Тьма спустилась в забытую Богом, пустую лощину,
Закрывая собою от взглядов нескромных отряд,
Разлеглись на земле, не снимая доспехов, мужчины,
Нет ни шума, ни песен, ни ругани – крепко все спят.
Только вот, присмотревшись, заметно, что сон этот странный:
Не закрыты глаза, отражая в зрачках лунный свет,
На телах кровоточат, зияя, глубокие раны,
На траве оставляя сырой и темнеющий след.
Их коснулась рукою бесстрастно-красивая дева
В белоснежных одеждах и с ярким рубином в глазах,
Забирая с собою веселье и искорки гнева,
Прекращая навеки печали, тревоги и страх.
Не оставив ни капельки радости или же скуки,
Ни тоски по оставленной дома любимой жене,
Что теперь изольется слезами от горестной муки,
Не дождавшись супруга, ушедшего в бой по весне.
Проклиная мужскую привычку застегивать латы,
Лищь раздастся настырный призыв командирской трубы,
Невзирая на мрачность жены, осознавшей утрату,
С холодеющим сердцем предчувствуя близость беды.
И теперь он лежит недвижимо во мраке долины,
Устремив взор потухший к мерцающим гвоздикам звезд,
А жене в одиночку придется воспитывать сына,
Не сгибаясь под яростным ветром и молнией жизненных гроз.
Понимая при этом прекрасно, что время наступит,
Она выйдет печально к воротам, губу закусив,
Улыбнется притворно и взгляд свой бессильно потупит,
Разрываясь от слез, сына в мир навсегда отпустив.
Потому что в природе мужской – уходить прочь из дома
За свободой, за подвигом, славой – другим и себе.
В женской же - принимать все как должное, без лишних стонов,
Покорившись своей непреклонно-упрямой судьбе.