаете, что вас за километр видно. Никуда не годится такое дело. Начинать все сначала.
Вернулись мы обратно - и снова... Опять плохо. И так шесть раз. Зато уж шестой раз ползли - головы от земли не поднимали - как будто и правда пули над нами свистели.
В казарму пришли, посмотрел я на шинель, а она вся в грязи, в песке, мокрая, тяжелая. Пришлось ее и сушить и чистить. Думал: ну, теперь все, совсем надеть нельзя будет. Но на другой день смотрю - ничего, только вроде чуть потемнее стала...

 

[700x339]В другой раз, уже в начале лета, выехали мы на учения. Ночевали в лесу. Дневальные за костром следить остались, а мы легли спать.
Завернулся я в шинель, а уснуть никак не могу. С одного боку жар от костра идет, а с другого - холодно. То ли земля холодная, не успела за день прогреться, то ли туман от реки поднимается - только незаметно холодок пробирается под шинель и не дает уснуть.
Ворочался я, ворочался, потом чувствую, кто-то меня за плечо трогает.
- Не спишь?- это меня друг мой, Санька Журавлев, спрашивает. Видно, ему тоже не спится.
- Давай-ка,- говорит,- вот так сделаем.
Постелил он свою шинель на землю, легли мы на нее, а моей сверху укрылись. Так под одной шинелью и спали. К утру еще холоднее стало, а мы только плотнее прижались друг к другу да шинель почти на самую голову натянули...
Много таких случаев было, обо всех не расскажешь. Не раз и не два шинель меня выручала.
А скоро прибыло к нам пополнение, и меня назначили командиром отделения. Стали солдаты-новички получать шинели. И вот один подходит ко мне и говорит:
- Товарищ младший сержант, разрешите обменять - мне плохая досталась...
- А в чем дело?- спрашиваю.
- Да разве ж это шинель... То ли дело на вас как сидит!
Засмеялся я, взглянул в зеркало. А что - действительно неплохо сидит. Пожалуй, можно теперь и сфотографироваться...

РАССКАЗ ПРО ПРОТИВОГАЗ.

Служил в нашем взводе один солдат, который считал себя очень хитрым человеком. Фамилия его была Сорокин.
Наша солдатская служба еще только начиналась, мы еще и перезнакомиться как следует не успели, а он уже поглядывал на всех свысока: мол, вы, простачки, слушайте, что вам говорят командиры, а я - сам себе на уме, я-то и без командиров знаю что к чему...
И вот, когда получал наш взвод противогазы, этот хитрый Сорокин решил словчить. Он подумал, что если возьмет противогаз размером побольше, то ему в этом противогазе будет легче дышать, а значит, и легче работать, и легче бегать. И вообще будет легче, чем остальным.
Он так и сделал.
Правда, старшина хотел выдать ему маску поменьше, но хитрый Сорокин незаметно надул щеки и весь напыжился.
- В самый раз!- сказал он старшине.- Мне еще мама всегда говорила: "И в кого ты уродился такой большеголовый!"
- Ладно, посмотрим,- усмехнувшись, сказал старшина.
И Сорокин тогда не обратил внимания на эти слова, на это "посмотрим". А напрасно.
Когда выдача противогазов закончилась, весь взвод привели к небольшой землянке и построили, и велели надеть противогазы. И хитрый Сорокин тоже стоял в строю вместе со всеми и радовался. Потому что дышать ему было, и верно, легче, чем другим. Ведь его маска неплотно обтягивала голову, и сквозь маленькие щели за ушами под маску проникал воздух.
Тем временем солдаты по очереди входили в землянку и затем через некоторое время выходили уже с другой стороны, из другой двери. Когда солдаты выбирались из землянки, им наконец разрешали снять противогазы, и лица у них были красные, распаренные, как после бани. С непривычки.
- Ну как? Ну что там?- нетерпеливо спрашивал Сорокин тех, кто уже побывал в землянке.
А солдаты пожимали плечами и посмеивались:
- Да ничего особенного, все нормально.
И вот наконец очередь дошла до Сорокина.
Он шагнул в землянку и сразу почувствовал что-то неладное. В носу у него защипало, и глаза начало есть, как дымом, и потекли слезы, и сразу стало трудно дышать.
Позвать на помощь?
Но он не мог даже крикнуть.
Сорокин не на шутку перепугался. Ему показалось, что он так и задохнется, так и останется навсегда в этой землянке.
Он едва сумел отыскать выход, потому что сквозь слезы уже ничего не видел... Так, ошалев от страха, он выскочил на свежий воздух и моментально содрал противогаз.

[700x400]И тут к нему подошел старшина.
- Ну как, убедились?
Но хитрый Сорокин и теперь решил словчить. Он немного уже успел прийти в себя и подумал: все равно землянка с газом уже позади, бояться нечего. И сказал:
- По-моему, маска мне как раз. В самую пору.
- Ах так,- сказал старшина.- Ну что ж, тогда попробуем еще разок.
- Нет, нет!- перепугался Сорокин.- Ни за что! Дайте мне побыстрее другую маску!
Но даже в новой маске, которую ему выдал старшина, Сорокин не сразу отважился опять войти в землянку. Он долго нерешительно топтался у входа и оглядывался на солдат так, словно прощался с ними навеки.
А потом махнул рукой и исчез за дверью.
Не появлялся он минут пять.
А когда наконец появился и медленно, не спеша стянул маску противогаза, все увидели его довольное, улыбающееся лицо.
И старшина ни о чем не стал его спрашивать - ведь все и так было ясно.

СОЛДАТСКАЯ ФЛЯЖКА.

Как-то послали наш взвод тушить лесной пожар. Дело это очень нелегкое. Нужно копать траншеи, рубить кустарник, растаскивать бурелом. А ветер несет в лицо дым, пепел, дышит жаром.
Еще до начала работы выдали всем солдатам лопаты, кирки, велели взять по фляге воды. А потом построил наш командир взвода, лейтенант Петухов, солдат и говорит:
- Воду берегите. Поблизости воды нет, а работать нам сегодня долго. Вам ясно, Котомкин?
А Котомкин - это был солдат-новичок. Он только недавно появился во взводе.
- Ясно, ясно,- говорит Котомкин.
- И вашим товарищам ясно?
- Ясно, ясно!- отвечают другие солдаты-новички.
Им уже не терпится поскорее приняться за настоящее опасное дело. Доказать, что они ничем не хуже бывалых солдат.

[700x379]Вышел взвод к краю горящего леса, растянулся в цепь. Взялись солдаты за лопаты и кирки. Огня вроде бы и не видать, только дым по земле стелется, мох тлеет, а жара - не продохнуть! Едкий дым слезы из глаз выжимает.
Полчаса прошло, не больше, а гимнастерки уже почернели от пота. Видит Котомкин - справа от него Башмаков работает, не разгибается. Башмаков - такой же рядовой солдат, как все, только поопытнее, уже второй год служит. Старается Котомкин не отстать от него.
Да с каждой минутой все тяжелее. Дышать нечем. Жажда мучит. Взял Котомкин свою фляжку, глотнул воды.
Да что там глоток! Только еще сильнее пить захотелось. Ну, прямо рука сама собой тянется к фляжке.
"Ладно,- говорит себе Котомкин,- еще разок глотну, а больше - ни-ни!"
Запрокинул голову, приложил фляжку ко рту. Ах, как хорошо! Не оторваться!
Поработал еще немного Котомкин - и опять к фляжке. А там уже совсем на дне вода булькает.
"Эх,- думает Котомкин,- такая капля все равно не спасет. Уж лучше сразу выпью".
И как только опустела фляжка - тут сразу настоящая жажда накинулась на Котомкина. А работе еще и конца не видать. Ветер пепел несет, густым жаром дышит. Пот глаза заливает.

[700x306]Работает Котомкин, старается не отстать от Башмакова. Да где там! Никогда не думал Котомкин, что человеку так может пить хотеться. Даже в глазах темнеет. Ни о чем другом думать невозможно. И зачем он всю фляжку сразу выдул!
Наконец не выдержал Котомкин. Пошел к Башмакову.
- Дай,- говорит,- Башмаков, воды.
А сам думает:
"Разве даст? Самому, скажет, мало".
- На,- говорит Башмаков.
Глотнул Котомкин из башмаковской фляжки - и сразу легче стало. Даже странно: свою фляжку целую выпил и только пить еще больше захотел, а тут один глоток сделал - и легче стало. Наверно, потому, что уже не надеялся, не рассчитывал на этот глоток.
...После работы собрались солдаты-новички возле палатки, рассказывают, кто как работал, с кем что приключилось.
- Жарища! Я думал, не выдержу,- говорит один.- И не заметил, как всю воду до последней капли выпил. Хорошо, Башмаков дал глоток.
- И мне Башмаков дал глотнуть,- говорит другой.
- И мне,- говорит третий.
- И мне,- говорит Котомкин.
И тут все посмотрели друг на друга, и всем даже стыдно стало: что же это выходит? Выходит, они у Башмакова всю воду выпили? А как же он?
- У него, наверное, фляжка особая,- говорит первый солдат.- Побольше наших.
- Точно,- говорит второй.- Побольше.
А третий ничего не успел сказать, потому что к палатке подошел Башмаков. На поясе у него висела фляжка. Была она ничуть не больше, чем все остальные солдатские фляжки. Только сильно помята и поцарапана.
- А мы тут поспорили,- сказал Котомкин,- особая у тебя, Башмаков, фляжка, что ли?
Башмаков засмеялся.
- Точно,- говорит.- Особая. Мне ее отец подарил. Она у него еще с фронта хранилась. И когда дал мне ее, сказал: "Запомни, в солдатской фляжке всегда один лишний глоток должен быть. Для товарища".
И все с уважением посмотрели на помятую, поцарапанную фляжку.

КАК ЛОПАТА ТАНК ПОБЕДИЛА.

Однажды выстроили наш взвод по тревоге. Стал командир отделения, сержант Остроухов, проверять солдатское снаряжение и видит: у рядового Машкина нет саперной лопатки. И автомат на месте, и противогаз, а лопатки нет.
- Что же это вы, Машкин,- говорит сержант,- так плохо по тревоге собираетесь? Или вы всегда такой рассеянный?
- Да ну ее, эту лопатку, товарищ сержант,- отвечает Машкин,- только лишняя тяжесть, бежать мешает. Я в книжках читал: теперь окопы для солдат экскаваторы роют! Зачем мне лопатка?
- Это верно,- говорит сержант,- и экскаваторы окопы роют, и другие машины. Только все равно без саперной лопатки солдат - как без рук. Умелого солдата лопатка из беды выручит, в бою спасет, самого грозного врага победить поможет...
- Интересно!- говорит Машкин.- Может, этой вашей лопатой и танк победить можно?- А сам на солдат, товарищей своих, весело поглядывает - словно бы приглашает их посмеяться вместе с ним.
- Да,- серьезно говорит сержант.- Можно и танк. А теперь довольно разговоров - марш в казарму и чтобы через минуту в строю стояли, как положено, с саперной лопаткой...
Так поговорили они, и вроде бы забылся этот разговор. Только, оказалось, помнил о нем сержант.
Спустя несколько дней вывел сержант наше отделение на занятия в поле. Занятия эти называются - "обкатка танками". Иначе говоря, учат солдат, чтобы не боялись они танков, чтобы смело вступали в бой с грозной машиной.
Подвел сержант нас к небольшому, глубокому окопу.
- Этот окоп,- говорит,- солдатскими руками вырыт, саперной лопатой. Я сам его рыл. А теперь, Машкин, давайте мы с вами в него спустимся.
- А что дальше будет?- опасливо спрашивает Машкин.
- Увидите,- отвечает сержант.
А сам достает гранаты. Не настоящие, конечно, учебные.
Забрались сержант с Машкиным в окоп. Ждут.

[470x650]И тут на краю поля появляется танк. Грохочет его мотор, лязгают гусеницы, пыль стелется позади - мчится танк прямо на окоп.
Перепугался Машкин, хотел из окопа выскочить, да уже поздно. Танк совсем близко - такой огромный, кажется, все небо заслонил!
Сержант Остроухов Машкина на всякий случай за плечо ухватил, ко дну окопа пригнул.
И в ту же минуту темно в окопе стало, песок и пыль сверху посыпались. А грохот совсем оглушил Машкина. Это танк над окопом, над головой Машкина гусеницами лязгает.
Закрыл Машкин лицо руками, согнулся в три погибели. "Ну, все,- думает.- Конец!"
Но вот посветлело в окопе, и гром стал слабнуть. Приоткрыл Машкин один глаз - видит: приподнялся сержант Остроухов, выпрямился и вслед танку гранату - раз! Прямо в корму, где мотор танка размещается, угодил.
Остановился танк, замер.
- Ну, вот и все,- говорит сержант.
Вылезли они с Машкиным из окопа, пыль и песок с себя отряхивают. Машкин на всех горделиво посматривает: как-никак, а он вроде бы боевое крещение получил!
- А теперь,- говорит сержант Остроухов,- ответьте мне, Машкин, что нужно солдату, чтобы одолеть танк?
- Граната,- говорит Машкин.- И крепкие нервы.
- Верно,- говорит сержант.- А еще что?
Подумал немного Машкин.
- Надежный окоп,- отвечает.
- А без чего,- опять спрашивает сержант,- надежный окоп не выроешь?
- Без саперной лопаты,- говорит Машкин.
- Значит, что же получается?- говорит сержант, а сам хитро смотрит на Машкина.- Не будь лопаты, не было бы и окопа, а не было бы окопа, драпали бы мы с тобой от танка как миленькие. Вот и выходит...
- ...что лопата танк победила,- говорит Машкин.

МОИ ПЕРВЫЕ ПОГОНЫ.

Когда я вернулся домой из армии, я привез с собой свои самые первые солдатские погоны. Я решил, что непременно сохраню их как память о солдатской службе. А еще я думал, что, может быть, когда-нибудь подарю их своему сыну.
Я хорошо помнил, как первый раз надел эти погоны. Как гордился ими. Ведь погоны могут многое рассказать о военном человеке: и кто он - командир или рядовой, и какое звание имеет. Пока не получил ты погоны - пусть на тебе и гимнастерка, и шинель, и солдатская шапка-ушанка,- все равно тебя за военного человека никто еще не признает. По погонам узнают военные люди друг друга и отдают друг другу честь. Вот как много значат погоны и для солдата и для офицера!
После самых первые солдатских погон были у меня и другие - с сержантскими лычками, носил я и офицерские погоны с маленькими серебристыми звездочками, но все равно дороже всех для меня были те, которые я получил впервые.
Наверное, так бы к хранились эти старые погоны у меня до сих пор, если бы не одна история.
Как-то, несколько лет назад, познакомился я с кубинским мальчишкой. Звали его Архелио.
У себя на родине Архелио был бойцом революционного отряда. Бойцы этого отряда обучали грамоте вчерашних батраков и крестьян. Это была опасная работа. Бандиты-контрреволюционеры угрожали бойцам расправой и смертью. Но отряд не боялся угроз. По горным тропам от селения к селению продвигались бойцы. И вместе со взрослыми шел Архелио. Он любил петь. Он всегда был весел. А между тем ему приходилось куда труднее, чем остальным,- он сильно хромал. Эта хромота осталась после перенесенной им еще в раннем детстве тяжелой болезни. Но никто не слышал от Архелио ни слова жалобы. Его стойкость поражала взрослых. В неполных тринадцать лет его назначили комиссаром отряда. Сам Фидель Кастро сфотографировался вместе с ним.

[700x550]Однако на Архелио надвигалась беда. Хромота усиливалась. Ходить ему становилось все тяжелее.
Помочь могла только операция. Очень сложная операция. И сделать эту операцию взялись советские врачи.
Так Архелио оказался в больнице, в Ленинграде.
В те дни я часто навещал его. Я уже знал несколько слоя по-испански. Я входил в палату и говорил:
- Буэнос диас!
И Архелио отвечал:
- Добрий дьень!
Он знал русский лучше, чем я испанский. Чаще всего он просил меня рассказать о нашей армии, о танкистах, ракетчиках, десантниках. Он слушал рассказы о советских солдатах, об их смелости, и глаза его загорались.
- Архелио тоже сольдад!- говорил он с гордостью.
А потом он рассказывал мне про своего деда. Дед Архелио был революционером. Он сражался за свободу в Испании. Уже поселившись на Кубе, он часто пел маленькому Архелио старые революционные песни - песни тех, кто сражался в Испании против фашистов:
Вдоль реки бурливой Эбро
Полк идет республиканский
Синей ночью, теплой ночью,
Страшной ночью, грозной ночью...
Любил Архелио и побаловаться. Однажды он забрался в шкаф и очень веселился, когда санитарки долго не могли отыскать его.
А между тем приближался день операции. Архелио стал молчаливее, заметно нервничал. Он знал, что операция будет тяжелой.
В последний день, накануне операции, я просидел у него особенно долго. Пробовал рассказать ему какую-то смешную историю, и Архелио даже смеялся, но взгляд у него был грустный. Я видел, что думает он о другом.
Пора было уходить. Я протянул Архелио руку.
И вдруг Архелио схватил мою руку, прижался к ней щекой и сказал шепотом:
- Борис!- Он всегда так забавно произносил мое имя - с ударением на первом слоге.- Борис! Я завтра не плакать!
Он повторил это несколько раз с отчаянием и настойчивостью.
- Борис!- шептал он.- Солдаты не плачут. Архелио сольдад. Архелио завтра не плачет! Борис!
- Я верю, верю,- почему-то тоже шепотом сказал я.
На следующий день утром меня не пустили в больницу. Как протекала операция и что было потом, я узнал позже со слов сестер.
Операция была долгой. Когда Архелио привезли в палату на операционной каталке, его лицо было совершенно белым. А возле носа отчетливо выступили маленькие черные веснушки.
Пожилые санитарки осторожно переложили Архелио на койку. Он открыл глаза, медленно приходя в себя после наркоза.
Санитарки молча смотрели на него. Они-то знали, что сейчас наступает самый тяжелый момент. Даже взрослые люди стонут в эти минуты от запоздалой, проснувшейся боли.
Архелио чуть шевельнулся и закусил губу.
Санитарки отвернулись: они чувствовали, что он сейчас заплачет.
И вдруг в палате раздался его голос. Совсем слабый, хрипловатый голос. Архелио пел. Он пел едва слышно старую испанскую песню. Песню о солдатах революции, которые не сдаются. Его глаза были полузакрыты, бледное лицо покрылось мелкими капельками пота, но он все-таки пел.
Глядя на него, плакали санитарки.
Через день мне разрешили навестить Архелио.
Архелио был еще бледен, темные круги лежали у него под глазами. Он увидел меня и слабо улыбнулся.
- Борис!- тихо сказал он.- Архелио не плакал.
Я молча пожал его руку.

 

[384x482]И когда мы прощались, я подарил ему на память свои первые, свои солдатские погоны...

СОЛДАТСКАЯ ПАМЯТЬ.

Однажды приехал к нам в полк гость - знатный токарь.
Шесть лет назад он сам был солдатом, служил в нашей роте, спал на солдатской койке в нашей казарме и вот теперь решил проведать своих однополчан.
И мы, конечно, были рады такому гостю.
А меня командир послал на контрольно-пропускной пункт, чтобы я встретил там гостя и проводил до казармы.
- Хоть и служил он здесь,- сказал командир,- а все же шесть лет - это шесть лет, наверно, не сразу и найдет, как пройти к казарме...
Зато когда рассказал я гостю об этих словах командира, тот рассмеялся:
- Чтобы я свою родную казарму не отыскал? Не может быть такого! Сейчас мимо штаба пройдем и сразу налево - верно?
- Да нет,- говорю,- не совсем. После штаба надо направо повернуть.
Прошли мимо штаба, повернули направо.
- Ага!- говорит гость.- Точно. Теперь все вспомнил. Сейчас санчасть будет, потом магазин, а там и наша казарма. Так?
- Да нет,- говорю,- не совсем. Сейчас клуб будет, а санчасть, она левее осталась...
- Клуб?- И вижу, гость даже расстроился.- Выходит, и правда подзабыл я, перепутал...
Огорчился он, замолчал даже.
- Шесть лет - шутка ли!- говорю я ему, чтобы он не очень расстраивался.- За шесть лет все перезабыть можно. Я вон два года всего дома не был, а уже с трудом припоминаю, на каком номере трамвая от вокзала до дома нужно ехать. Честное слово!
- Ладно, ладно, не утешай,- говорит гость.
Пришли мы в казарму.
Собрались солдаты в Ленинской комнате, окружили гостя.
Он им о своей работе рассказывает, о заводе своем, а солдаты ему - о своей службе. О марш-бросках, о больших учениях, в которых недавно участвовали, о стрельбах.
- А интересно,- спрашивает вдруг гость,- у кого сейчас мой автомат?
Переглянулись солдаты: как на такой вопрос ответишь? Вот если бы номер автомата знать!
А гость, даже не задумываясь, без запинки отчеканивает:
- Автомат номер семьдесят семь сорок три!
- У меня этот автомат!- радостно говорит рядовой Девяткин.- Мой это автомат!
- У него еще,- говорит гость,- на ложе, справа, темное пятнышко есть...
- Точно!- говорит Девяткин.
- И хомуток на прицельной планке туговато ходит...
- Точно!- говорит Девяткин.
А солдат-новичок по фамилии Сидоров удивляется:
- Ну и память у вас! И как это вы все до сих пор помните?
- Обыкновенная,- смеется гость,- память. Солдатская. Как же солдату свой автомат не помнить, когда автомат для него - самый верный друг и помощник. На пост отправляется солдат - и автомат с ним, на стрельбы шагает - и автомат с ним, по тревоге глубокой ночью поднимается или на торжественный парад в праздничный день выходит - и опять автомат всегда с ним, с солдатом! Так что мне кажется, сколько бы лет ни прошло, а никогда солдат свой автомат не забудет!..
Прав он оказался.
Теперь и я могу подтвердить это.
Немало лет минуло с той поры, когда служил я в армии, а вот стоит прикрыть глаза - и вижу я свой автомат, вижу его сталь, чуть отливающую синевой, вижу его номер, выбитый на металле,- вижу так отчетливо и ясно, словно только вчера расстался со своим верным автоматом...

БЕЗ ЧЕГО СОЛДАТ НЕ СОЛДАТ.

 

[210x546]

[208x517]

[352x175]

[511x177]

1.
[488x194]

2.
[437x165]

3.
[480x148]

[492x212]

1.
[524x453]

2.
[259x544]

3.
[274x278]

4.
[247x321]

[700x482]Было это в те дни, когда призвали меня в армию. Ехали мы, призывники, в поезде в далекие края, на восток, а сопровождали нас сержант и старший лейтенант. Куда именно, в какую часть, в какие войска нас везут,- они помалкивали, не распространялись. Секрет, мол, военная тайна. А нам, конечно, любопытно было узнать, где мы будем служить.
- Я бы лично,- говорит один призывник,- не прочь попасть к танкистам. С детства еще мечтал танк водить. Товарищ сержант, мы не в танковые войска едем?
- Может, и в танковые,- уклончиво отвечает сержант.
- А я, например,- говорит другой призывник,- хотел бы в артиллерию. Потому что мой отец во время войны был артиллеристом. Товарищ сержант, смогу я попасть в артиллерию, как вы думаете?
- А почему бы и нет, вполне возможно,- соглашается сержант.
- А по мне,- говорит третий призывник,- так нет лучше войск, чем ракетчики. Признайтесь, товарищ сержант, вы не к ракетчикам нас везете? Угадал я, а?
- Может, и угадали,- смеется сержант.
А нам от этих его загадок еще любопытнее становится. Разве может быть такое, чтобы мы сразу и к танкистам, и к артиллеристам, и к ракетчикам направлялись?..
Наконец прибыли мы в свою часть.
Прошли через ворота с красными звездами, мимо контрольно-пропускного пункта, мимо казарм, мимо штаба. Оглядываемся по сторонам, прислушиваемся, присматриваемся - нет, нигде ни танков, ни ракет, ни пушек не видать, и рева моторов не слышно, только тут и там поднимаются вверх, к небу, антенны да возле штаба большой плакат красуется:
"ТОВАРИЩИ СВЯЗИСТЫ, ПОВЫШАЙТЕ СВОЕ МАСТЕРСТВО!"

[467x652]Вот так раз! Что же это получается? Выходит, мы к связистам попали? Выходит, обманывал нас сержант?
Честно говоря, многие из нас приуныли. Одно дело грозный танк водить или из пушки стрелять, а совсем другое - с телефонной трубкой у аппарата сидеть... Мужская ли это работа?
Тем временем привел нас сержант в большое просторное помещение.
- Располагайтесь пока,- говорит,- здесь, будем ждать дальнейших распоряжений.- Потом посмотрел на нас повнимательнее и спрашивает: - Что это у вас такие кислые лица, а?
А самый храбрый из нас, тот, что мечтал стать танкистом, говорит:
- Зачем же вы нам, товарищ сержант, неправду говорили? Мы-то думали, и верно, к танкистам едем, а оказывается...
- А вы не торопитесь,- отвечает сержант,- не торопитесь. Связист, да будет вам известно,- это такая профессия, без которой ни один род войск не обходится - ни танкисты, ни артиллеристы, ни ракетчики. Если нет связи, и танки в атаку не пойдут, и самолеты с земли не взлетят. Понятно? Я сейчас вам один случай расскажу. Было это на больших учениях. "Южные" наступали, а тут "северные" - раз!- и нанесли им сильный контрудар. Что делать? Командующий "южными" принимает решение ввести в бой воздушно-десантную дивизию. Не беда, что дивизия эта в тот момент находилась за сотни километров от "фронта". Поднимаются десантники по тревоге, садятся в свои самолеты - и вот уже обрушились на головы "противника"... Здорово?
- Здорово!- соглашаемся мы.
- А теперь ответьте мне на один вопрос,- говорит сержант,- как узнали десантники, что пришла их очередь вступать в бой? Кто в считанные секунды передал им приказ командующего? Кто принял этот приказ? А? Радисты - вот кто! Вот и получается, что связист - это правая рука командира. Ясно? Послужите у нас, я вам еще не одну историю про связистов расскажу...
Хотел он еще что-то добавить, но тут в комнату заглянул солдат с красной повязкой дневального на рукаве:
- Товарищ сержант, вас к телефону!
Вышел сержант в коридор. Слышно нам, как отвечает он кому-то по телефону: "Сержант Петров слушает. Так точно... хорошо... понятно! Все ясно!" Через минуту вернулся сержант, улыбается:
- Приглашают нас на обед. Видите, и здесь не обошлось дело без связистов, без связи!..

КАКИЕ БЫВАЮТ РАДИОСТАНЦИИ.

Распределили нас по разным ротам, приступили мы к занятиям.
И вот как-то возле клуба встретились два солдата, которые вместе в поезде ехали.
Теперь, в солдатской форме, не сразу друг друга и узнали.
- Тебя на кого учат?- спрашивает один.
- На радиста.
- И меня на радиста.
- Мы уже радиостанцию изучаем,- говорит второй солдат.
- И мы тоже,- говорит первый.- Говорят, скоро учения будут. Поднимут нас по тревоге, радиостанцию за спину - и пошел!
- Ха-ха!- говорит второй солдат.- Хотел бы я на тебя посмотреть - как это ты радиостанцию за спину наденешь!
- А что?
- А то,- смеется второй.- Сочиняешь ты все. Чем сочинять, пошли-ка лучше со мной!
Отправились они вместе, прошли мимо учебных классов, вышли на широкий плац, а там четыре крытых автомобиля стоят, высоченные антенны к небу тянутся.
- Вот,- говорит второй солдат.- Это и есть наша радиостанция. Попробуй-ка ее за спину надеть!
- Ах так!- говорит первый солдат.- По-твоему, я все выдумывал? Пошли-ка теперь со мной!

[440x616]Пришли они в учебный класс, а там на столе стоит металлический зеленый ящик, чуть побольше ранца. Взял его солдат, поднял, приспособил к себе за спину.
- Ну что?- спрашивает.- Убедился? Вот это и есть наша радиостанция. С ней - хоть в бой, хоть в разведку, в тыл противника - не подведет!
Посмотрели оба солдата друг на друга и засмеялись. Выходит, оба они были правы.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ,

рассказанная сержантом Петровым в перерыве между занятиями
- Вы небось думаете,- сказал однажды сержант Петров, когда в перерыве между занятиями мы собрались возле него в летней беседке, около казармы,- что среди связистов и героев нет? Такая, мол, не геройская это профессия. Признавайтесь, думаете так?
Мы молчали, потому что сержант Петров и правда угадал наши мысли.
- А такую фамилию - Новиков - вы когда-нибудь слышали?- спросил сержант Петров.- Нет? Ну так послушайте, я расскажу сейчас историю про связиста Новикова.
Случилось это в 1941 году, когда фашисты наступали на Москву. Во что бы то ни стало стремились гитлеровцы прорваться к советской столице. Много дней подряд вели наши войска тяжелые бои с врагом. Часть, в которой служил сержант Новиков, одну за другой отражала непрерывные атаки фашистов.
Но однажды вражеским автоматчикам удалось проникнуть в наш тыл. Надо было срочно сообщить об этом командирам соседних частей. Но телефон молчал. Сколько ни крутил Новиков ручку аппарата, сколько ни кричал в трубку позывные, ничего не получалось. Связи не было. А как нужна сейчас связь! Командир молча взглянул на Новикова, и Новиков без слов понял все.
От воронки к воронке пробирался он вдоль линии связи. Ага, вот наконец и обрыв! Привычным движением Новиков подтянул оборванные концы провода; еще минута - и связь будет восстановлена. И тут он увидел фашистских автоматчиков.
Они ползли прямо к нему.
Что делать? Попытаться скрыться? А связь?
Отстреливаться? Но руки Новикова были заняты проводом.
Времени на размышление уже не оставалось. Фашисты были совсем близко.
И тогда Новиков решился.
Зубами зажал он оголенные концы провода. А правой рукой быстро передернул затвор винтовки и прицелился...

[468x649]Ожил телефон на командном пункте. Одно за другим отдавал командир короткие приказания.
И бойцы, узнав, что их командир жив, что он опять руководит боем, с новыми силами бросились на врага...
Когда бой был окончен, наши солдаты отыскали Новикова. Он лежал мертвый, крепко-накрепко зажав зубами оборванные концы провода. Связь работала. Даже убитый, он продолжал делать свое дело.
За свой подвиг Новиков был награжден посмертно орденом Боевого Красного Знамени...
Сержант Петров замолчал, и мы тоже долго молчали, думая о храбром связисте Новикове и о его последнем бое с врагом...

СПА-СИИ-ТЕЕ!

Как-то я был дневальным по учебному корпусу.
В учебном корпусе связисты - каждый своей специальностью овладевают. Одни схему радиостанции изучают, другие учатся работать на буквопечатающих аппаратах, стучат совсем как машинистки по клавишам пишущих машинок, третьим объясняет преподаватель, как правильно передавать радиограммы...
И пока в классах шли занятия, я прохаживался по пустынному коридору, посматривал, не завелась ли где в углах или на подоконниках пыль, да следил за стрелкой часов - не пора ли объявлять перерыв.
Тихо в учебном корпусе, все своим делом заняты.
И вдруг слышу: из-за одной двери так отчетливо, так ясно доносится:
- Спа-сии-тее!
"Что такое? Уж не почудилось ли мне?" - думаю.
Подошел ближе к двери, прислушался.
И опять:
- Спа-сии-тее!
Вот так штука! Что бы это значило?
А из-за двери снова:
- Спа-сии-тее!
Негромко так, протяжно, вроде бы нараспев.
Не выдержал я, осторожно приоткрыл дверь, заглянул в класс. Может, и правда, там кого спасать надо?

[700x268]А в классе, вижу, стоит у доски лейтенант, командир взвода; на доске мелом точки, тире нарисованы - одним словом, азбука Морзе. Перед командиром за столами солдаты сидят, у каждого кисть правой руки на радиотелеграфном ключе лежит - том самом, которым радисты морзянку выстукивают. И лейтенант как ни в чем не бывало говорит солдатам:
- Понятно? Тогда пошли дальше.
Тут, видно, услышал он, как скрипнула дверь, повернулся ко мне, взглянул вопросительно: что, мол, случилось?
Я побыстрее дверь захлопнул.
"Наверно,- думаю,- мне все почудилось".
Походил еще по коридору, походил, приблизился снова к дверям класса, а оттуда вдруг:
- Я на горку шла... я на горку шла...
Ну и ну! В несколько голосов поют! И все одну строчку:
- Я на горку шла... я на горку шла...
Или опять мне мерещится?
Кончились занятия, вышел лейтенант из класса, подошел ко мне, спрашивает:
- Вы зачем в класс заглядывали? Сказать что-то хотели?
Я замялся сначала, а потом - делать нечего - объяснил, в чем дело. Тут лейтенант засмеялся и говорит:
- Нет, ничего вам не померещилось. Просто в каждом деле свои маленькие хитрости есть. В азбуке Морзе, это вы, конечно, знаете, каждая буква с помощью точек и тире обозначается: точка звучит коротко - ти, а тире - протяжно, длинно - та-а. Вот и получается - у каждой буквы свое звучание, как бы своя мелодия есть. Если радист будет каждый раз соображать да в уме подсчитывать: "Ага, одна точка плюс два тире - что же это за буква?" - он с черепашьей скоростью будет работать, ни одной радиограммы не примет. Нет, радист каждую букву сразу на слух узнавать должен. Например, буква "в" - это точка, тире, тире: ти - таа - таа, один короткий звук, два протяжных. Выстукиваешь эту букву - и вроде бы человек зовет: "Спа-сии-тее! Спа-сии-тее!" А цифру "два" начнешь выстукивать - словно строчку из песни напеваешь: "Я на горку шла, я на горку шла..." Так-то и запомнить азбуку легче. Вот и все наши секреты. Понятно?
- Понятно,- говорю, а самому неловко: ведь из-за этих "секретов" чуть панику не поднял!

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ,

рассказанная сержантом Петровым в казарме перед отбоем
- Человек, о котором я хочу рассказать вам сегодня,- так начал свой рассказ сержант Петров,- был радистом, радиолюбителем, большим мастером своего дела. Каждый вечер он проводил возле радиостанции, которую сделал своими руками, и разговаривал с друзьями-радиолюбителями из самых разных стран мира. Не было для него занятия увлекательнее, чем это.
Но вот на нашу страну напали фашисты, и с этим человеком случилась беда: в одном из тяжелых сражений он был ранен и попал в плен. Три долгих года провел он в плену. И истязания надсмотрщиков, и пытки, и голод - чего только не пришлось вынести ему!
1945 год, последний год войны, застал его в одном из фашистских концлагерей в Германии. Фашисты прознали про его умелые руки и заставили работать в мастерской - ремонтировать радиоаппаратуру.
Здесь по заданию подпольного комитета, который действовал в лагере, он тайно собирал радиоприемник. Это было смертельно опасное дело. Но он знал, как нужен приемник подпольщикам. Чтобы услышать правду о том, что происходит в мире, как советские войска и войска союзников бьют фашистов. Ведь фашисты в лагере всячески старались скрыть от заключенных правду.
Советский радист придумывал разные хитрые способы, чтобы утаить нужные радиодетали. К счастью, надсмотрщики мало разбирались в радиоделе. И прятал он радиоприемник тоже хитро - в ведре с сапожной мазью. Конвоирам и в голову не приходило, что у этого ведра двойное дно и под слоем вонючей мази спрятан радиоприемник. Когда приемник был собран, радист передал его подпольному комитету.
А между тем фронт подошел уже совсем близко к концлагерю, где томились тысячи пленных - и русских, и поляков, и французов... Считанные дни оставались до освобождения. Но тут страшный слух пронесся среди заключенных: фашисты готовятся уничтожить узников! Всех до одного человека!
Теперь надежда оставалась лишь на наступающие советские войска - только они могли избавить от гибели тысячи людей.
Но как сообщить советским командирам об угрозе, нависшей над узниками? Как? Вот над чем ломали головы члены подпольного комитета.
И они опять обратились к советскому радисту. Собрать радиопередатчик и попытаться установить связь с наступающими - это была последняя надежда, последний шанс на спасение. Иного выхода не было.
И радист принялся за работу.
Каждую минуту он рисковал жизнью. Он торопился изо всех сил - любой день мог стать последним для заключенных. Шло невидимое отчаянное состязание: что произойдет раньше - он соберет передатчик или фашисты уничтожат лагерь?
Он выиграл этот поединок, он успел. И подпольный комитет послал в эфир призыв о помощи.

[469x651]Штабные радиостанции Советской Армии приняли эту необычную радиограмму. И советские войска ворвались в лагерь на день раньше, чем предполагали фашисты.
Узники были спасены. И многие из них так и не узнали, что жизнью своей обязаны советскому радисту, его мужеству, его хладнокровию, его умелым рукам...

КАК РАДИОСТАНЦИЯ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЛА.

Признаюсь честно: когда первый раз увидел я радиостанцию, которую мне предстояло изучить, на которой мне и моим товарищам предстояло работать, я растерялся.
Радиостанция занимала целую автомашину. А сколько здесь было разных приборов, переключателей, сигнальных лампочек! Разве все запомнишь! Разве разберешься в них! И это только снаружи, на виду! А если заглянуть внутрь?
Нет, никогда раньше не приходилось мне видеть столько различных радиодеталей - и конденсаторов, и сопротивлений, и ламп, и трансформаторов!
Одни детали были большие, другие - совсем крошечные, едва разглядишь. А между ними тянулись тоненькие проводники.
Настоящий лабиринт!
Как тут было не растеряться!
Хорошо, если будет радиостанция работать нормально, как положено, без осечек.
А если - неисправность? Если откажет, сломается, перегорит - тогда что? Как отыщешь, как угадаешь среди сотен деталей одну-единственную - неисправную?
Нет, видно, пока не поздно, надо попросить, чтобы перевели меня в другую роту.
А сержант Петров посмотрел на мое расстроенное лицо и говорит:
- Да вы не волнуйтесь, не теряйтесь. Радиостанция вам всегда сама поможет, сама подскажет, что делать.
- То есть как это подскажет?
- А очень просто. Вот смотрите.
Повернул он один за другим переключатели, включил радиостанцию.
Ожили, качнулись стрелки приборов.
- Видите,- говорит сержант Петров,- загорелись зеленые сигнальные лампочки? Это радиостанция вам докладывает: "Все в порядке, могу приступать к работе!"
На одном из приборов беспокойно закачалась стрелка, остановилась у самой красной черты.
- А это,- говорит сержант,- радиостанция просит вас: "Сбавьте, пожалуйста, напряжение..." Понятно?
Повернул он ручку под прибором - и правда, сразу успокоилась стрелка, отодвинулась от красной черты.
И тут вдруг вспыхнула справа, на панели радиоприемника, красная лампочка.
Засветилась тревожным светом.
- Ага,- говорит сержант,- вижу, вижу. Это она вам сигналит: "Перегорел предохранитель! На помощь, на помощь! Прошу сменить предохранитель!"
Выключил сержант радиостанцию, быстро отыскал среди запасных деталей предохранитель, заменил им перегоревший. И когда снова повернул главный переключатель, опять засветились на панелях радиостанции зеленые глазки сигнальных лампочек.
Все в порядке!
- Умница!- говорит сержант Петров.- Вот видите, главное - это общий язык с радиостанцией найти, научиться понимать язык, на котором она с вами разговаривает... И тогда не подведет она вас.
Прав он оказался.
Потом не раз вспоминал я эти слова сержанта. И благодарил его за этот урок.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ, рассказанная сержантом Петровым на привале
Было это в суровых краях, на далеком Севере. Несли там свою нелегкую службу воины противовоздушной обороны. И вместе с ними служил солдат-радист по фамилии Пенкин.

[315x352]Как-то дежурил Пенкин на радиоприемном центре. На улице стояла полярная ночь, бушевала пурга, свистел ветер. А здесь, в радиоприемном центре, было тепло и тихо.
Только раскрыл Пенкин журнал дежурства, собрался записать, что все спокойно, никаких, мол, происшествий не случилось, как вдруг распахнулась дверь - и в комнату вошли командир роты и фельдшер. Оба в снегу, у обоих и ресницы и брови обросли инеем.
Вскочил Пенкин, чтобы, как положено, отдать рапорт, но командир роты остановил его жестом.
- Случилась, Пенкин, беда,- сказал командир.- И теперь вся надежда на тебя, Пенкин.
Оказывается, только что из соседнего рыбацкого поселка привезли в санчасть больную девочку. С каждой минутой девочке становилось все хуже. Она задыхалась, бредила.
- Пробовали вызвать вертолет, да сам видишь, что делается,- буран, не пробиться! Остается один выход: связаться по радио с госпиталем.
Командир еще не кончил рассказывать, а Пенкин уже говорил в микрофон:
- Волна, я - Парус, Волна, я - Парус...
И трех минут не прошло, а в штабе, за сотни километров отсюда, в большом городе, уже знали о больной девочке.
- Не волнуйтесь,- сказал дежурный по штабу,- попытаемся помочь.
Вызвал он из госпиталя самого лучшего врача. Приехал врач в штаб, сел к рации, взял в руки микрофон, надел наушники.
- Я вас слушаю,- говорит,- расскажите подробно, что с девочкой.
Через сотни километров сквозь треск разрядов донесся его голос до маленького поселка, где возле радиостанции в тревожном ожидании томились командир роты, фельдшер и радист Пенкин.

[371x365]Выслушал врач все, что рассказал ему фельдшер, задумался.
Тишина наступила в наушниках.
Подумал, подумал врач, потом посоветовал, какой укол надо срочно сделать и какие таблетки дать больной...
- Я буду дежурить здесь, у рации,- говорит,- а вы мне каждый час сообщайте о состоянии больной...
Как медленно тянулось время! Девочке то становилось лучше, то она снова теряла сознание.
Почти целые сутки дежурил радист Пенкин на радиостанции, потому что он знал: ни одного человека радиостанция не слушается так хорошо, как его.
Внимательно следил он за стрелками приборов, за сигнальными лампочками, настраивал приемник так, чтобы помехи - треск от электрических разрядов и всякий посторонний шум в наушниках - не заглушали голос врача. Каждый час врач расспрашивал фельдшера и давал советы.

[428x652]Когда сутки были уже на исходе, девочке наконец стало лучше. А еще через несколько часов буран начал затихать, и тогда в поселок сразу прилетел вертолет и увез девочку в госпиталь, в большой город.
Скоро девочка поправилась. И когда вернулась она в родной поселок, то первым делом вместе с родителями пришла в солдатскую казарму - сказать спасибо радисту Пенкину.

ВАС ПОНЯЛ!

Были в нашем взводе два солдата, которые очень не любили друг друга. А началось все с пустяка: не поделили как-то сапожную щетку. Оба торопились почистить сапоги, а щетка была одна, вот и поссорились. Дальше - больше.
Уже и о причине ссоры забыли, а один на другого все равно косо смотрят.
Как ни старались солдаты, товарищи по взводу, помирить их, ничего не получалось.
- Помириться с Великановым?- возмущался один.- Да никогда в жизни! Я же на него даже смотреть не могу!
- С Чашкиным пойти на мировую?- изумлялся другой.- Да вы что? Мне голос его и то противен, слышать его не могу!
Ну что тут поделаешь? Видно, так и суждено было им расстаться недругами. Потому что уже подходил к концу срок нашего обучения - наступала пора разъехаться по разным частям и подразделениям.
Но прежде чем распрощаться с родным взводом и отправиться в путь, предстояло нам принять участие в больших учениях, показать, как освоил каждый из нас свою профессию.
И вот начались эти учения.
Разбили наш взвод на экипажи, каждый экипаж закрепили за радиостанцией.
- Вот повезло,- говорит Великанов,- что мы с Чашкиным в разных экипажах! Наконец-то я от его голоса противного отдохну!
- Вот хорошо-то,- говорит Чашкин,- что Великанова в другой экипаж назначили! Хоть на день да избавлюсь от него!
Тем временем поставил командир перед нашим экипажем задачу: выйти в заданный район, развернуть радиостанцию, ровно в 9.00 установить связь.
Погрузились мы в машину, поехали. Это только на словах легко говорится: "выйти в заданный район". А на деле...
Сколько раз застревала наша машина на разбитой лесной дороге! И толкали мы ее, и ветки под колеса подбрасывали, и лопатами работали... А тут еще дождь пошел, совсем дорогу развезло, сапоги наши в грязи, гимнастерки промокли - ну да ничего, лишь бы вовремя уложиться!

[700x559]И потом, пока разворачивали радиостанцию, пока антенну поднимали, устанавливали, стальные тросы-растяжки натягивали, только об одном думали: лишь бы успеть! Лишь бы не опозориться!
Стрелки часов показывали без четверти девять, когда Великанов включил радиостанцию. Надел наушники. Стараясь не спешить, взял микрофон. Нет для связиста минуты торжественнее и важнее, чем эта - когда входит он в связь! Когда посылает в эфир свои позывные и ждет ответа.
- Утес, я - Дубрава, Утес, я - Дубрава, как слышно? Прием.
Но в ответ - тишина, только тихое потрескивание раздается в наушниках и динамике.
- Утес, я - Дубрава, Утес, я - Дубрава...
И опять - молчание.
Старается Великанов, каждые тридцать секунд повторяет свои позывные:
- Утес, я - Дубрава...
Тишина. Нет связи.
Да что же это такое? Зря, выходит, мы надрывались? Машину едва ли не на руках волокли? Мокли? И все - зря?
Хоть кричи, хоть надрывайся - нет связи!
- Утес, я - Дубрава! Утес, я - Дубрава!
Тикают часы, к девяти часам приближаются стрелки.
Нет для связиста ничего постыднее, чем не суметь вовремя войти в связь.
- Утес, я - Дубрава, Утес, я - Дубрава!
Хоть бы слово в ответ!
- Утес, я - Дубрава...
Тикают часы.
И вдруг словно слабый щелчок раздался в наушниках и в динамике. А вслед за ним тонкий пронзительный голос произнес:
- Дубрава, я - Утес! Дубрава, я - Утес! Как слышно? Прием.
Мы все сразу узнали этот голос. И разом взглянули на Великанова. А Великанов склонился к микрофону и радостно закричал:
- Утес, я - Дубрава! Слышу хорошо! Как понял? Прием.
И тот же голос, голос Чашкина, ответил:
- Дубрава, я - Утес, вас понял! Вас понял!
Великанов откинулся на спинку стула и сказал, обращаясь уже к нам:
- И чего это мне его голос таким противным казался? Нормальный голос. Голос как голос, очень даже приятный голос, правда?

СВЯЗИСТЫ ВЕЗДЕ НУЖНЫ

А скоро мы прощались друг с другом - разъезжались по разным частям и подразделениям, чтобы продолжить там свою службу.
И вот встретил я снова своих товарищей, с кем вместе ехал в армию.
- Ну как,- спрашиваю того, кто мечтал стать танкистом,- ты куда едешь?
- В танковые войска!
- А ты?- спрашиваю другого - тогда, в поезде, он говорил, что не прочь бы попасть к артиллеристам.
- В артиллерию!
- К ракетчикам!- говорит третий.
Услышал наш разговор сержант Петров, засмеялся:
- Ну что, прав я, выходит, был? Такая уж наша работа - связисты везде нужны, никто без связистов не обойдется!..
СВЯЗИСТЫ ВЕЗДЕ НУЖНЫ

[700x511]

Серия сообщений "* Для Мальчиков*":
Часть 1 - Задал мне задачку Сынулькин,оказывается ,что ни сделаешь-всё не так! А вот этот "каламбур" понравился))
Часть 2 - "Машинки из бумаги." -аппликации для занятий с детьми 3–5 лет
...
Часть 34 - "Один дома." - Головоломки. 40 уникальных идей)
Часть 35 - "Один дома." - Игры дома. 40 уникальных идей)
Часть 36 - "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -1)
Часть 37 - "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -2)
Часть 38 - *И грянул бой. * "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -3)
...
Часть 48 - "За Русь Великую." - книжка-раскраска.
Часть 49 - "Автомобили,автомобили буквально всё заполонили." )Современные автомобили-клипарт PNG.
Часть 50 - Мастерим персонажей «Черепашек-ниндзя» из бумаги.-1:)Оригами. Поделки из бумаги.3D.

Серия сообщений " 9 Мая* Великая Отечественная Война":
Часть 1 - "С Праздником Победы!" )Рамка для фото
Часть 2 - "Встань весь мир!")Рамочка + стихотворение.
...
Часть 7 - !!! С ВЕЛИКИМ ДНЕМ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ !!!
Часть 8 - Иллюстрации о Великой отечественной ... (95 штук)
Часть 9 - "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -1)
Часть 10 - "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -2)
Часть 11 - *И грянул бой. * "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -3)
...
Часть 21 - "Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя... " - анимация
Часть 22 - "Жди меня, и я вернусь. Только очень жди... ." -анимация,стихи.
Часть 23 - С нашей ПОБЕДОЙ! -анимация

Серия сообщений "*Детям о РОДИНЕ* патриотическое воспитание.":
Часть 1 - Наша Родина Россия - папка о патриотическом воспитании в детском саду.
Часть 2 - Клипарт "Олимпиада 80" .
...
Часть 6 - "Святогор." )Красочно иллюстрированная сказка о русском богатыре Святогоре.
Часть 7 - "Михайло Потык." )Красочно иллюстрированная сказка о русском богатыре Святогоре.
Часть 8 - "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -1)
Часть 9 - "КАК СОЛДАТ СТАЛ СОЛДАТОМ." -2)
Часть 10 -