Автор Игорь Маранин brombenzol,


Глава 21. Скала миражей



Третьи сутки Кармело сверял курс корабля по осколку фиолетово-чёрного минерала, прозванного мореходами “солнечным камнем”. Хрупкий и неровный, с жирным блеском, он позволял определять положение солнца в пасмурную погоду. Такие камни циклонцы использовали несколько веков назад, когда корабли не имели навигационных приборов. Безграмотная Луша не могла указать капитану направление по лоции, но она была наблюдательна и по своему хитра.
– Нашли кого спрашивать! – возмущался Коха, не веривший ни в какие миражи. – Она даже считать не умеет!
– Умею я считать! – тут же возразила обидчивая великанша. – Когда молчишь, у тебя одна голова, а будешь много болтать ни одной не будет. Усёк? Ни одной и одна – это счёт.
Луша не разумела в лоциях, но она выросла среди шамов, имела великолепную память и прекрасно ориентировалась по солнцу и ветру. Тогда-то Кармело и вспомнил про минерал, что лежал у него в шкатулке на дне рундука. Вдвоём они долго чертили на песке какие-то линии, высчитывая расположение солнца, направления ветров и будущий маршрут (плыть с циклонцами великанша категорически отказалась).
Древний минерал преломлял солнечные лучи, позволяя “давить маяк” по Матушке даже тогда, когда небо затянуто тучами. Поспав несколько часов, Кармело заступал на ночную вахту, определяя курс по направлению ночного ветра. Жители Белого острова знали шестнадцать ветров в окружающем их море, и де Циклон с юности помнил все их названия – от полуночника и побережника до крестовика и покойника.
Скалу, похожую на сломанный каменный зуб, Карлито заметил утром четвёртого дня. Его подзорная труба металась из стороны в сторону и наткнулась на каменный обломок почти на пределе видимости: Кармело “промазал” к западу на добрую тысячу кабельтовых. Чем ближе они подходили к скале, тем хуже её становилось видно. Вскоре над волнами появился светлый туман: казалось, корабль идёт по белому молоку.
‒ Полборта лево! ‒ отдал команду Кармело. ‒ Одерживай!
Рулевой переложил руль и приготовился скорректировать поворот на несколько градусов обратно. Но капитан остался доволен выбранным направлением и, выдержав паузу, скомандовал:
‒ Так держать!
И уже в трубу, машинистам:
‒ Самый малый вперёд!

В это время из-за скалы, наполовину скрытой туманом, показался столб дыма, движущийся навстречу. Вслед за тем стало видно мачту, появилась труба и стволы орудий.
‒ “Мокрица”? ‒ изумился Начо. ‒ Кракен нас догнал?
Но нет, это была не “Мокрица”. Калибр орудий на этом неведомом судне казался просто огромен, словно пароходные трубы уложили на борт и развернули в сторону “Свидетеля”.
‒ Не может быть, ‒ завороженно глядя на чудовищное судно, пробормотал Начо.
‒ Стоп, машина! ‒ заорал в переговорную трубу Кармело. ‒ Это мираж!
Несколько тактов сердца они смотрели на идущее под парами судно, а затем корабль заколебался, словно был отражением в воде, и исчез. Вместо него стоявшие на палубе увидели аэроплан ‒ он висел в воздухе и покачивал крыльями, на которых были ясно видны знаки клана.
‒ Косатка! ‒ удивлённо воскликнул Начо.
‒ Кувшин! ‒ поправила его Мусса.
‒ Череп! ‒ приложив руку ко лбу, свидетельствовал Кармело.
Они переглянулись: каждый видел своё. Аэроплан качнул крыльями и с немыслимой скоростью рванул с места, облетая “Свидетель” по вытянутой дуге ‒ точь-в-точь, как это делал поморник. Провожая его взглядами, люди на палубе на какой-то миг выпали из реальности.
‒ У меня пропал! ‒ сообщил Маур, когда закончился морок. ‒ А у вас?
‒ Аэроплана не вижу, ‒ откликнулся Начо. ‒ Вижу скалу позади нас. Когда мы успели пройти мимо и развернуться?
‒ Скала слева по борту, ‒ не согласился Кармело. ‒ Курс двести семьдесят и три. Маур?
‒ Вижу справа по борту. Мусса?
‒ Я вообще её не вижу, ‒ ответила Фонбора. ‒ Но мне кажется, мы не меняли курс.
Кармело кивнул, соглашаясь с ней, и наклонился к переговорной трубе:
‒ Малый назад!
Туман поднялся на палубу, скрывая люки и кнехты и облизывая влажным языком руки. Он покрыл моросью штурвал и лицо рулевого, вымочил ему брови, бороду и усы и вытек ручейком под блузу по толстой, как мачта, шее.
‒ Пятимся прямо на скалу, ‒ голос первого помощника прозвучал неожиданно хрипло. ‒ Нужно переложить на пятнадцать вправо.
‒ Курс не менять, ‒ отозвался капитан.
Отдав команду, Кармело моргнул, открыл глаза и отшатнулся: теперь и он видел сломанный каменный зуб прямо по ходу корабля.
‒ Капитан?
Де Циклон проглотил вставший в горле ком и упрямо произнёс:
‒ Курс не менять!
Скала медленно выплывала из тумана, нависая тёмной громадой над “Свидетелем”. С каждым оборотом винта она становилась всё выше. Сквозь рваную рубаху тумана, наброшенную поверх вершины, отчётливо виднелись неровные края уступов и сотни птичьих гнёзд. Тёмно-серый камень расцвечивали жёлтые, зелёные и оранжевые пятна ‒ выходы горных пород и островки лишайников, покрывающих разноцветной порослью каменные глыбы. Вплетая сухой и горячий дым из трубы во влажное белёсое марево тумана, корабль неумолимо приближался к своей гибели. Мусса прикусила губу: меж пальцев рулевого, не смевшего ослушаться капитана, утекал последний шанс отвернуть в сторону. Начо задрал голову к небу и прохрипел что-то на островном диалекте ‒ то ли молитву, то ли ругательство. Рулевой не выдержал и обернулся к капитану.
‒ Курс не менять! ‒ сжав зубы, процедил Кармело де Циклон.
“Свидетель” шёл прямо на скалу, пожирая последний оставшийся фарлонг. Когда до неё осталось несколько ярдов, Маур и Мусса одновременно закрыли глаза. Сердца ударили раз, другой, третий ‒ и ничего не произошло. Мираж исчез, растаяв в несколько взмахов ресниц. Корабль медленно выполз кормой из тумана и оказался там, откуда пришёл: левым бортом к Матушке, если верить “солнечному камню”, поймавшему лучи сквозь пелену серых облаков. Скала миражей виднелась там, где и должна была ‒ в нескольких кабельтовых впереди.

Остаток дня Кармело потратил на то, чтобы обойти опасное место, но ни западнее, ни восточнее корабль пройти не смог. На западе море начинало цвести, покрывшись на десятки миль хода водорослями, и капитан отступил, опасаясь намотать их на винт. На востоке лот показывал мели, но вдали Карлито разглядел несколько крошечных безжизненных островков, вытянувшихся грядой южнее Скалы миражей. Видимость в этой части океана оказалась отвратительной: даже в подзорную трубу невозможно было разглядеть дальше трёх-четырёх миль ‒ то ли из-за тумана, то ли из-за странного помутнения воздуха, причины которого не понимал никто. Посовещавшись, решили лечь в дрейф, оставить корабль под командованием Начо и идти на шлюпке, взяв с собой двенадцать мореходов. Среди тех, кто вызвался гребцом, оказался и Карлито. Поколебавшись, Кармело включил его в команду, несмотря на возражения Фонборы. Мусса взглянула на Маура, но поддержки не нашла: мальчишка стал взрослым и теперь сам отвечал за себя.
Первый остров, которого они достигли, напоминал спину уснувшего морского животного ‒ посередине его вздымался каменный гребень. От этого клочка земли отчётливо стала видна неровная цепочка таких же мелких островков, протянувшаяся на юг. Несколько часов мореходы работали вёслами, идя вдоль гряды; спины их блестели от пота, но это были опытные гребцы, способные выдержать многочасовую монотонную работу без видимой усталости. Первый час Карлито отработал наравне со взрослыми, но затем стал сбиваться с ритма, и его сменил Маур. К удивлению Муссы, её друг работал не хуже мореходов, словно всю жизнь только и делал, что махал вёслами. Когда отдохнувший марсовой вернулся на скамью, Маур выглядел не уставшим, а довольным.
‒ Вода темнеет, ‒ сказала ему Мусса.
Дель Бриз посмотрел на воду: цвет её изменился от бирюзового до тёмного с желтоватым оттенком.
‒ Ничего не чувствуешь? ‒ спросил он.
Голова Фонборы мотнулась влево-вправо: ничего.
‒ Я не знаю, чему верить, ‒ через мгновенье сказала женщина. ‒ Мне кажется, там, впереди, что-то есть… что-то тёмное и жуткое, злое. Но я не понимаю, откуда это чувство: возвращаются ли способности или это просто обычный человеческий страх?
‒ Птица! ‒ выкрикнул Карлито. ‒ Огромная птица!
От его возгласа гребцы сбились с ритма и задрали головы: высоко в небе, под самыми облаками, парил хозяин этих вод канавар. Распластав крылья, он, словно страж, осматривал подведомственную территорию.
‒ Суши вёсла! ‒ отдал команду капитан. ‒ Оружие к бою.
Попросив подзорную трубу, Мусса с жадным любопытством рассматривала хищника, татуировка которого увлекла её в это опасное путешествие. Описания оказались правы: он действительно не был птицей. Его длинный раздвоенный клюв переходил в продолговатый череп с гребнем, а к верхним и нижним конечностям крепились кожаные крылья сероватого оттенка. Тело ‒ почти человеческое, если можно карикатуру сравнить с рисунком ‒ покрывала короткая шерсть.
‒ Видит ли он нас? ‒ прошептал кто-то из мореходов, сидевших на веслах.
‒ Видит, ‒ ответила ему Мусса. ‒ У всех летающих существ ‒ отличное зрение.
Канавар сделал несколько больших кругов и улетел, но не на юг, куда плыла шлюпка, а на север ‒ к кораблю. Воспользовавшись остановкой, Кармело разрешил команде пообедать. Карлито, как самый младший, раздал галеты, чеснок и солонину, отваренную коком в дорогу. Мореходы постучали галетами по скамье и дружно вздохнули: на корабле в это время полагалось ещё и вино, но здесь оно было лишним. Мусса обедать не стала. Она теперь знала, для чего мореходы стучат сухими лепёшками или сухарями ‒ чтобы вытряхнуть из них насекомых. И до сих пор вздрагивала, вспоминая с каким аппетитом Начо поедал гладкого жирного корабельника ‒ червя, обитающего в старых сухарях ‒ и утверждал при этом, что тот имеет пикантный пряный вкус. С того самого дня она ела исключительно кашу и мясной бульон, отказавшись от сухарей и лепёшек.
Следующий час они плыли вдоль пустынных каменистых островков, покрытых то ли разноцветными мхами, то ли лишайниками, то ли и тем, и другим вперемешку. Кое-где попадались песчаные отмели, заваленные ракушками мёртвых моллюсков ‒ от них шёл такой смрад, что приходилось затыкать нос. Песок этих островков был тёмным, сливаясь с окружающими камнями. Внезапно Мусса почувствовала чужое присутствие, совсем как раньше, когда дар ещё не изменил ей. И тут же Карлито, по привычке вертевший головой из стороны в сторону и оттого замечавший всё первым, выкрикнул:
‒ Человек на острове!
Впереди, на голом острове с песчаной отмелью, сидел дикарь и копался в раковинах. Он был гол, только на шее болтались на крепком длинном корне то ли амулет, то ли ножны. Абориген, видимо, настолько увлекся своим занятием, что не услышал плеск волн и скрип уключин. Но от громкого возгласа подскочил и уставился на шлюпку широко распахнутыми глазами.
‒ Эй, ‒ окликнул его Маур. ‒ Мы тебя не тронем!
Но дикарь его не понял. Сунул пальцы в рот, пронзительно свистнул и сорвался с места, не боясь поранить босые ноги об острые камни. В тот же момент из воды показалась скользкая спина неведомого существа с двумя жёсткими плавниками. Не успели мореходы как следует разглядеть дикаря, как он уже плыл на своём морском коне прочь от острова.
‒ Если есть люди, значит, есть большой остров, ‒ заметил Маур. ‒ И скоро там будут знать о незваных гостях.
‒ Вода продолжает темнеть, ‒ обеспокоенно произнесла Мусса. ‒ И мне кажется, воздух тоже.
‒ Может, уже вечер? ‒ неуверенно предположил Карлито.
‒ Посмотри на Матушку! Она ещё высоко.
Облака, скрывавшие солнце четыре последних дня, разошлись, и Матушка была видна невооруженным глазом. Но видна как бы через закопчённое стекло ‒ там, в небе, ещё было светло, а здесь, у воды, уже наплывали сумерки, и с каждым гребком вёсел день всё больше уступал ночи. Муссе вспомнился рассказ полубезумного пирата, что привёз размытую записку, возможно, адресованную Тором. И предупреждение шама, брошенное ей в спину в городских трущобах: “Берегись брата, женщина!”. На лицах контрабандистов она читала один и тот же вопрос: “Если здесь темно днём, то каково же ночью?”. И снова на мгновение дохнуло былым могуществом: Фонбора ощутила сожаление кого-то из мореходов, но определить, кому оно принадлежало, не успела. Довольно скоро глаза путешественников привыкли к темноте, хотя видимость оставалась меньше фарлонга. Окружающая мгла была полупрозрачной, как бы пропускающей часть солнечных лучей, отчего казалась особой разновидностью тумана, а не сумерками. Да и тумана ли? Если приглядеться, то предметы в ней даже отбрасывали тени, едва заметные человеческому глазу. Голые островки сменились длинной косой, песок на которой вздымался пузырями и лопался с громким чпокающим звуком.
‒ Как будто кипит, ‒ произнёс кто-то из гребцов на первых скамьях.
‒ Похоже на то, ‒ ответили сзади.
Коса становилась всё шире и шире, и вскоре путешественники поняли, что это начало большого острова. Он выплывал из сумерек, словно кто-то вытягивал его навстречу за горячий песчаный хвост. Кипящий песок сменился каменными глыбами, опутанными колючими ветвями без единого листочка. Камни смутили Маура, они были какие-то неправильные, и вскоре авиатор понял почему. В природе не бывает настолько правильных прямоугольников, поставленных друг на друга.
‒ Стена! ‒ воскликнул он. ‒ Эти камни когда-то были сложены людьми!
‒ Откуда здесь люди? ‒ усомнился один из гребцов.
‒ А дикарь на морском коне? ‒ напомнили ему.
‒ Он себе штанов не сшил, куда ему что-то строить?
Пока гребцы сушили вёсла, Мусса, авиатор и капитан затеяли спор, стоит ли причалить здесь или следует плыть дальше в поисках более удобного места. Во время этого спора что-то тяжёлое ударило в борт, и тут же из тёмных вод выползли, извиваясь, щупальца. Они обхватили шлюпку с обеих сторон и, водрузив добычу на голову, попытались утащить её за собой. Кривые ножи мореходов, больше похожие на сабли, оставили хищника без конечностей. Вода окрасилась жидким серебром чужеродной крови, а спор в лодке затих сам собой.
‒ Если это и стена, ‒ произнёс Кармело парой минут спустя, ‒ то она древнее Смутных времён. Я не слышал, чтобы в этих водах находили руины старых построек. Да и были ли древние люди вообще?
‒ Что-то же до Смутных времён было, ‒ заявил Маур.
‒ И что-то, и кто-то! ‒ уточнила Фонбора. ‒ В нашем университете есть хранилище, куда большинству преподавателей запрещён доступ. Там есть и очень древние книги, написанные на неизвестных языках.
‒ Полагаете, это они построили? ‒ почему-то шёпотом произнёс Карлито. Видно, новость о том, что в мире есть книги, которые прячут даже от учёных, сильно впечатлила его.
‒ Не знаю, ‒ ответила Фонбора.
Глаза её внезапно распахнулись, лицо побелело и женщина часто-часто задышала, словно только что вынырнула из воды.
‒ Канавар! ‒ выкрикнул Карлито, и одновременно с его криком по гребцам ударила мощная ментальная волна. Мир покачнулся, ‒ или это была только лодка? ‒ мореходы схватились за головы и на борту началась паника. Кто-то сползал со скамьи под ноги товарищам, кто-то вскакивал, кто-то падал за борт; стоны смешались с проклятиями, а мольбы с ругательствами. Маур обернулся к Муссе ‒ казалось, только он и Кармело остались в здравом уме. Распахнув руки, Мусса падала за борт и глаза её были стеклянными. Позади что-то отчаянно кричал Кармело, то ли отдавая команды, то ли пытаясь успокоить обезумевших товарищей. Не раздумывая, дель Бриз вскочил на корму, оттолкнулся ногами и прыгнул в тёмные воды вслед за Фонборой. Он вынырнул через мгновенье и завертел головой, пытаясь определить в какой стороне оказалась Мусса. Её голова мелькнула над водой в десяти ярдах, и Маур поплыл в ту сторону, но его опередили. Из сумерек вынырнул канавар, подхватил когтями Фонбору и взмыл в небо.



https://author.today/work/294123

Глава 1. Мусса не хочет идти в тюрьму Глава 2. Пять дней тому назад Глава 3. Пациент приходит в себя Глава 4. Вторая тюрьма Южного порта Глава 5. Агент Тайной канцелярии Глава 6. Шифр Химоты Глава 7. Вести из-за Барьера Глава 8. Человек, которого не видно Глава 9. Одной тайной становится меньше Глава 10. Приворотное зелье

Глава 11. Непристойное предложение Глава 12. Вас приглашает Фигура Глава 13. Кармело и его команда Глава 14. Поморник и капитан Глава 15. Абордаж под паром Глава 16. Белый остров Глава 17. За пять дней до того Глава 18. Старик Фабио Глава 19. Рассказ Слепого Яна Глава 20. Ночь мореходов

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ