Это цитата сообщения Анатоль_01 Оригинальное сообщение

Paris nostalgie. Часть 1. На могиле короля

Париж, 20 октября 2009 г.
Утро.
Я еду на кладбище Монпарнасс, чтобы найти могилу великого русского шахматиста Александра Алехина. Зачем?
По нескольким причинам. И самая главная из них – я пишу в своем новом романе об этом человеке.


Много споров, слухов, сплетен - самых противоречивых, невероятных сопровождали его как при жизни, так и после смерти.
Выдающаяся личность, огромный талант, трагедия истинно русского человека, оказавшегося на чужбине по воле обстоятельств. Он был рожден для того, чтобы прославить Россию, стать чемпионом мира по шахматам, но в логичный ход его пути к этой цели вмешиваются Первая мировая, потом революция и гражданская война. Много что было потом.
Но итог таков: Алехин стал чемпионом мира, сокрушив непобедимого Капабланку. В конце концов его убили – слишком много врагов нажил чемпион за свою жизнь.
Погиб он в Португалии, в 1946 году, когда ему из Москвы пришло сообщение, что он может приехать на Родину защищать свое звание в матче с Ботвинником. Но кто-то очень не хотел, чтобы такой матч состоялся.
Потом его останки перевезла в Париж вдова, американка Грейтс. В 1956 она умерла, и была похоронена рядом с мужем.

Я поднимаюсь из метро Gaite, шагаю пятьдесят метров по rue Maine, вижу высокую ограду кладбища. На углу – цветочный магазин, но я пока не захожу туда, сначала надо найти могилу русского шахматиста. Накануне отъезда я читал в Интернете краткий экскурс по кладбищу Монпарнасс. Так вот, в нем была существенная неточность в указании местоположения могилы Алехина. Якобы надо дойти сначала до центральной клумбы, а потом направо от нее еще 30 метров.
Я быстро шел к клумбе, как внезапно краем глаза заметил знакомые по фотографиям очертания памятника. Черт! Едва не проскочил! Забегая вперед, расскажу, что в этих разных справочниках по Парижу я нашел много подобных ляпов. Но о них позже.

Да, это была могила русского чемпиона! В 1999 году сильнейший ураган разрушил ее, несколько лет надгробие имело печальный вид. И лишь недавно посольство России во Франции выделило деньги на восстановление.
[показать]

Я возвращаюсь назад, к выходу. В цветочном магазине покупаю букет белых калл, возвращаюсь.
Теперь – порядок. Жаль только, что их некуда поставить. Но, я думаю, смотритель это сделает за меня. Известно, что десятый чемпион мира по шахматам Борис Спасский, живущий в Париже, выделил деньги на присмотр за могилой Алехина.
[показать]

Рядом – небольшая скамеечка. Сажусь на нее, чуть помолчать, подумать. Аллеи кладбища пустынны. Наконец, замечаю медленно идущего пожилого француза. Встаю, прошу его сделать фото на память.
Француз улыбается, охотно соглашается. Скользит взглядом по надписи на монументе.
- О! Чемпион мира!
И еще что-то добавил восторженное. Я не разобрал.

[показать]

Старик отдал фотоаппарат и ушел, довольный, улыбаясь. Чуть позже последовал за ним и я. На душе было как-то легко. Я замечательно начал неделю своего пребывания в Париже. Недаром накануне мне приснился совершенно волшебный сон, как будто маленькие французские гномики приветствовали мое появление на их земле и от этого во сне я ощущал прилив большой радости, нет, даже не радости, а гораздо больше – счастья.
Я сделал еще несколько фотографий красивых могил на пути к выходу.
Вот аллея на пути к центральной клумбе. Справа та скамеечка, на которой сидел.

[показать]

[показать]

[показать]

И теперь.
Даю сначала ссылку на мой ответ журналу «Караван историй», что около года назад опубликовал гнусную статью, восхваляя Капабланку и обливая грязью Алехина.
http://www.liveinternet.ru/users/32455/post90032420/

В заключение – отрывок из моего нового романа «Короли умирают последними». Образ чемпиона мира занимает там далеко не главное место. Роман посвящен моему деду и его товарищам по немецким концлагерям.

Глава ***

Александр Алехин

Чемпион мира сидел на стуле и задумчиво смотрел в окно на Вислу. Уже четвертый час подряд он наблюдал за людским муравейником возле небольшого причала: люди разгружали маленькие катера, что подплывали к берегу, суетились, ругались, кто-то командовал грузчиками, таскающими на своих плечах мешки с товарами. Сзади Алехина шептался, скрипел, волновался совсем другой муравейник: за длинным рядом столов сидели офицеры вермахта, с напряженными лицами уткнувшиеся в позиции на шахматных досках. Тридцать человек игроков, а за ними целая стена болельщиков, перешептывающихся между собою, дающих советы шахматистам. Вдоль досок сновали ассистенты, оповещающие чемпиона мира о сделанных ходах.
Александр Алехин совершал немыслимое с точки зрения обывателей действо, непонятное, поразительное, загадочное, ошеломляющее не меньше самого выдающегося трюка профессиональных фокусников.
Он давал сеанс одновременной игры вслепую. На тридцати досках. Люди не понимали - как ему удается держать в своей памяти все нюансы позиций на этих тридцати досках? Но не только запоминать положения, которые менялись с каждым сделанным ходом, но и правильно реагировать на все метаморфозы. Ведь обычный человек, сыграв всего лишь одну шахматную партию, часто даже не может ее воспроизвести спустя несколько минут, и игроки, анализируя поединок, нередко сверяются с бланком, на котором записывались ходы.
Они не знали, что чемпион мира уже давно привык к таким нагрузкам на мозг, его тренированная память легко скользила по этим лабиринтам, мгновенно воспроизводя всю партию с первого хода. К тому же он мысленно делил тридцать досок на три сектора: в первых десяти начинал игру ходом 1.е2-е4, вторую десятку переводил в закрытые дебюты путем 1.d2-d4, а с 21-й по 30-ю доску гроссмейстер испытывал английским началом 1.с2-с4.

Алехину приказали приехать в Варшаву. Немецкий шахматный союз с педантичностью выполнял указание фюрера – организовывал турниры в разных городах оккупированной Европы, на которых зрителями были офицеры и солдаты вермахта. И вот такие сеансы одновременной игры, призванные развлечь военных. Типа театрального представления, только иного рода. Алехин прибыл в польскую столицу из Праги, где только что победоносно завершил состязание с участием гроссмейстеров. Простому зрителю, знакомому с творчеством чемпиона мира, казалось, что игра Алехина по-прежнему блистательна, неповторима, ошеломляюща, как в его лучшие годы.
Но сам маэстро чувствовал – это далеко не так. Война подкосила его как человека, в первую очередь – морально. После выхода статьи «Арийские и еврейские шахматы» в «Паризер цайтунг» он чувствовал стену отчуждения, мгновенно выросшую между ним и многими игроками, в основном евреями.
Некоторые перестали здороваться. Другие едва кивали при встрече. В душе чемпиона мира в такие минуты бушевали страсти – короткими вспышками пробуждалась злость на этих людей. Какое право они имеют, чтобы осуждать его за личную точку зрения на классификацию игроков, на разделение их по стилю, осторожному, оборонительному и смелому наступательному? Ведь это совершенно очевидно, даже простые любители понимают это. Разве он виноват, что евреи в подавляющем своем большинстве играют именно так - осторожно, выжидательно, в расчете на ошибку противника?
В другие минуты Алехину хотелось по-детски заплакать. Ему было стыдно за свою слабость, за страх перед концлагерем и неизбежной смертью там, среди тех изможденных людей в полосатых робах. Слишком сильно он привык к комфорту в быту, тишине своего кабинета, где он мог долгими часами заниматься своим любимым делом – анализировать шахматные позиции.
Два голоса постоянно звучали внутри. Один, осуждающий, взывал: «Как ты мог пойти на сотрудничество с нацистами? С теми, кто заливает кровью всю Европу? Зачем ты согласился написать эту антисемитскую статью, которую к тому же отредактировали в самом худшем варианте? Тебя никогда не простят за такие вещи!»
Второй голос возражал: «Ты правильно сделал! Уникальный в своем роде человек, чемпион мира, не должен сам направить свои стопы в пропасть! Ты был должен сохранить себя для мира, переиграть этих чудовищ в человеческих обликах! Пусть даже и ценою таких уступок! Война рано или поздно закончится, и ты объяснишь миру, почему и как пошел на сговор с немцами».

- На двадцать третьей доске сделан тридцать первый ход. Черный конь с эф шесть пошел на жэ четыре! – раздумья Алехина прервал бодрый голос ассистента.

Что ж, понятно… Тупо, напролом вперед, с идеей мата на аш два. Как немецким клином, «свиньей» на Чудском озере. С расчетом, что я не замечу угрозы, ему же трудно поверить в то, что сейчас я отгоню коня назад, а если он пойдет в центр, и ослабит защиту своего короля, то будет размен и мой скрытный удар на аш семь с матовой атакой.

- Аш два, аш три… - спокойно произнес Алехин и чиркнул спичкой, прикуривая очередную папиросу. На причале один из грузчиков, худенький малый, внезапно не удержал тяжеленный мешок на своих хрупких плечах и вместе с ним упал назад, в воду. Тотчас людской муравейник засуетился, убыстрил движения, две фигурки спрыгнули спасать незадачливого работника; охранник в серо-зеленой форме медленным движением перетащил автомат из-за спины в боевое положение.
Неужели будет стрелять? Это же чудовищно… это невозможно… человек просто устал и оступился…

- Двадцать третья доска – конь с жэ четыре на е пять! – голос ассистента на миг вывел Алехина из оцепенения.

Так. Попался, голубчик. Сейчас размен, и потом моя атака.

- Конь бьет на е пять. На пешка дэ шесть бьет е пять мой удар слоном на аш семь!

Муравейник сзади громко загудел. Офицеры, стоящие за игроками, сгрудились возле столика номер 23, за которым сидел побледневший Курт Вебер. Лейтенант СС решил вспомнить юные годы, когда папаша Штейн давал ему первые уроки шахматной игры, а потом он, Курт, по словам ювелира, быстро прогрессировал и однажды победил, наконец, насмешливого еврея. А сейчас он с изумлением взирал на доску, не понимая, как этот презренный русский смог вслепую не только защититься от его угроз, а еще и нагло атаковать, пожертвовав целого слона!
На причале несчастный малый с помощью друзей с трудом выбирался из воды, волоком таща промокший мешок. Охранник не выстрелил. Алехин облегченно вздохнул и вытер ладонью пот со лба.
- Король черных взял слона! – объявил ассистент.
- Ферзь аш пять шах! – ответил чемпион мира.
- Король жэ восемь!
- Конь е4 на жэ пять и мат не позднее пятого хода! – спокойно проговорил Алехин и снова чиркнул спичкой.

Немецкий муравейник загудел. Курт Вебер позеленел, обхватил голову руками и подался вперед. Так и есть! Его король угодил в матовую сеть! Дьявол! Это невозможно, немыслимо! А он надеялся обыграть русского чемпиона! Что делать? Позорно сдаться сейчас или придумать трюк? Посмотрим, как отреагирует этот интеллигентишка…
Он сделал три вынужденных хода, и, когда на четвертом ходу Алехин отрезал слоном королю черных путь к спасительному отступлению, Вебер внезапно взял своего монарха и перенес его на четыре поля вправо.
- Король жэ восемь на цэ восемь! – язвительно проговорил немецкий ассистент, оценивший выкрутас Курта Вебера.
- Это невозможный ход… - невозмутимо возразил Алехин.
- Для офицера вермахта с железным крестом – возможный! Считай, что я перелетел как воздушный ас Геринга через границу с СССР! – выкрикнул Вебер.
Зал одобрительно загоготал.
- В таком случае я буду вынужден прекратить игру на всех досках… - спокойно ответил Алехин. – Игра не по правилам сродни нарушению договора о ненападении между СССР и Германией.
Немецкий муравейник замер. В зале наступила напряженная тишина.
Официальный представитель Немецкого шахматного союза в чине майора наклонился к Веберу и что-то тихо сказал. Курт резко покраснев, выкрикнул:
- Но короли должны умирать последними! Не сейчас, когда вокруг их полно фигур и пешек! Они сначала должны насладиться гибелью свиты!
С этими словами лейтенант СС резко ударил рукой по шахматной доске, сбросив фигуры на пол. Черный король долетел до туфель Алехина, ударился, закружился волчком. Чемпион мира нагнулся, поднял фигуру и посмотрел на возмутителя спокойствия. Взгляды противников встретились: злобный Курта и спокойно-иронический Алехина. Немец резко вскочил из-за стола и быстрыми шагами направился к выходу. Все в зале смотрели ему вслед.
- Счет сеанса стал двадцать четыре – ноль в пользу чемпиона мира! – объявил старший ассистент.

Алехин вздохнул и снова посмотрел в окно. Он в своих мыслях перенесся, было к шести оставшимся партиям, как внезапно картина на причале заставила его вздрогнуть. Он увидел, что этот самый лейтенант, что двумя минутами раньше смахнул свои фигуры, нервной походкой подошел к охраннику, о чем-то заговорил с ним, яростно жестикулируя в сторону мокрого трудяги с промокшим мешком. Солдат пожимал плечами и явно оправдывался. Эсэсовец быстрым движением выхватил пистолет и три раза подряд выстрелил в провинившегося грузчика.
Алехин резко вздрогнул, так, как будто его самого больно укололи иголкой. Несчастный взмахнул руками, чуть подпрыгнул вверх и назад, снова рухнул в воду. Люди на берегу в оцепенении наблюдали эту расправу. Лейтенант, засунув дымящийся ствол в кобуру, повернулся и спокойным шагом направился в сторону здания, где проходил сеанс чемпиона мира. Спустя некоторое время он вошел в зал, никто уже не обратил на него внимания, кроме Алехина; тот краешком глаза наблюдал за дверью, его мысли были уже далеки от тех шести позиций, что осталось доиграть, на причале люди снова суетились, вытаскивая тело погибшего из воды.
- Семнадцатая доска. Король эф восемь на е восемь! – объявил ассистент.
Алехин резко встал и обернулся. Курт, как ни в чем не бывало, стоял за одним из игроков и что-то вполголоса говорил тому. Чемпион мира громко произнес:
- Ввиду некоторых обстоятельств я отказываюсь продолжать игру и сдаю оставшиеся партии.
Шумок в зале прекратился. Все недоуменно уставились на русского.
- Но, позвольте, маэстро! Вы имеете на всех досках явный выигрыш! В чем дело? – с некоторым раздражением в голосе произнес майор.
- Считайте, что у моих королей не осталось сил смотреть на происходящее! Они умерли! – с вызовом ответил чемпион. Он снова посмотрел в окно, там люди подогнали лошадь с подводой, грузили окровавленное тело. Алехин, провожаемый двумя сотнями взглядов, медленно пошел к выходу. У самых дверей он обернулся и посмотрел в глаза лейтенанту. Тот насмешливо улыбнулся в ответ. Курт Вебер понял, что русский видел, как он убил мокрого еврея. И с наслаждением произнес:
- Я оказался прав. Свита в виде рабочей пешечки умерла раньше, чем поразила целых шесть королей! Это слабые короли, не способные наслаждаться гибелью черни!
- Короли бывают разные. Некоторые умирают раньше своего срока, но зато с честью… - тихо ответил Алехин и вышел из зала.


[показать]