Я сидел, отдыхая после утомительного дня. Много было посетителей сегодня. Приходили за поддержкой, за разъяснениями, приходили с жаждой получить спасение, и многие уходили успокоенными, удовлетворенными, счастливыми. Община наша, видимо, росла и процветала. Душа моя была полна радости, надежды и бодрости; работа моя была мне дорога; между братьями царило единодушие; проповеди мои и увещания приносили очевидную пользу; число слушателей все возрастало. Люди были, видимо, пробуждены; в них происходила внутренняя работа, и я все делал, чтобы способствовать ей и содействовать духовному росту тех, кого Господь вверил моему попечению.

 

Вообще все, было хорошо, и в этот спокойный вечерний час я отдыхал душой и телом. Постепенно я впал в полузабытье, хотя, как будто, в то же время не переставал сознавать окружающее. И вот вижу я, что дверь моей комнаты бесшумно отворяется; вошел какой-то незнакомый человек. Лицо его выражало большую силу воли и, вместе с тем доброту. Странно было, что он нес с собою множество каких то химических приборов, мерок, инструментов. Он подошел ко мне, протянул мне руку и спросил: «Вы — служитель Бога? А есть ли у вас усердие к этому служению?» Усердия этого я ощущал так много, что мне даже приятно было услышать такой вопрос. И тут вдруг я почувствовал, что мое «усердие» приняло осязательную телесную форму. Я опустил руку за борт сюртука, вынул его оттуда и подал незнакомцу. Тот взял его и, положив на весы, начал тщательно взвешивать. «100 фунтов усердия», — услышал я его голос и чуть не вскрикнул от радости. Меня удержал серьезный взгляд незнакомца, и я понял, что исследование еще не окончено. Незнакомец разбил на мелкие куски то, что он только что взвешивал, положил в плавильный сосуд и поставил на огонь. Масса расплавилась. Он дал ей остыть, и я увидел, что она оказалась вся состоящая из слоев. Под ударом молотка, слои эти отделились одни от другого, и незнакомец начал каждый из них внимательно рассматривать и взвешивать, тщательно записывая результат. Кончив, он устремил на меня взгляд, полный скорби, и тихо произнес: «Спаси вас Господь»! и вышел. Я бросился смотреть его запись, и вот что я прочел:

 

Анализ усердия служителя Божия и кандидата на получение венца славы.

 

Общий вес — 100 фунтов

 

При анализе оказалось:

 

Лицемерия — 10 частей

 

Личного тщеславия 23 частей

 

Искания похвалы — 19 частей

 

Гордости званием — 11 частей

 

Властолюбия — 14 частей

 

Любви к Богу — 8 частей

 

Любви к делу Божию — 8 частей

 

Любви к человеку — 4 частей

 

Чистого усердия — 3 частей

 

Итого 100 частей.

 

Я был поражен… Как! Может ли это быть? Чтобы к моему чистому желанию служить Богу примешивалось столько всякого грешного и низменного?! Нет, нет! Это неправильно! И вдруг послышался точно вздох, точно стон откуда-то… Мрак застлал мне глаза… Я упал на колени и воскликнул: «Господи! что же это такое?! Спаси меня!!!»

 

Внезапно эта ужасная запись, которую я продолжал сжимать в руке, обратилась в зеркало, и я ясно увидел в нем отражение собственного сердца. Вычисление оказалось верным. Я видел это. Я глубоко это почувствовал, и с мольбой к Богу, с воплем отчаяния — проснулся.

 

Сон этот открыл мне глаза, и я понял то, чего не понимал прежде. Раньше я просил Бога спасти меня от ада. Теперь я стал просить спасти меня от самого себя. Неотступно, горячо молился я об этом долгие годы, пока, наконец, Господь послал Свой огонь в мое сердце, осветил все уголки, исследовал, сжег все нечистое. И с тех пор свет Божий пребывает в душе моей.

 

Когда окончится труд мой земной и прекратятся слезы моего земного странствования, я надеюсь, что там в небесах упаду я к ногам Господа и прославлю Его за откровение, которое Он дал мне в тот незабвенный день. Господь дал увидеть мне, на каком неверном пути я стоял, и Он направил меня на путь истинный.

 

В дальнейшие годы убеждения мои сделались глубже и серьезнее благодаря тому вещему сну, который показал мне, что Всемогущий лучше знает меня, чем я знал сам себя, Он «взвесил меня» на Его весах (Дан. 5:27; Пс. 138:23).