[показать]

А.Г.Кудашева, путешествующая верхом на лошади из Харбина в Петербург.

В 1911–1914 гг. в российских периодических изданиях не единожды появлялась фамилия путешественницы Кудашевой.

Вот что о ней писали в газетах:

Женщина 10 000 верст на лошади.

        Третьего дня, вечером, в Москву приехала верхом на лошади вдова оренбургского войскового старшины А.Г.Кудашева, проехавшая 10 000 верст. [...]
Г-жа Кудашева - высокая, сухая женщина, с короткими стриженными волосам, 36-ти лет. Одета в казацкий бешметик, плисовые шаровары и высокие личные сапоги. Головным убором ей служит казацкая папаха.
Ее лошадь "Монголик", 8-ми лет, 1 арш. 13 верш. роста, чисто монгольской крови, отличающаяся хорошим бегом и необыкновенной выносливостью. [...]
2-го мая 1910 года, - рассказывает г-жа Кудашева, - я выехала верхом на своем "Монголике" из Харбина. Рысью я проезжаю 18 верст в час, тропою - 8 верст. Езжу исключительно днем. Самым большим количество верст, сделанным мною за сутки, были 80 верст, меньшим - 15. [...]
От самого Иркутска до Тобольска крестьяне считали меня за тайного жандарма. В Тобольской губернии старообрядцы признавали меня за антихриста. [...]
В селе Картамыш, Оренбургской губернии, крестьяне откуда-то взяли, что лошадь говорит со мной по-немецки. Любопытные приехали и настойчиво предлагали мне поговорить с нею какую угодно цену. [...]
Цель ее поездки - доказать выносливость русской женщины вообще и казачки в частности.

Из Харбина в Петербург верхом

В Петербурге в сентябре месяце ожидается с Дальнего Востока известная спортсменка г-жа Кудашева. Она отправилась из Харбина в Петербург на лошади верхом. Свою цель г-жа Кудашева формулирует так: «Хочу доказать выносливость и смелость, которую может выказать русская женщина, в частности доказать опытность казачки в отношении ухода за лошадью и способности сделать 8000-версный пробег совершенно самостоятельно». Г-жа Кудашева бывшая железнодорожная служащая. Имеет за последнюю войну золотую медаль «за усердие». Мысль сделать пробег, г-жа Кудашева лелеяла в душе более двух лет и наконец приурочила старт к весне с той целью, чтобы исключить из необходимого для его совершения времени суровую часть зимы. Путешественница едет по-мужски, в черкеске, седло форменное, казачьего образца, вооружение – охотничий кинжал и револьвер.
Она едет на коне-монголе, являющемся образцом конской беспорочности. Это иноходец светло-серой масти, восьми лет, ростом 1 аршин 13 вершков. Второй спутник г-жи Кудашевой – чистокровный восьмимесячный сенбернар, кличка «Фараб».

        15 августа Государю Императору на собственной Ея Величества дачѣ «Александрія» имѣла счастье представляться прибывшая на лошади верхомъ изъ Харбина вдова войсковаго старшины Кудашева, къ которой изволили выйти: Государь Императоръ и Ихъ Императорскiя Высочества: Наслѣдникъ Цесаревичъ и Великiй Князь Алексѣй Николаевичъ и Августѣйшія Дочери Ихъ Величествъ. Его Величество удостоилъ разспросовъ смѣлую путешественницу. Г-жа Кудашева имѣла счастье подвести Наслѣднику Цесаревичу свою выносливую лошадь «Монголка», совершившую трудное путешествіе изъ Харбина въ Петербургъ.

http://starosti.ru/search.php?text=%EA%F3%E4%E0%F8%E5%E2%E0&action=search

Может, не стоило бы заострять особого внимания на ее личности, если бы не одно обстоятельство – однажды она объявилась в городе Верном…

Нельзя сказать, что визиты путешественников в Семиречье для верненцев были не в диковинку. Пути-дороги приводили в Верный Шокана Уалиханова, П.П. Семенова–Тянь-Шанского, В. В. Радлова, Н. А. Северцова, Н. М. Пржевальского и других отважных и смелых людей. Однако приезд Кудашевой зимой 1914 года вызвал большой интерес. Слишком уж это было необычно – женщина в одиночку путешествует верхом на коне. Было чему удивиться и чем восхититься!
Через Семипалатинск, Сергио­поль, Капал 14 февраля Кудашева прибыла в областной центр Семиречья. За Алферовской рощей (ныне роща Баума) ее встретили чины местной администрации и президиум местного скакового общества. В саду Военного собрания (ныне Музей казахских музыкальных инструментов, рядом с парком 28 героев-панфиловцев) для Кудашевой были приготовлены две богатые юрты, соединенные в одно помещение. Из сообщений прессы о пребывании Кудашевой в других городах было известно, как требовательна она к условиям содержания своего коня, и даже просила для него отапливаемое помещение, а относительно себя была крайне невзыскательна. Надо полагать, что одна из юрт была предназначена для Кудашевой, а другая – для ее Крита. В первый день Кудашева хлопотала около коня, никому не доверяя уход за ним: сама кормила, чистила, занималась ковкой.
На второй день Кудашева провела три часа в семье генерал-губернатора Михаила Фольбаума. Вечером, с 19.00 до 21.00, она сделала в Военном собрании доклад. Зал был переполнен. Выход Кудашевой был встречен аплодисментами. Перед присутствующими предстала коротко остриженная, одетая по-мужски – в бешмет и черкеску кавказского покроя – женщина лет сорока. Она рассказывала о себе, о своем путешествии, о том, как кормит коня и ухаживает за ним. При этом, по свидетельству очевидца, говорила внятно, ясно, не книжным языком, а вела рассказ по памяти, лишь изредка заглядывая в листки конспекта. Из этого-то доклада можно было узнать о биографии Кудашевой, о том, что ее подвигло на путешествие.

Кто вы, прекрасная амазонка?

Александра Герасимовна (по другим сведениям – Георгиевна) Кудашева была по происхождению оренбургской казачкой. Родилась в Хиве во время Хивинского похода 1873 года. Она рано осиротела, и воспитывалась попечителем и войсковой средой. Детство провела с полком в военных походах по пескам Азии. В такой же обстановке вышла замуж и провела молодость. Таким образом, ее мир – поход, седло, лошадь. Другой жизни, по крайней мере, городской, она фактически не знала.
В годы смуты (1905–1907 гг.) Кудашева решила съездить в Петербург и посмотреть на государя и его семью. Однако неожиданно умер ее муж, и на руках остались дети. Поездку пришлось отложить. Когда дети подросли, определила их на воспитание и обучение в военно-учебное заведение. И в том же 1910 году отправилась в давно планируемую поездку. Путь начинался в Монголии. Под седлом у Кудашевой был конь породы монголик. На нем она и проехала 12600 трудных верст до Петербурга. Весть об отважной путешественнице быстро разнеслась по России и дошла до императора, который решил лично взглянуть на Кудашеву. В Петербурге она была принята царской семьей. Своего монголика Кудашева подарила наследнику-цесаревичу. Николай II в долгу не остался и преподнес отважной женщине бриллиантовую брошь-корону с часами.
Кроме того, император предложил ей подвергнуть аналогичному испытанию коня чистокровной породы. Выбор пал на Крита – четырехлетнего арабского скакуна, который незадолго до этого был преподнесен в дар Николаю II коннозаводчиком из Уссурийского края Янковским. Крит воспитывался для участия в скачках, и до того, как попал к Кудашевой, выиграл 21 приз. И вот в 1911 году она приступила к выполнению "угодного царю опыта".
Для верненцев приезд Кудашевой имел значение не только тем, что вносил разнообразие в сонную жизнь провинциального города, но и тем, что в Семиречье в то время решался принципиальный для местных коневодов спор: в каком направлении в крае должно развиваться коневодство. Многие полагали, что степная казахская лошадь хотя и максимально приспособлена к здешним природным условиям и вынослива, слишком мала и нуждается в улучшении путем привития кровей культурных пород.

Верненская байга

Решили, что наилучшее разрешение спора – устройство скачек, которые должны были показать преимущество тех или иных лошадей. Скачки в октябре 1913 года продемонстрировали, что лошади английской породы по резвости намного превосходят местную разновидность. Эксперимент Кудашевой был очень важен, так как ее Крит был чистокровным арабом, и то что он оказался способным выдержать длительное путешествие, было веским аргументом в пользу выносливости культурных пород. Действительно, Крит проделывал ежедневно в среднем 25–30 верст, а порой и все 50–60.
После состязаний Кудашева одобрила программу выработки семиреченской лошади. Местную степную лошадь она оценила как совсем плохую и дала ряд советов по ее улучшению. Лучшая лошадь, по мнению Кудашевой, – монгольская степная. Однако из-за низкорослости и она, по словам путешественницы, нуждалась в улучшении. Поделилась Кудашева и путевыми впечатлениями о разных народах, с которыми она сталкивалась по пути, – японцах, китайцах, корейцах, монголах.
17 февраля Кудашева попрощалась с Верным и отправилась дальше. В ее планы входило посещение всех коренных областей Туркестана с остановками в Ташкенте, Самарканде, Ашхабаде. Далее – Астрахань, Уральск, Оренбург, Вологда, Петербург.

Исторические разночтения

На этом можно было бы завершить рассказ о Кудашевой, если бы не два более поздних свидетельства о ней. Первое – какое-то неправдоподобное. Его оставил бывший жандармский офицер Александр Поляков. Он пишет о приезде Кудашевой 23 апреля 1913 года в Чарджоу:
"Я думал увидеть лихую наездницу, чудесного коня, услышать от нее много интересного, но... мы увидели старую, корявую бабу, подрумяненную, с подведенными глазами, но с грязными ногтями, которая делала переход в сутки от 8 до 15 верст со всеми удобствами, то есть попросту каталась в свое удовольствие, а ее Крит был похож на раскормленного кабана, даже с раздвоенным крупом. Все ее ухаживание за ним состояло в том, что она его целовала в морду и около него спала, а кормили, поили его, смотрели за ним, седлали и расседлывали посторонние люди".
Эго описание вызывает недоумение. Неужели вся российская пресса занималась наглым обманом?
Через год Кудашева вновь оказалась в Чарджоу. "На этот раз она ехала уже в своем естественном виде, то есть в женском платье, по какому-то секретному поручению правительства сперва в Хиву, потом в Афганистан и затем в Персию. После "кавалерийского пробега" попала в секретные дипломаты. Бедная Россия, что только в ней не творилось".
Путешествие Кудашевой Поляков приводит как один из показателей "разврата" при Николае II. Он пишет, что эту поездку устроил Григорий Распутин. То есть в мемуарах Поляков, возможно, намеренно представил Кудашеву в искаженном виде с целью очернения царского режима.
Второе свидетельство – от жителя станицы Пресногорьковской (Северный Казахстан) Сергея Преображенского. Около 1917 года к ним приехал всадник на белом коне и отрекомендовался… Александрой Герасимовной Колпаковской. Но в станице жил 84-летний генерал-майор в отставке Иван Яковлевич Нирбут. Его женой была родная сестра Александры Колпаковской, дочери бывшего военного губернатора Семиречья Колпаковского. Он знал, что Александра Герасимовна умерла, и лично присутствовал на ее похоронах. Разоблаченной всаднице пришлось признаться, что она Александра Герасимовна Кудашева.
Кудашева имела высшее образование, имела два диплома, ветеринарного и медицинского врачей. Много путешествовала, долго жила в Индии, владела гипнозом. Говорила на многих языках, свободно говорила и по-казахски. Лечила она в основном гипнозом и лекарствами из трав. Кроме этого, к ней много обращалось людей и лично, и по почте как к гадалке, знающей астрологию и хиромантию. Выступала с лекциями, проводила беседы и показные занятия по уходу за конем, показывала правильную ковку и расчистку копыт. Также узнаем, что имела звание полковника и в империалистическую войну командовала отдельным казачьим полком.
Из Пресногорьковской Кудашева уехала в Курган на Смолинский конный завод и там по совместительству заведовала городской ветеринарной амбулаторией. В конце 1917 года автор воспоминаний был у нее.
Насколько можно доверять вос­поминаниям Сергея Преоб­раженского, которому в 1917-м было 13 лет? Как сложилась дальнейшая судьба Кудашевой, он не знал. Возможно, она довела до конца свой план, который у нее был по приезде в станицу, – эвакуация в Омск, а дальше – в Китай.

Алоис Назаров

http://archive.today/sr2wB#selection-409.0-491.39
(с использованием материалов Интернета)