 [590x392]
Тема, поднятая в этой статье очень тяжелая и горькая... Но я считаю что, в канун праздника Великой Победы, об этом тоже надо говорить! НИКТО и НИЧТО не должно быть забыто!
2 сентября 1945 года закончилась Вторая мировая война. Она длилась шесть лет, четыре из которых вошли и в историю СССР. Казалось бы, о ней много написано и сказано. Но до сих пор остаются факты, которые хоть и не замалчиваются, но и не обсуждаются во всеуслышание, пишет Борис Богдасаров на Гайдпарке. Многие ли знают про спецдома для инвалидов, куда после войны свозили безногих и безруких фронтовиков?
«Отсюда только в могилу»
После войны покалеченные фронтовики побирались в электричках, на вокзалах, на рынках. Тысячи. Эти люди, хоть и были с орденами на груди, никак не вязались с образом советского солдата-героя, освободившего страну и Европу от фашизма. Поэтому калек стали «выметать» с улиц, чтобы они не напоминали о том, какой ценой досталась победа – их увозили туда, где они не мозолили бы глаза своими забинтованными обрубками.
Резервации для инвалидов войны создавали по всей стране. Их точное количество неизвестно до сих пор. О том, в какие советские дебри вывезли фронтовиков, не говорили по радио и не писали в газетах. Места их ссылок долгое время тщательно охранялись – непрошеных гостей арестовывали и допрашивали.
Люди узнавали о таких резервациях случайно. Обычно – по «сарафанному радио». Для женщин, чьи мужья и сыновья пропали на фронте без вести, такие точки на карте страны превращались в места паломничества – они добирались до них всеми правдами и неправдами в надежде отыскать там родного человека.
Одна из резерваций для инвалидов войны появилась в 1950 году на острове Валаам, отрезанном от «большой земли» холодными водами Ладожского озера. Около тысячи инвалидов были расселены в разоренных монастырских зданиях. Для многих из них Валаам стал последним пристанищем – одни умирали своей смертью, другие замерзали во время побега на заснеженном озере или заканчивали жизнь самоубийством.
Евгений Кузнецов, работавший экскурсоводом на острове в 1960–1970-х годах, написал в своей книге «Валаамская тетрадь»: «Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Видел я всё это вблизи много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения».
Венок на стене
В 1974 году на острове побывал известный художник Геннадий Добров. Там он рисовал портреты доживавших свой век инвалидов войны – к тому моменту на острове их осталось всего пять человек.
Я встречался с Геннадием Михайловичем незадолго до его смерти. Он показывал альбом с репродукциями, смотреть на которые нельзя без кома в горле. Рассказывая о своих встречах с инвалидами, 73-летний художник плакал.
– На острове жила Серафима Комиссарова, во время войны она служила телеграфисткой, – вспоминал Геннадий Добров. – Замерзла в болоте, изо льда ее вырубали топорами. Ее ноги онемели навсегда, передвигаться могла только на коляске. На гвозде над ее кроватью висел поминальный бумажный венок. Когда я начал рисовать, мы разговорились, и я спросил: чей? Серафима Николаевна рассказала, что вышла замуж на острове за фронтовика – он вернулся с войны без одной руки, но прекрасно плотничал. Построил для нее деревянный настил, чтобы ей легче было кататься по саду. А когда муж умер, его почему-то похоронили на кладбище в Сортавале – до погоста нужно было добираться сначала на корабле, а потом от берега идти еще семь километров. Сима не смогла поехать на похороны и положить к могиле мужа венок. Когда я с ней познакомился, он висел над ее кроватью уже 10 лет – все эти годы она упрашивала начальство отвезти хотя бы его на кладбище. В Сортавалу мы поехали вместе с ней. Нашли могилу – неухоженную и растрескавшуюся. Только положив венок, Сима успокоилась.
Геннадий Добров показывал мне портрет Александра Подосенова с медалями на груди, беззащитным взглядом и двумя страшными вмятинами на голове. Саша ушел на фронт 17-летним мальчишкой. Во время одной из атак ему пулей насквозь пробило голову.
 [590x415]
Александра почти полностью парализовало, он не мог говорить. Единственным развлечением в доме инвалидов для него стало радио – полулежа неподвижно на подушках, он слушал его целыми днями.
Но особенно в воспоминаниях Геннадия Доброва меня поразила история безымянного солдата.
 [590x392]
Он жил на Никольском острове, соединенном с Валаамом деревянными мостками, – в 1970-х годах здесь жили сумасшедшие. Этого солдата вытащили с поля боя со страшными ранами и контузией. В госпитале ему ампутировали все конечности. Парень выжил, но с тех пор превратился в растение – потерял речь, его пеленали в одеяло, как грудного ребенка. Геннадий Добров рисовал портрет героя два дня – все это время тот не отрываясь смотрел на художника своими огромными ясными глазами, словно хотел о чем-то рассказать. Он так и упокоился навсегда в безымянной могиле.
В селе на них смотреть боялись
Жили инвалиды войны и в небольшом селе Горицы на краю Вологодской области. Еще в 1937 году вся территория стоящего здесь древнего монастыря была отдана под дом инвалидов – сюда свозили беспомощных стариков со всей области. А сразу после войны в Горицы начали приво-зить и фронтовиков.
В селе до сих пор живет медсестра, работавшая в доме инвалидов. Нине Котовой 90 лет, но она прекрасно помнит безруких и безногих фронтовиков, которым делала перевязки.
– Мы называли их «отечественниками», – вспоминает Нина Александровна. – Их было около тысячи. Я за свою работу привыкла к таким больным, а в селе первое время на них смотреть боялись. Особенно когда безногие ездили по улицам на тележках. Но привыкли быстро, жалели – у каждого ведь на фронте остался кто-то из родных.
Специально для инвалидов войны выделили отдельный двухэтажный корпус.
– Самым тяжелым оказался 1947 год, когда всем инвалидам варили супы из крапивы и брюквы, – рассказывает Нина Котова. – Но 9 мая для них старались накрыть праздничный стол. Они напивались, начинали играть на гармошке, кто умел, да вспоминать войну: «А вот я…»
Со временем многих безногих и безруких фронтовиков разобрали в мужья одинокие селянки. Остальных в конце 1948 года перевезли в дом инвалидов в другой район области. Могилы тех, кому посчастливилось обзавестись семьей, аккуратны и ухожены – за ними следят дети и внуки. Но найти места, где были похоронены одинокие инвалиды войны, теперь уже невозможно – они заросли травой и деревьями.
Сегодня Горицкий женский монастырь снова принадлежит церкви. Сюда часто приезжают иностранные туристы, сама обитель с церковной неспешностью реставрируется. В том корпусе, где когда-то жили калеки-фронтовики, теперь обитают насельницы, и к ним не подступиться. В монастыре свято чтут собственную историю, но про «отечественников», живших здесь долгие годы, не знают ничего.
Словно не было ни тех лет, ни самих людей...
 [показать]
Ощупью движутся пальцы по поверхности медалей на груди Ивана Забары. Вот они нащупали медаль «За оборону Сталинграда». «Там был ад, но мы выстояли», - сказал солдат. Выстоял...чтобы закончить жизнь на Валааме...
 [508x700]
Александр Подосенов в 17 лет добровольцем ушел на фронт. Стал офицером. В Карелии был ранен пулей в голову навылет. На острове Валаам, на Ладожском озере, жил все послевоенные годы, парализованный, неподвижно сидящий на подушках.
 [504x700]
Бывший пехотинец Александр Амбаров, защищавший осажденный нацистами Ленинград. Дважды во время ожесточенный бомбежек он оказывался заживо погребенным. Почти не надеясь увидеть его живым, товарищи откапывали воина. Подлечившись он снова шел в бой.
 [487x700]
Москвич Виктор Лукин сначала воевал в партизанском отряде. После изгнания фашистских оккупантов с территории СССР сражался с врагами в армии. Война не пощадила его, но он остается по-прежнему твердым духом.
 [487x700]
Когда художник рисовал Михаила Казанкова, тому исполнилось 90 лет. В трех войнах довелось ему участвовать: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Великой Отечественной (1941-1945 гг.). И всегда он сражался храбро: в Первую мировую награжден двумя Георгиевскими крестами, за борьбу с германским фашизмом получил орден Красной Звезды и несколько медалей. Воин закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам.
 [448x700]
Василий Лобачев оборонял Москву, был ранен. Из-за гангрены ему ампутировали руки и ноги. И стал бы он совсем беспомощным, если бы не жена Лидия, тоже во время войны потерявшая обе ноги.
 [445x700]
«Ветеран». . Мы не знаем имя этого человека
 [590x392]
Русский солдат Алексей Курганов из села Такмык Омской области. Фронтовыми дорогами он прошагал от Москвы до Венгрии и там был тяжело ранен: лишился обеих ног.
 [590x392]
Бывшая фронтовая радистка Юлия Еманова.На ее груди высокие награды СССР за боевые подвиги – ордена Славы и Красного Знамени.
[показать]
Есть жизни, выделяющиеся особой чистотой, нравственностью и героизмом. Такую жизнь прожил Михаил Звездочкин. С паховой грыжей он добровольцем ушел на фронт. Командовал артиллерийским расчетом. Войну закончил в Берлине. Жизнь на острове Валаам.
.
 [590x392]
Бывший разведчик Виктор Попков
 [показать]
На рисунке изображен Георгий Зотов, инвалид войны из подмосковного села Фенино.
 [590x590]
Михаил Гусельников, бывший рядовый 712-й стрелковой бригады, сражавшийся на Ленинградском фронте. 28 января 1943 года во время прорыва блокады Ленинграда солдат получил ранение в позвоночник. С тех пор он прикован к постели.
 [590x590]
Есть жизни, выделяющиеся особой чистотой, нравственностью и героизмом. Такую жизнь прожил Михаил Звездочкин. С паховой грыжей он добровольцем ушел на фронт. Командовал артиллерийским расчетом. Войну закончил в Берлине. Жизнь на острове Валаам.
 [590x590]
Москвич Борис Милеев потерял на войне руки, но не смирился с судьбой инвалида. Сидеть без дела он не мог, научился печатать на машине и уже много лет трудится, выполняя машинописные работы.
Когда художник рисовал Бориса Милеева, тот печатал свои фронтовые воспоминания.
Валаамский гость
(Художнику Геннадию Доброву)
Листопад... Пожелтевшие лица.
И опять — листопад, листопад...
Вам случилось с войны возвратиться,
матерясь в полумрак невпопад.
Листопад над землей Валаама.
Облетает задумчивый сад
интернатский. Распахнуты рамы —
инвалиды встречают закат.
Вам случилось безжалостно выжить,
половину себя потеряв.
Выше голову! Голову выше!
Появился художник в дверях!
Он берет свой снимает устало.
Он волшебный берет карандаш.
Он рисует. Питается мало.
Он ваш брат и спаситель он ваш.
Плещет Ладога мелкой волною.
Молчаливый, он тихо встает.
Ваше горе своею виною
он, рыдая, потом назовет.
И, вгрызаясь в московские будни,
как в полярные льды ледокол,
никогда он о вас не забудет —
ни о ком!
Вячеслав Ананьев
 [550x550]
Источник Источник Источник
|