Автор Влад_Костромин,

VI



Утром отец, вышедший в туалет, прибежал обратно с выпученными глазами.

– Тань, там такое творится!

– Что там? – выглянула из кухни недовольная мать.

Она готовила блинчики из украденной отцом муки, а мы сидели за столом в прихожей и читали вслух «Программу коммунистической партии».

– Там такое! – развернулся, и выскочил из дома.

Мы кинулись за отцом. К двери сарая двумя гвоздями «сотками» за крылья был приколочен петух.

– Господи Иисусе! – всплеснула руками мать. – Какой ужас!

– Петух не наш, – сказал я.

– Я вижу, – отец пощупал приколоченное тельце. – Это бройлер. Такие у Ивана-автобусника.

Иван жил по диагонали от нас, со стороны сараев, за посадкой и разделяющим ее вдоль проселком.

– Батюшки святые угодники, – перекрестилась мать. – Теперь люди на нас подумают.

– Меня больше волнует, что за тварь такое могла сотворить, – отец оглянулся на безмятежный сад. – И почему собаки голос не подали? – пошел к конуре Байкала, возле забора под березой. – Твою мать! – донесся его голос.

Оставив горестно взирающую на птицу мать, подошли к отцу. Тело кобеля пропало, зато перед пустой будкой лежала, будто оторванная, голова, взирая на нас облепленными ранними мухами глазами.

– Вот значит как? – глядя на голову, тихо сказал отец. Из наших собак он любил Байкала больше всех. – Значит вы с нами так, твари? Ну ничего, за Байкала они нам ответят, – повернулся и посмотрел на нас. – По всей строгости военного времени ответят. Ничего не трогайте, я пойду участковому позвоню.

Отец ушел, я пошел во двор. От двух других собак, Амура и Магистрали, охранявших двор со стороны сада, тоже остались лишь головы.

Участковый капитан Филаретов приехал через пару часов с экспертом из района. Эксперт сделал кучу снимков, зарисовал схемы и пошел в дом пить чай с гостеприимной матерью. Отец и участковый уселись в саду за погребом за широкий деревянный стол в тени раскидистой яблони.

– Виктор Владимирович, боюсь, маньяк у вас завелся, – Филаретов снял фуражку и вытер пот большим клетчатым платком. – Животных нормальный человек убивать без толку не будет, – одел фуражку, спрятал платок, достал оранжевую пластмассовую коробочку из-под индивидуальной аптечки, служившую портсигаром. Открыл, выбрал самокрутку, прикурил от услужливо протянутой отцом зажигалки.
– Может, переселенцы озоруют? – осторожно спросил отец. – Таджики?
– А если не таджики? – капитан выдохнул ароматный дым самосада. – Допустим, вызову я подкрепление, заберу их в отдел. А ночью кто-нибудь возьмет и корову зарежет на ферме. Что тогда? Кто по шапке получит? – снял фуражку и положил на стол.
– Сторожей-то я на фермы поставлю, – сказал отец. – Дежурства мужиков организую по деревне. Но так же не может бесконечно продолжаться? И так со свинокрадами и убийством нехорошее настроение в деревне.
– Кстати, к слуху о свинокрадах тоже вопрос, – капитан передвинул фуражку. – Кто-то же с какой-то целью распространяет панические слухи.
– Внутренние враги, – уверенно сказал отец. – Недовольные всегда есть, а теперь, когда мы почти выиграли социалистическое соревнование с «Заветом Ильича», да еще и куча беженцев приехала…
– Мы проверяем, Виктор Владимирович, всех проверяем, но дело не быстрое, вы поймите.
– Я понимаю.
– Тут еще это убийство, – капитан покосился на нас с Димой.
– По нему есть что-то?
– Определили личность жертвы – в кармане был паспорт. Юхневский Алексей Витальевич. Не знаком вам? – внимательно посмотрел на отца.
– Первый раз слышу, – отец покачал головой.
– Странно, – капитан затушил самокрутку о столешницу снизу и достал из планшета увеличенную фотографию. – Не встречали?
– Вроде даже и встречал где-то, – задумчиво рассматривал фото отец.
– Встречали?
– И вроде даже недавно…
– Сосед ваших родителей в Толмачовке.
– Точно! – отец звонко хлопнул себя по лбу, будто убивая надоевшего комара. – На похоронах бати его видел.
– Раньше не встречали? До похорон?
– Я же там не так часто бывал, как хотелось. А в Толмачовке родители приезжие, переехали когда я уже с ними не жил.
– Ясно. Нет идей, чего его сюда принесло? Все-таки не ближний свет.
– Мог по грибы, к нам со всей области ездят.
– Мог, вот только жена говорит, что он дома с вечера спал, никуда не собирался. А утром его уже не было. Ни слова ей про грибы не сказал. А ему на работу идти надо было, между прочим. Там его уже в розыск собирались объявлять, три дня прошло.
– А убили когда? – начал сгибать пальцы отец, что-то в уме подсчитывая.
– Получается, что как приехал сюда, так и убили.
– Три часа езды… Под утро?
– Примерно.
– Интересное кино.
– И не говорите.
– Может запил, а на похоронах услышал откуда мы и решил приехать? – развел руками отец.
– Он не пил – язва желудка. И на работе характеризуется весьма положительно – ни одного прогула или наказания. Он в областном архиве работал.
– Странная смерть для архивного работника.
– И не говорите, – одел фуражку, встал с лавки. – Поеду, Кинжигазиевых еще раз опрошу. Эксперту скажите, чтобы в правлении ждал. Здравия желаю, – козырнул и ушел.

Отец закурил, задумчиво глядя вслед.

– Ну что, пионеры, какие мысли будут?
– Я могу сигнализацию вокруг двора натянуть, – предложил я. – Если кто ночью полезет, зазвенит.
– Дельно, – отец кивнул. – Молодец.
– На сараи надо замки повесить, – вставил свои пять копеек Дима.
– То же не имею возражений. Замки я привезу, сигнализация за вами. Действуйте, к вечеру все должно быть готово, – затушил окурок, встал. – Только не забудьте головы собак под яблонями похоронить, а то на такой жаре протухнут. И еще. Василий, я карабин с собой возьму, а ты, как я эксперта увезу, ружье из сейфа достань. Понял?
– Понял, – кивнул я.
– И если что, то на поражение…
– Понял.
– Вот и ладушки, – ушел в дом.
– Пошли делать сигнализацию, – встал и я.
– Сложно делать?
– Нет, там схема простая, я из библиотечной книжки перерисовал.

Головы закопали под яблонями и принялись за сигнализацию по схеме из «Радиоэлектронных игрушек» Войцеховского. К послеобедью схема была готова и мы обтянули двор близ забора тонкой проволокой, размотанной из катушки реле с пускателя.

– Молодцы, – приехавший с работы отец осмотрел нашу систему, изучая работу. Пощелкал концевыми выключателями на калитках, потрепал проволоку, послушал звук срабатывания. – А если электричество отключат?
– Я от аккумулятора с мотоцикла запитал параллельно. Будет тише, но зазвенит.
– Неплохо. Как коров встретите, так замыкайте, темноты не ждите.

К восьми вечера пошли встречать скот. Народ возле бревен, на которых обычно сидели, ожидая стадо, шумел и обсуждал тревожный день.

– Гусь пропал, – возмущался дед Быря, – к внучкиному приезду откармливал, а какой-то варнак поживился серым.
– И не говори, старый, – бабка Устиниха, прозванная в деревне Штирлицем, возмущенно потрясла кулаком. – Вот до чего перестройка довела: водки нет, баранов воруют. В городе, сказывают, наркоманятся все. У вас всех собак побили? – повернулась к нам.
– Угу, – угрюмо подтвердил я.
– Даже директора не боятся, ироды, – возмущалась Устиниха. – Гласность выдумали! При Сталине никакой гласности не было, а курицу боялись украсть!
– Не было, – поддержал водитель ЗИЛ-а Сашка Косых, – не было таких безобразий.
– Понавыдумывали плюразизмов всяких, подлецы!!! – поддержал кто-то.
– Куда только милиция смотрит? – распиналась Устиниха. – Почему не ловят? Так скоро всех нас перережут! Я Горбачеву напишу! Пускай солдатиков пришлет нас охранять.
– Старовата ты для солдатиков, Марья Устиновна, – ехидно сказал Быря.

Под дружный хохот толпы подошло стадо. После кражи барана стадо пасли в усиленном составе: Мишка Попок, Мишка Скаба и Сережка Косой. Забрав коров Голубку и Милку, и пять наших овец, мы с братом погнали скот домой. До двора добрались без происшествий, разогнали скот по хлевам.

– Я позже сараи сам замкну, – отец курил на ступенях крыльца. Рядом стоял карабин. – Вы занимайтесь по хозяйству. И огород полить не забудьте.

Мы доварили свиньям, попоили коров, полили огород из бочек, стоявших вдоль стены дома.

На ужин была отварная картошка с солеными огурцами, молоком и зеленым луком.
– Вить, ну что там, убийцу не нашли?
– Участковый работает, милиция работает, – солидно ответил отец. – Следственные мероприятия проводит.
– Как этого Юхневского занесло к нам?
– Я откуда знаю? – пожал плечами. – Может батя ему рассказывал, какие тут места, он и решил приехать: на рыбалку или, положим, за грибами. Кто знает.
– Не может тут Нинка быть замешана?
– Как она тут может быть замешана? – удивился отец.
– Каверзу какую-нибудь решила нам устроить, чтобы дедово наследство не досталось.
– Она, конечно, могла… – задумался, – жадная до безобразия, из-за прошлогоднего снега удавится. Но как нам архивный хмырь мог повредить?
– Вить, что ты говоришь?! Нельзя же так о мертвых!
– Хорошо, извини. Архивный червь.
– Вдруг, накопал чего в архиве? – глаза матери тревожно блеснули.
– Что там можно накопать? Там даже украсть нечего.
– Откуда я знаю? Я там не работаю. Кстати, – вспомнила, – у деда Шурика же сын, Серега, в архиве работает.
– Думаешь, есть связь? – морщины собрали широкий лоб отца в кучку.
– Сам подумай, дедукция. Там же не тысяча человек работает. Значит, все друг друга знают.
– Надо бы Филаретова попросить проверить.
– И что тебе это даст?
– Не знаю.
– То-то же.
– Зато знаешь, у кого Димка тогда платок упер?
– У Юхневского что ли?
– Да…

Тревожно зазвонил телефон.

– Вася, послушай, – велел отец.

Я встал со стула, подошел к журнальному столику, снял трубку:

– Алло, слушаю.
– Василий, ты?
– Да.
– Это Ефим Николаевич, отца пригласи.
– Это Бобрин, тебя, – прикрыв трубку рукой, сказал я.
– Что ему надо? – недовольно спросил отец. Он не любил, когда отрывали от еды.

Встал, подошел к столику, плюхнулся в продавленное кресло, принял у меня трубку.

– Виктор Владимирович у аппарата. Да ты что?! Как?! Где нашли? Кто? – посмотрел в окно. – Ночь на дворе, не ошиблись в темноте? Точно. Хорошо, Ефим Николаевич, организуй охрану, я вызову милицию и подъеду, – положил трубку, посмотрел на нас. – Херес повесился…
– Как повесился?! – всплеснула руками мать. – Он же к нам недавно приходил.
– Не знаю, на яблоне висит возле асфальта. Скаба шел через сад и наткнулся. Короче, я сейчас звоню в район дежурному, а потом сам выезжаю на место преступления. Вы достаньте ружье и закройтесь. Никому без меня не открывайте.

Ночь прошла в тревожном ожидании: мы с Димкой дремали вполглаза, тревожно вскидываясь от каждого шороха; мать, положив на колени заряженное ружье, сидела на кровати в спальне и вполголоса молилась.

Под утро, когда уже светало, мне приснился странный сон: будто сплю я в доме бабушки. Спалось мне тревожно: мерещились какие-то шорохи, будто под чьими-то шагами скрипели полы. Под утро страшно захотелось пить. Встал с топчана и осторожно начал пробираться в сени, где стояли ведра с колодезной водой. Напился прямо из ведра, отодвинув засов, вышел на крыльцо. В свете зарождающегося утра увидел, что ладонь испачкана кровью. Вот почему ручка на двери в кухню была липкой. Откуда столько крови?

Осторожно вернулся в дом – тихо, как в гробу. Споткнулся о стул, свалив стоящую на нем кастрюлю. Замер от шума. Казалось, должно проснуться полдеревни. Тихо. Прошел через зал до комнаты, где спала бабушка.

– Бабушка? – спросил тихо. – Бабушка?

Подумав, отодвинул занавеску и вошел в комнату. Света из окна хватило увидеть распахнутые мертвые глаза и широко разошедшийся краями разрез в горле. Попятился, зацепился за шторку, сорвав. Кинулся в соседнюю комнату, потряс тетку.

– Тетя Нина! – отдернул ладонь.

Севкины были убиты. Давя крик, выскочил в проходную комнату, где ночевал возле газового котла. В тишине, которую уже буквально можно было назвать мертвой, послышались какие-то странные звуки. Из-за занавески, за которой на топчане спал Дима… Я всеми силами рвался бежать из проклятого дома: куда угодно, лишь бы там были живые люди, но тело против моей воли подошло к занавеске. Рука осторожно отодвинула ее…

Брат с испачканными кровью руками лежал на спине. Мой взгляд в свете крепнущего утра, льющегося в окна в зале, проследил цепочку кровавых пятен от лежащего возле топчана ножа в комнаты, где остывали тела бабушки и Севкиных. Шею брата, словно шарф Остапа Бендера, обвивало толстое пестрое змеиное тело. Глаз у Димы не было, вместо них темнели кровавые провалы с неровными краями. Серая курица-наседка, трудившаяся над лицом Димы, повернула ко мне голову, нацелив окровавленный клюв и по орлиному заклекотала.

Я, забыв обо всем на свете, кинулся бежать, едва не снеся с петель дверь в кухню. Вылетел из кухни в сени. Доски пошли зыбью, как трава на болоте. Зацепившись ногой, упал, сильно ударившись боком. В руке что-то хрустнуло. Попытался встать, оперевшись на руку и закричал от острой боли. Из досок медленно выдирались гвозди, извиваясь и шевелясь, ползли ко мне.

– Шпулечник!!! – давясь криком и задыхаясь, закричал я. – Шпулечник пришел!!!
– Чего орешь? – это вернулся усталый отец и внимательно смотрел на меня.
– Я…
– Работать больше надо. Тем, у кого совесть чистая и кто трудится много, кошмары не снятся. Ладно, я пойду, покемарю, – ушел в спальню и завалился урвать пару часов сна.



***

За завтраком мы узнали подробности.

– Не сам он повесился, – жадно поглощая яичницу с салом и зеленым луком, рассказывал отец. – Руки были за спиной связаны и не чем-то, а ржавой колючей проволокой.
– Какой ужас! – всплеснула руками мать, пролив из чашки горячий чай на Димку. – Батюшки – святые и горбатые угодники! Кто мог совершить такое? Нелюди какие-то!
– А удавился на вожжах.
– Откуда у него вожжи, если ни коровы, ни лошади отродясь не было?
– Не знаю, может спер где, но мне вожжа показалась знакомой.
– В смысле? Все вожжи похожи.
– У родителей в Толмачовке в саду на старой яблоне такая же висела. Батя по ней на яблоню залазивал.
– Не выдумывай ты, – отмахнулась, опять выплеснув чай. – Откуда здесь возьмется вожжа из Толмачовки?
– Оттуда же, откуда и Юхневский появился. Он мог ее спереть на похоронах, а потом убийца забрал из машины.
– Логика определенная есть, но зачем Юхневскому понадобилась вожжа?
– Машину вытаскивать вместо троса, или еще зачем. Не знаю, но мне все это совсем не нравится. Позвоню-ка я сегодня соседям мамкиным, поговорю с ней.
– Позвони, лишним не будет. Всегда полезно о себе напомнить, заботу выразить.
– Я с работы позвоню, что бы деньги на межгород не тратить.
– Правильно.
– И труп уже не первый день висит…
– Ты скажи, а? Прямо дичь какая-то. И никто не видел?
– Получается, что нет.

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4

«Шпулечник» (мистический хоррор) https://ridero.ru/books/shpulechnik/