С лицом измученным и серым, 
																																		на белой смятой простыне, 
																																		как жертва бешеной холеры, 
																																		лежит коленками к стене. 
																																		Протяжно стонет, как при родах, 
																																		трясется градусник в руках. 
																																		Вся скорбь еврейского народа 
																																		застыла в суженных зрачках. 
																																		По волевому подбородку 
																																		струится пенная слюна. 
																																		Он шепчет жалобно и робко: 
																																		"Как ты с детьми теперь одна?.." 
																																		В квартире стихли разговоры, 
																																		ночник горит едва-едва. 
																																		Темно. Опущены все шторы. 
																																		У мужа...тридцать семь и два... 
																																		
																																 | 
																															 
																															
																																
																																	  | 
																															 
																														
																													 
																												 | 
																											 
																										
																									 
																								 | 
																							 
																						
																					 
																				 | 
																			 
																		
																	 
																 | 
															 
														
													 
												 | 
											 
										
									 
								 | 
							 
						
					 
				 |