Если очень стараешься посеять добрые семена в своей душе -
стараешься долго и упорно, - то иногда случается маленькое чудо, и тебе
удаётся заглянуть в будущее и увидеть жизнь такой, какая она станет
потом: Геше Майкл Роуч

Караульный сидел прямо на земле, словно мальчишка, белые форменные
брюки были перепачканы в пыли. Вокруг него собралась стайка
воробьев, которые наперебой расхватывали хлебные крошки, которые он
им бросал. Лицо его светилось детской радостью. Мы долго стояли и
наблюдали, по-прежнему взявшись за руки, и напряжение, владевшее
нами, постепенно уходило. Солнце светило нам в глаза, и я увидела, как
угрюмые складки на лице коменданта разглаживаются. Воробьи яростно
чирикали, отбивая друг у друга хлеб. Потом появились какие-то новые
птицы с красноватым оперением, похожие на зябликов. Они мигом
прекратили воробьиную потасовку, разогнав драчунов во все стороны, и
принялись деловито клевать. Вскоре их сменили сойки, а затем - пара
огромных ворон, которые и подобрали остатки хлеба.Вороны с громким карканьем взмыли в воздух. В пыли осталось немного крошек. Воробьи снова начали свою возню.
- Интересно... - задумчиво проговорила я, облокотившись на
подоконник.
-Что?
- Посмотрите, как устроена птичья жизнь. Каждый во что бы то ни
стало хочет урвать свою крошку хлеба. А получается иначе: тот, кто
больше и сильнее, забирает всё себе. Потом у него всё забирает тот, кто
ещё больше, и так далее. Когда-то так же точно вели себя и люди,
большинство людей. Но потом случилась удивительная вещь - очень
давно, наверное, ещё в пещерные времена. Кто-то добыл пищу - горсть
ягод или какую-нибудь дичь - и устроился поесть. Увидел другого
человека, они посмотрели друг на друга и стали прикидывать, кто из них
больше и сильнее. И вдруг в душе у первого что-то шевельнулось, что-то
странное. Он взял и отдал свою добычу или часть её другому - просто
так, без всякой драки, потому что почувствовал, как этот другой голоден
и пожалел его. А на следующий день он пошёл, скажем, на охоту и с
удивлением обнаружил, что охотиться стало гораздо легче. И тогда у
него возникла совершенно особенная мысль, невероятная мысль, на него
снизошло нечто святое. Он подумал: «А не потому ли мне стало легче,
что вчера я поделился пищей?»