Это цитата сообщения Муромлена Оригинальное сообщение
Бенкендорфы. Часть 1. История рода
Бенкендорфы (нем. Benckendorff) — графы и дворяне, происходящие от Иоанна Бенкендорфа, старшего бургомистра города Риги, приобретшего этим званием дворянство (по шведскому закону 1660 года со званием старшего рижского бургомистра было сопряжено потомственное дворянство).
[232x286]
Coat of arms of Benckendorff family. (1882)
Сыновья бургомистра Иоанна Бенкендорфа: Иоанн (умер холостым в 1756 году), и Иоанн-Михаил (в России — Иван Иванович), который стал генерал-поручиком и обер-комендантом Ревеля.
Иван (Иоганн) Иванович Бенкендорф (1720 — 18 ноября 1775) — генерал-лейтенант, обер-комендант Ревеля.
Родился в 1720 г. Он происходил из старинного франконского дворянского рода Бенкендорфов, который в XVI веке переселился в Лифляндию; отец его был рижским бургграфом.
Записанный на пятом году от роду пажом к российскому императорскому двору, Бенкендорф в 1741 году был выпущен на службу поручиком в армию и в следующем году, участвуя в походе против Швеции, находился в делах при штурме засеки в Вербюнах и взятии Фридрихсгама, при переправе через реку Кюмень и при взятии Борго и Гельсингфорса. Под начальством фельдмаршала Ласси, на галерах, участвовал также во всех военных действиях вплоть до занятия Аландских островов.
В 1752 году он в чине премьер-майора служил в Смоленском полку, а три года спустя, произведён в полковники, с переводом в Муромский полк.
Во время Семилетней войны Бенкендорф с отличием участвовал во многих сражениях, в том числе — при взятии Мемеля, под Гросс-Егерсдорфом и при Цорндорфе, где был серьёзно ранен и получил за отличие чин бригадира (1 января 1759 г.); затем он находился в битве под Кунерсдорфом и до окончания войны участвовал со своей бригадой в авангардных делах и в летучих отрядах при взятии Берлина, Швейдница и других.
2 апреля 1762 году Бенкендорф получил чин генерал-майора и был назначен шефом формировавшегося тогда старого Курского пехотного полка и 25 ноября 1770 года награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 79 по кавалерскому списку Григоровича—Степанова). 1 января 1771 года произведён в генерал-поручики и вскоре за тем определён на должность Ревельского обер-коменданта. В 1772 году он был награждён орденом св. Анны 1-й степени.
Бенкендорф состоял в браке с Софией-Елизаветой урождённой Левенштерн, определённой в 1777 году ко Двору, для воспитания новорождённого великого князя Александра Павловича. От этого брака родились четыре сына, из которых старший Христофор (впоследствии был Рижским губернатором).
Умер Иван Иванович Бенкендорф 18 ноября 1775 года
От брака с Софией-Елисаветой Левенштерн Иван Иванович Бенкендорф имел четырёх сыновей и одну дочь, Екатерину-Берту, бывшую в замужестве за Людвигом фон Бреверн.
Старший сын Христофор Иванович Бенкендорф (30 июля 1749 — 10 июня 1823), генерал от инфантерии и кавалер ордена Святого Александра Невского. Был женат на баронессе Анне-Юлианне Шеллинг фон Канштадт. От этого брака у них были два сына и две дочери.
[600x600]
Боровиковский, Владимир Лукич (1757–1825). Портрет Х. И. Бенкендорфа (1749-1823) (1796-1797)
Родившийся 30 июля 1749 года, Христофор Бенкендорф поступил на военную службу в 1760 году, ещё при Елизавете Петровне – точнее, как тогда было принято, был записан в полк и сразу получил увольнительный паспорт до окончания наук. Начав «действительную службу» в звании подпоручика, он, в корпусе войск графа Чернышёва, стал участником того заключительного периода Семилетней войны, когда взошедший на трон Пётр III повелел русской армии выступить в союзе с прежним неприятелем, Пруссией.
Настоящее боевое крещение Христофора Ивановича произошло в Русско турецкую войну 1768–1774 годов, когда он сначала, будучи в чине секунд-майора и в должности адъютанта генерала M. В. Берга, участвовал в походе в Крымскую степь и в битве под Перекопом , а потом в составе армии П. А. Румянцева преследовал турок и убегал от чумы.
Осенью 1770 года Бенкендорф старший был направлен на Дунайский театр военных действий в распоряжение знаменитого в то время генерала Ф. В. Боура (Бауэра). Глубокий знаток екатерининской армии граф Ланжерон пишет: «Его противники и сторонники… утверждают, что этот искусный и знающий офицер, бывший… генерал квартирмейстером, доставил известность фельдмаршалу (Румянцеву). Действительно, кампания 1770 года, которою руководил Бауер, была самая прекрасная и самая искусная во всю эту войну; она была образцом величайшей тактики и рассчитанной и обдуманной смелости».
За Дунаем, в сражении под Бухарестом, Бенкендорф добыл чин премьер майора (24 ноября 1770 года). Жильбер Ромм, пристальный наблюдатель русской придворной жизни того времени, отметил, что тогда для дворянина это был обычный способ подняться по лестнице Табели о рангах: «Люди со связями идут в гвардию или поступают в адъютанты к какому нибудь генералу и остаются на этом месте, пока не получат чин майора».
Последовавшее затем назначение Христофора Ивановича на должность обер квартирмейстера (15 марта 1772 года) стало признанием его профессиональных заслуг. Генерал Боур взял его в заново созданный Генеральный штаб, куда отбирали опытных, исполнительных и преданных офицеров. «Он наводнил Генеральный штаб немецкими офицерами, и в числе их было несколько превосходных. В свое время этот корпус был вполне способен бороться против офицеров Генерального штаба других европейских держав», – сообщает Ланжерон.
Однако наступило мирное время, и хотя считалось, что Генеральный штаб предоставляет молодым людям удобную и необременительную «возможность получать чины», карьера Христофора Бенкендорфа затормозилась. Положение усугубилось в 1775 году, когда скончался его отец, Иван Иванович, генерал лейтенант и ревельский обер комендант, известный своей распорядительностью и прославленный храбростью на полях сражений Семилетней войны.
В том же 1775 году и произошёл поворот сюжета, повлиявший на будущность рода Бенкендорфов. Мать Христофора и вдова Ивана Ивановича, София Елизавета, урождённая Левенштерн, вскоре была призвана Екатериной II ко двору «в знак уважения к заслугам её мужа» – в качестве няньки новорождённого великого князя Александра Павловича. София Бенкендорф оказалась как бы посредницей между двумя дворами: «большим» екатерининским и «малым» павловским. По видимому, она и сыграла решающую роль в переходе её сына от квартирмейстерских забот к придворной жизни. Это произошло в 1778 году, когда Христофор попал в окружение Павла Петровича. Как писал знавший высший свет князь Вяземский, «Бенкендорф постоянно пользовался особенным благоволением и, можно сказать, приязнью Павла Петровича и Марии Фёдоровны, что не всегда бывает при дворе одновременно и совместно: равновесие – дело трудное в жизни, а в придворной тем паче».
Уже через год Христофор стал довольно близким Павлу и Марии человеком: ему давали весьма деликатные поручения, командировали в Европу то с крупной суммой денег для матери Марии Фёдоровны, то с очень важным письмом, содержавшим секреты частной жизни Вюртембергского семейства (один из советников отца великой княгини, некто Гонси, оказался интриганом, и она добилась удаления его из Монбельяра, предложив на выбор – получить солидную пенсию от Павла Петровича или «подвергнуться гневу»).
Эта поездка 1779 года и последовавшие за ней события связали Христофора Бенкендорфа с семьёй Павла Петровича ещё крепче.
Если нужно отыскать в истории пример долгой и преданной женской дружбы, стоит обратиться к взаимоотношениям Марии Фёдоровны, жены великого князя Павла Петровича, и Анны Бенкендорф. «Моя мать, – напишет в мемуарах А. X. Бенкендорф, – была самым близким (/е plus intime) другом… великой княгини Марии». Это была дружба на всю жизнь, от детства и до смерти. Началась она ещё в Пруссии, тогда, когда одну из них звали София Доротея Августа Луиза Вюртембергская, а другую – Анна Юлиана Шиллинг фон Канштадт (1759 — после 1830), . Отец Софии Доротеи, будущий «августейший дед императоров российских» Фридрих Евгений, служил тогда своему дяде, прусскому королю Фридриху Великому.
Любитель тайн великосветской жизни не преминул бы указать на робкий намёк биографа Марии Фёдоровны Е. С. Шумигорского на возможное родство двух девочек. Намёк этот спрятан в сноску к обстоятельной биографии императрицы, где упоминается, что Анна Юлиана «считалась как бы членом семейства» принца Вюртембергского, и указывается, что в одном из сохранившихся личных писем 1791 года она обратилась к Фридриху Евгению топ adorable papa – «мой обожаемый папенька».
Но догадка о том, что София и Анна были единокровными сёстрами, пока так и остается только догадкой. Как бы то ни было, отношения между двумя девочками, потом девушками, затем дамами всегда оставались по родственному близкими и доверительными. Да и к детям своей подруги императрица Мария Фёдоровна всегда проявляла особое внимание.
Летом 1769 года, когда из тумана истории появляется карета с семейством Фридриха Евгения, главы младшей ветви Вюртембергского герцогского дома, мы уже видим двух неразлучных подруг – десятилетних Софию Доротею и её верную «Тилли».
В тот год Христофор Бенкендорф отправился на турецкую войну, а Фридрих Евгений вступил в управление южной окраиной герцогства, бывшим независимым графством Монбельяр.
Монбельяр, последние 200 лет принадлежащий Франции, в наше время больше всего знаменит автомобилями «пежо», на чью эмблему помещён лев с городского герба. В XVIII веке это был небольшой город, расположившийся по течению реки Дуба, в живописной местности между отрогами горного массива Вогезов.
Любимой резиденцией новых правителей Монбельяра был летний дворец, выстроенный близ деревни Этюп. Он представлял собой элегантный двухэтажный дом с крыльямифлигелями; со статуями во дворе, ограждённом изящной решёткой. Вокруг простирались огромные роскошные сады с характерными для европейских парков архитектурными «изюминками» вроде «храма Флоры», «дома молочницы», «хижины пустынника», с многочисленными беседками в обрамлении роз, жасмина и жимолости. Идиллическая жизнь осталась в памяти подруг как самое светлое и беззаботное время. Принцесса мать воспитывала девочек в духе только что распространившихся педагогических идей Руссо. Они увлекались садоводством, из любопытства забегали на ферму, играли на лужайках парка в мяч и «в шары». По вечерам семейный круг собирался для общего чтения и бесед.
В 1776 году шестнадцатилетнюю Софию Доротею отправили в дальнюю дорогу – ей предстояло стать женой русского наследника Павла Петровича. В слезах прощалась она с родным домом, с беззаботным отрочеством, с лучшими подругами. Инструкция от имени будущего мужа прямо запрещала ей иметь близких друзей: «Что касается тех лиц, которые будут допущены в её интимный круг, то… не думаю, чтобы принцесса сама особенно пожелала, чтобы при ней постоянно находились посторонние лица. Кроме того, я должен предупредить её, что всякий интимный кружок, составленный из иных лиц, нежели те, которые так или иначе должны составлять его по своему служебному положению, становится подозрительным в глазах публики и даёт повод к пересудам, как бы ни была невинна его цель, тем более что всякая личность, входящая в интимный круг, считается допущенной в него предпочтительно перед другими, а это возбуждает, само собою разумеется, зависть и, следовательно, даёт повод к неудовольствию, чего, как я уже сказал выше, принцесса должна всячески избегать»9.
В далёкой России София не могла забыть родных мест. Выполнив государственный долг – осчастливив империю Александром и Константином, двумя продолжателями династии, – она обратилась к обустройству собственной жизни. Знаменитый ныне Павловск, презент Екатерины II за «многообещающий подарок, сделанный России», то есть за внуков, создавался Марией Фёдоровной именно как воспоминание о Монбельяре. Здесь один за другим стали появляться знакомые с детства «хижина отшельника», «китайская беседка», «домик молочницы», «руина», а позже и деревня Этюп.
Следующим решительным шагом Марии Фёдоровны стало воссоединение с милой «Тилли». Был найден ловкий обход запретительной инструкции супруга: приезд давней монбельярской подруги оказывался возможным при условии, что она выйдет замуж за российского подданного, причём обязательно приближённого «малого двора». В поле зрения великой княгини оказался преданный, проверенный и, главное, холостой подполковник Христофор Иванович Бенкендорф (в 1777 г. он был переведён подполковником в Нарвский пехотный полк и в 1782 году произведён в полковники). «Смотрины» могли состояться во время упоминавшейся командировки Бенкендорфа в Монбельяр в 1779 году.
В следующем году между Анной и Христофором уже ведётся переписка как между женихом и невестой. К одному из писем «Тилли» к жениху Мария Фёдоровна приписала собственной рукой: «Я обещаю своей милой Тилли и её достойному Бенкендорфу пожизненный пенсион в 500 рублей. Великий князь согласен со мной». На дорогу от Монбельяра до Петербурга «девице Анне Юлиане Шиллинг фон Канштадт» было отправлено две тысячи рублей, и в 1781 году мы встречаем её в России как Анну Бенкендорф.
Свадебное путешествие Анны и Христофора Бенкендорф оказалось совершенно необычным. Когда осенью 1781 года Мария Фёдоровна и Павел Петрович отправились в неофициальное путешествие по Европе – под скромными, но не вводившими никого в заблуждение псевдонимами «граф и графиня Дю Нор (Северные)», – супруги Бенкендорф вошли в немногочисленный круг сопровождавшей их свиты.
Ноябрь в Вене, мягкая зима в Италии, благоухающий май в Париже и Версале… Обгоняя кортеж путешественников, от одного европейского правящего двора к другому летели письма с отзывами о наследнике русского трона. В этих сообщениях нам интересны характеристики окружения Павла, в котором Бенкендорфы занимают одно из ведущих мест. Австрийский император Иосиф, у которого «Северные» прогостили полтора месяца, сообщал своему брату, тосканскому герцогу Леопольду: «…Госпожа Бенкендорф, доверенное лицо великой княгини, преимущественно сопровождает её повсюду, и к ней следует обращаться за советом во всех случаях, когда нужно сделать что либо угодное великой княгине. Бенкендорф – женщина редких достоинств и вполне заслужила внимание, которое их высочества ей оказывают: она его чувствует и никогда им не злоупотребляет… Все подробности по путешествию и производство расходов возложены на полковника Бенкендорфа, очень разумного молодого человека». Письмо это тем ценнее, что носит частный характер: Иосиф делился с братом опытом приёма столь высоких особ, и его характеристики даны в строго деловом стиле, без ненужных дипломатических реверансов и украшений. Письмо дополняют записки австрийской графини Хотек, сопровождавшей семейство Дю Нор по Европе: сблизившись с Марией Фёдоровной, графиня отметила, что та не жаловала свою свиту и «всегда хотела быть с одной г жой Бенкендорф».
В Версале Марию и Анну запросто, «нарушая условия этикета», приглашала на семейные дворцовые вечера Мария Антуанетта. В один из таких вечеров, когда у «Тилли» случилась сильная головная боль, французская королева прислала ей чашку шоколаду с просьбой сохранить на память. Эта изящная чашка севрского фарфора – жёлтое плетение с цветами по тёмно зелёному фону – стала на многие десятилетия семейной реликвией Бенкендорфов.
Затем пути графов Северных и Анны Бенкендорф разошлись – по уважительной причине.
Павел и Мария отправились в Голландию, а Анна поехала к родным, в Монбельяр. Там, в знакомой обстановке, среди предупредительного окружения, 23 июня 1782 года она родила мальчика – нашего героя, Александра Христофоровича Бенкендорфа.
Имя ему было дано в честь первенца Марии Фёдоровны, будущего императора Александра I. Эта дань уважения станет у четы Бенкендорфов традицией: второго сына они назовут Константином. Дочерям будут даны имена венценосной подруги: старшей – русское, Мария, младшей – немецкое, Доротея.
Через пять дней после рождения сына Христофор Бенкендорф был произведён в вожделенный чин: он стал полковником Нарвского пехотного полка. Награда была довольно высока. «Чин этот составляет предмет честолюбия всякого русского офицера, который надеется дослужиться до него, и он один привязывает его к службе», – замечал знающий граф Ланжерон. Реальный годовой доход командира пехотного полка в екатерининское время мог достигать десяти тысяч рублей.
Летом 1782 года полковник Бенкендорф последовал за «Северными» обратно в Россию (граф и графиня прожили в Монбельяре лишь один летний месяц). А 23 летняя полковничиха решила пропустить долгую русскую зиму и только в 1783 году вместе с сыном вернулась в Павловск.
Все восьмидесятые годы Бенкендорфы были практически неразлучны с Павлом Петровичем и Марией Фёдоровной. Они делили их радостные и трагические переживания. Когда в конце 1786 года несчастья брата Марии Фёдоровны, принца Фридриха Вюртембергского (тот был выслан из Петербурга по обвинению в шпионаже в пользу Швеции), «обременили её ужасной печалью» и даже довели до болезни, она затворилась в покоях Зимнего дворца и допускала до себя почти исключительно одну «госпожу Бенкендорфшу», способную понять и облегчить её переживания – и при этом сохранить их в секрете. Позже, в 1790 году, увещевать Фридриха, снова попавшего в неловкое положение, отправляется Христофор Бенкендорф, «о котором их высочества думают, что сей преподаст принцу лучшие советы, нежели определённый к принцу Будберг, на которого всю вину относительно принцева поведения возлагают».
Анна выполняла многие частные поручения Марии Фёдоровны, требовавшие иногда определённой смелости. Так, например, «Тилли» доставила записку великой княгини и передала слова ободрения двадцатилетней фрейлине Головиной, у которой неудачные роды осложнились тяжелейшей формой кори.
Мария Фёдоровна с восторгом отзывалась о своей наперснице: «Она всегда остаётся добрым и терпимым другом, честной, достойной женщиной, прекрасной, обаятельной, чувственной, дружелюбной и немного забавной…» Слегка ироничное отношение к подруге, даме довольно крупной (даже по меркам эпохи, когда пышность тела считалась нормой), видно и в описании досуга великой княгини.
Павел разрывался между двумя женщинами. Уезжая в 1788 году на театр военных действий против Швеции, он оставил каждой по трогательной записке: Марии Фёдоровне – в память о прошлом: «Пока я жив, я не забуду того, чем обязан вам»; Е. И. Нелидовой – в напоминание о настоящем: «Знайте, что, умирая, я буду думать о вас».
При «малом дворе» развернулась борьба «партий»: за влияние на наследника престола всерьёз схватились приверженцы Марии Фёдоровны и сторонники Нелидовой. Одной из жертв этой борьбы кланов стала Анна Бенкендорф. Её выставили в глазах Павла представительницей тех, что «владеют Марией Фёдоровной, которая их слушается», а стало быть, влияют и на самого Павла, который «слушается» жены. Самолюбие цесаревича было задето, он решил доказать Марии Фёдоровне, что она никакого влияния на него иметь не может, а, напротив, он сам волен распоряжаться и собой, и супругой. Доказательством стало отлучение от «малого двора» самых близких и преданных великой княгине людей, за которых она, несомненно, заступалась, но тщетно – Павел лишь получал удовлетворение от созерцания собственной твёрдости и непреклонности.
В ноябре 1791 года «Бенкендорфша» уехала в Дерпт, к родственникам мужа, ждать, когда Христофор вернется с турецкой войны (26 ноября 1786 года онинаграждён орденом св. Георгия 4-й степени, в 1789 году произведён в бригадиры и 5 февраля 1790 года — в генерал-майоры).
Затем, «чтобы избежать последствий высочайшей немилости», семейство отправилось к родителям Марии Фёдоровны в Германию, в Байрейт. Более чем на год «великая княгиня была оставлена, пренебрежена и унижена всеми льстецами и угодниками», но потом мир в семье наследника престола восстановился. Бенкендорф вернулся – но только не в Петербург, а в Ригу, в качестве командира кавалерийской бригады.
Воцарение Павла Петровича 6 ноября 1796 года неожиданным образом привело к окончательному примирению Марии Фёдоровны и Екатерины Нелидовой. Биограф Павла Н. Шильдер объясняет это желанием обеих женщин «обере гать государя от последствий присущих ему неразумных увлечений и необдуманных распоряжений». Одним из результатов произошедшего примирения было возвращение Анны Бенкендорф: она стала вновь ежедневно бывать в Зимнем дворце. К тому же 12 ноября Павел I произвёл Христофора Ивановича в генерал лейтенанты и назначил его, как «своего», на должность рижского военного губернатора.
Увы, радость от воссоединения подруг была недолгой: зимой 1796/97 года Анна Бенкендорф заболела настолько серьёзно, что не смогла сопровождать Марию Фёдоровну на коронационные торжества в Москве. В феврале, в день отъезда двора, подруги попрощались – как оказалось, навсегда.
Уже в Москве, в Петровском замке, в канун коронации «государыня получила извещение о смерти любимой подруги, г жи Бенкендорф. Она оплакивала её целые сутки». Весь день Мария Фёдоровна провела в уединении и никого не хотела видеть. 27 марта, в Вербное воскресенье, двор готовился к торжественному въезду императора в Москву, и только императрица Мария больше всего беспокоилась о судьбе осиротевших детей своей лучшей подруги.
Супруга его Анна-Юлиана урожденная баронесса Шиллинг-фон-Капштад (1759 — после 1830), была подругой детства императрицы Марии Фёдоровны, с которой вместе приехала в Россию из Монбельяра.
[515x599]
Вуаль Жан Луи (Voille, Jean Louis), 1744 - не ранее 1803. Портрет великой княгини Марии Фёдоровны (1759-1828), (Конец 1790-х, Русский музей)
Вот отрывок из написанного ею в тот день письма начальницам Смольного института: «Я только что получила печальное известие о кончине г жи Бенкендорф. Несмотря на мою грусть по поводу этой утраты, моя первая забота была об её семье. Из двух дочерей, оставленных ею, одной едва минуло двенадцать, а другой одиннадцать лет. Мне кажется, я поступлю лучше всего, поместив их в Смольный; вашим материнским попечениям, г жа Пальменбах, я препоручаю их в особенности. Итак, прошу вас сделать распоряжение, чтобы для них была приготовлена предварительно и притом немедленно хорошая комната, где они могли бы поместиться с их гувернанткой… Я желаю, чтобы мои две юные питомицы обедали за вашим столом, моя дорогая г жа Лафон, и чтобы их гувернантка, с своей стороны, пользовалась таким же хорошим содержанием, как и классные дамы. Как только обе девочки, которые утешатся, может быть, только по прошествии некоторого времени, будут в состоянии принимать участие в уроках, я желаю, чтобы они присутствовали в классах, на уроках музыки, рисованья, истории и т. п…Я желаю, чтобы эти две девочки находились, таким образом, на моём иждивении, до моего возвращения; после чего я сделаю, может быть, иные распоряжения, поместив их окончательно пансионерками в классы и отпустив их воспитательницу… Убедительно поручаю вам моих двух бедных сирот, в которых я принимаю участие столь же горячее, сколь горяча была моя дружба к их покойной, превосходной матери. Прощайте, я уверена, что вы разделите моё горе; мой привет нашему дорогому Смольному. Мария».
В конце концов, дело устроилось, и впоследствии императрица каждую неделю навещала сестёр. В отличие от других воспитанниц, которые спали в общей спальне, сёстры Бенкендорф занимали привилегированное положение – у них были отдельные комнаты. Зная, что они находятся под покровительством императрицы, руководство Смольного института относилось к ним соответственно.
Авторитет императрицы в деле воспитания молодых Бенкендорфов был подкреплён материальным фактором. Вскоре Мария Фёдоровна поместила в кассу Воспитательного дома довольно значительные суммы на содержание каждого из четверых детей своей компаньонки. Каждый год им выплачивалось по пять процентов с этой суммы, что было одновременно материальным обеспечением и педагогическим инструментом: в любой момент Мария Фёдоровна могла лишить подопечных части капитала.
В феврале 1800 года сёстры Бенкендорф окончили Смольный институт, и императрица занялась обустройством их личной жизни.
Старшая - Мария - была пожалована во фрейлины императрицы и вышла замуж за генерал-майора Ивана Егоровича Шевича. 12 сентября (по юлианскому календарю - 30 августа) 1813 года он был произведён в генерал-лейтенанты и в октябре того же года погиб в знаменитой Битве народов под Лейпцигом, где Наполеон I Бонапарт потерпел поражение от союзных армий России, Австрии, Пруссии и Швеции.
Дети жили в столице, а Христофор Бенкендорф губернаторствовал в Риге. 5 апреля 1797 г. он был пожалован орденом св. Александра Невского, а 30 сентября 1798 г. — чином генерала от инфантерии. Однако, как часто случалось в то короткое царствование, монаршая милость неожиданно сменилась монаршим гневом. А. X. Бенкендорф вспоминал: «Мой отец потерял свою должность и фавор у императора только из за рапорта о том, что кто то видел на улицах Риги круглые шляпы!» Формально Христофор Иванович был «уволен по болезни от службы с ношением мундира и с пенсионом полного по его чину жалования» 13 сентября 1799 года, после чего окончательно поселился в Прибалтике и остаток дней своих провел в поместье графа Стенбока, Колке, близ Ревеля.. Впрочем, «на прощание» Павел заметно расширил основу дальнейшего материального благополучия рода Бенкендорфов: Христофор Иванович получил во владение большую часть Сосновки, крупного процветающего села в Моршанском уезде Тамбовской губернии.
Отец покинул службу «близ царя, близ чести», но успел передать эстафету сыновьям. Он приблизил их ко двору, заботу о них взяла Мария Фёдоровна, – дальше всё зависело от них самих. А отставной генерал ушёл из нашего повествования в частную жизнь и анекдоты о «чудаках и оригиналах»…
из книги Дмитрия Ивановича Олейникова "Бенкендорф"
Ссылки:
Серия сообщений "Россия":
Часть 1 - К 130-летию Александра Блока
Часть 2 - Страсти по Огареву
...
Часть 30 - Строгановы. Часть 3. Продолжение. Водевиль Идалии, или Полемика вокруг Полетики
Часть 31 - Константин Эдуардович Циолковский
Часть 32 - Бенкендорфы. Часть 1. История рода
Часть 33 - Бенкендорфы. Часть 2. Человек, который знал и хранил все тайны России
Часть 34 - Бенкендорфы. Часть 2. Продолжение. Граф Александр Христофорович - освободитель Голландии