Автор Борис Богданов bbg,

Часть первая. Тируна
Год 3040-й

Глава 4. Великий корабль


Старики рассказывают, что Предки наши были многочисленны, их знания обширны, а мощь велика. Они строили большие железные лодки, и не было острова, где не появилось бы их поселения. Поля их были тучны, пастбища переполнены скотом, а сети всегда приходили полные рыбы. От такой сытой жизни родились у них дети, много, очень много детей, и скоро стало в Мире тесно.
Небесный Кот, как известно, завидует всем, кто живёт в Мире и имеет тело, ведь сам он за свои проделки тела лишён. Увидел Небесный Кот, что людям тесно и оттого возникают промеж ними обиды, и, чтобы люди не договорились, он разделил их на племена и языки, чтобы не понимали друг друга.
Не смогли люди договориться и начали воевать. От их оружия плавились скалы, горел воздух и кипело само море. Копоть и сажа поднимались в небо. Проливались чёрные дожди, от которых у людей краснела и облезала кожа, а деревья сбрасывали листву.
Долго они бились, потому что силы были равны, и никто не хотел уступать. Война закончилась, когда не осталось никого, способного держать оружие. Города и сёла лежали в руинах, поля и пастбища перестали родить, а рыба ушла в глубины. Немногие выжившие женщины и дети прятались в лесах, от них и пошёл наш род.
Ничего не осталось от Предков, как и не было. Только иногда люди находят странные вещи, про которые не всегда скажешь, для чего они нужны. Старики говорят: когда люди возвратят знания Предков, то вернётся их мощь, и война начнётся снова.

Пупырник растёт тайно, и не в любое время можно его рвать. Выберешь неправильный день, и не будет от него проку. Только понос и слабость. Сегодня, однако, была самая пора, поэтому Тируна ползала под деревьями, рылась во мху, выискивая заветные розеточки с бугристыми, будто жёваными листьями. Ветки исхлестали ей всю спину, но Тируна терпела. Ещё один или два корешка, и довольно…
«Выйдешь замуж, не торопись рожать, – говаривала мать. – Мужчины любят гибких и весёлых, а когда вырос живот, не до веселья. Я научу, как не понести. Берёшь…»
Тогда, сопливая девчонка, Тируна не понимала материнской мудрости. Разве не ради детей люди сходятся? – думала она. Смех один. Спасибо матери, научила и наставила, и в запас баклажку дала. Мужчины простые существа и не всегда умеют вовремя остановиться, и жёнам приходится думать самим. Месяц после свадьбы на исходе, вот и материнский отвар закончился…
Когда Тируна спустилась из леса на пляж, в лагуне у Отца она увидела корабль Морского Ваки И-Нодзе. На палубе суетились люди, похожие издалека на букашек. Сам Вака И-Нодзе стоял, уперев руки в бока, на носу лодки, которая быстро приближалась к Матушке. Нельзя было не узнать Морского И-Нодзе. Рядом с небом и облаками его красная шапка казалась коралловой бусиной на белом песке.
Минуту Тируна любовалась, как слаженно гребут матросы, как ловко управляются они двумя вёслами зараз, потом выбросила Ваку И-Нодзе из головы. Морские – забота старосты Маваи. К нему плывёт И-Нодзе, пусть у Маваи голова и болит.
Пора большой воды ещё не пришла, поэтому Тируна развела огонь внизу, вокруг каменного котла. Рядом поставила подаренный родителями ткацкий стан. Попыхивала в котле каша, поскрипывал и пощёлкивал станок, летал челнок в руках Тируны, нить за нитью рождалось на раме полотно. Ткань получалась самая простая, серая и неровная, но Гаор не обидится, ведь она сделала её сама. Это счастье – прясть для мужа, ткать и шить для него, готовить еду и, главное, любить. Когда отдаёшь всю себя – себя же отдают в ответ.

Готовить... Тируна звонко шлёпнула себя по лбу и отложила челнок. Сыпанула из мешочка жгучих семян чесночника, помешала. Муж будет доволен!
– Что ты делаешь, молодая женщина? – раздался незнакомый глуховатый голос.
Тируна ойкнула, развернулась. Позади стояли староста Маваи и Морской Вака И-Нодзе. Увлечённая работой, она и не заметила, как они подошли.
– Что ты добавила туда, молодая женщина? – спросил Вака И-Нодзе.
– Для вкуса, Вака И-Нодзе, – пожав плечами, ответила Тируна.
Староста Маваи изменился в лице:
– Осиянный фэй Вака И-Нодзе! – прошипел он. – Кланяйся, глупая, и надейся, что осиянный светом фэй не разгневается!
– Оставь, староста Маваи, – досадливо дёрнул щекой Морской. – Молодая женщина э-э-э.. Тируна?.. – он бросил взгляд на Маваи, и тот усиленно закивал, затряс отвислыми щеками. – Тируна не знает, как следует ко мне обращаться. Ты не объяснил ей?
Маваи пошатнулся, его лицо посерело.
– Пустое, староста, – сказал Вака И-Нодзе и снова повернулся к Тируне. – Для вкуса? Дай мне, я попробую.
Тируна без задней мысли протянула ему мешочек. Осиянный фэй раскрыл его, высыпал на ладонь горку семян – и решительно забросил их в рот. Староста Маваи стал совсем белым и сел на песок. Тируна проглотила крик, ожидая со страхом, что Морской упадёт и станет биться на песке, отплёвываясь и не в силах унять пожар во рту.
Неподвижное желтоватое лицо Морского чуть покраснело, глаза расширились. Он достал из-за пазухи фляжку, сделал несколько скупых глотков, потом выдохнул и разразился длинной фразой на незнакомом языке.
– Ты не сказала, что это будет так... сильно, – хрипло сказал он.
– Ты не спрашивал, осиянный фэй... – испуганно ответила Тируна. – Я думала, ты знаешь!
Вака И-Нодзе глотнул из фляжки ещё раз.
– Теперь знаю. – Он помолчал. – Но я пришёл сюда не для того, чтобы пить огонь и глотать уголья. – На губах его возникла едва заметная улыбка. – Ты узнаёшь это?
Он протянул Тируне плоский обломок, который некогда чуть не стоил ей жизни.
– Да, осиянный фэй.
– Ты помнишь, где ты нашла это?
– Да, осиянный фэй, только это не я нашла, это был мой муж.
– Муж... – кивнул Вака И-Нодзе. – Я хочу, чтобы завтра с рассветом ты и твой муж были на берегу, там, где стоит шлюпка. Покажете мне то место.
– Но, осиянный фэй... – Тируна растерянно оглянулась на очаг, на котёл с кашей. – Я...
– Вас накормят, – бросил сквозь зубы Морской. – Вам заплатят.
Он молча развернулся и пошёл, не ожидая ответа, прочь. Староста Маваи, что так и сидел на песке, резво подскочил, прошипел: – Попробуйте только не прийти! Я не посмотрю, что ты принесла Красного!
Он подхватился и, увязая в песке, побежал вслед за Вакой И-Нодзе.
***
«...Привет тебе, И-Лато, мой хорт, старый друг моего отца!
Не перестаю удивляться твоей мудрости. Клянусь, моё любопытство меня погубит. В этот раз я чудом избежал гибели, и из-за чего? Всего лишь из-за приправы! Впрочем, об этом позже.
Спешу сообщить тебе всё важное, что случилось в моём походе. Он ещё не закончился, но, думаю, события, о которых я пишу, наиважнейшие из всего случившегося ранее и стоят одного почтового турбаса.
Острова Талау, как ты помнишь, открыл лет тридцать назад Малато, да будет Номос снисходителен к его душе. Это два островка побольше, – дикари называют их Отцом и Матушкой, поодаль два островка поменьше, называемые Братишкой и Сестрой, и кучка совсем уж мелких, обросших лесом скал в стороне, которые местные не без остроумия, признаю, называют Оталеа, Птичьим Двором. Они и в самом деле напоминают стайку домашней птицы, сбежавшейся к рассыпанному зерну. Кроме морских птиц, здесь никто не живёт, но иногда ночуют рыбаки из местных или влюблённые парочки. Ты спросишь, зачем я рассказываю тебе о скалах, которые не попадут ни на какие карты, кроме самых подробных? Поверь, они важны в моём дальнейшем рассказе.
Итак, Талау открыл Вака Малато, он же стал собирать дань самым хитроумным способом из всех, о которых я знаю. Помню, я едва удержался от хохота, когда дикарь, местный староста, рассказывал мне о договоре с Малато. Не знаю, какие цели преследовал Малато, но представления дикарей о цене денег ныне самые превратные. Тот же староста показал мне вещь, которая и заставила меня в конечном счёте написать этот отчёт. Зовут упомянутого человека Маваи, он умница и трус, и с ним вполне можно иметь дело. Имей это в виду на случай, если Океан призовёт меня к себе. Океан это Океан, ты знаешь это как никто иной. Я оставил эту вещь Маваи – именно по такой причине.
Впрочем, не стану интриговать. Это металлическая пластина, изъеденная морем, обросшая ракушками и домиками морских червей. Один край пластины обломан, причём обломан недавно, и можно заметить металлический блеск. Это заметили дикари, на это обратил внимание староста, и уж конечно, мимо этого не прошёл я.
Не буду приводить хода моих размышлений, это будет опрометчиво и неуважительно по отношению к тебе, мой хорт. Итак, сказал я себе, неподалёку от Оталеа лежит нечто, от чего отломали эту пластину. Лежит очень давно, и оно велико. Веришь ли ты, что я мог бы пройти мимо такого вызова? Конечно же нет!
Я нанял дикарей, мужа и жену, нашедших эту пластину, – а кому ещё и нырять, как не им? – и мы отправились на место. Подозреваю, И-Лато, сейчас ты улыбаешься. Мошенник И-Нодзе нанял (!) дикарей. Я сам удивлён, но это действительно так. Видел бы ты их лица, когда я заплатил им за каждый день работы столько же, как и обычному портовому рабочему из Круга Пыли! Вака Малато был большой шутник. Когда вернусь, я расскажу подробнее, и мы посмеёмся вместе.
Ты, конечно, пробовал вяленого тайпанга? Яство, достойное самого Нулла. Островитяне добывают его на отмели возле Птичьего Двора. Именно там они и нашли пластину. Именно там, размышлял я, и должно покоиться нечто, частью чего эта пластина была.
Не стану рассказывать, что именно я делал. Результат моего труда – карта, приложенная к письму. Клянусь, я не сразу понял, что нашёл. Надо отдать должное дикарке, в простодушии она не соотнесла масштабы... «Лодка, повисшая над обрывом», – сразу сказала она, когда я, отчаявшись, показал ей эту карту.
Итак, мой хорт, нет возле Птичьего Двора никакой отмели. Есть корма огромного корабля. Как мне представляется, он лежит на подводном склоне. Нос упирается в дно на глубине, которой не достичь ныряльщику, а корма приподнята почти к самой поверхности. Поэтому...»
Хорт И-Лато отложил письмо, развернул карту, хмыкнул. И-Нодзе либо неисправимый фантазёр, либо сумасшедший. Либо он прав, тогда ему непредставимо, невероятно повезло. Если это корабль, то в длину он не менее трёх – трёх с половиной тысяч шагов! Жаль, И-Нодзе не смог взять пробы с носа, впрочем, зачем требовать невозможного? Вака соединяют земли. Лежащее на дне – работа для Махи, Железа. В любом случае, даже если И-Нодзе прав, не ему, хорту, принимать решения. Это уровень радиса или даже уния. Надо только сделать так, чтобы... как там написал И-Нодзе?
«...Ты мудрый человек, мой хорт. Надеюсь, ты придумаешь, как не оставить наши семьи без выгоды».
Большой корабль Предков, даже Великий, если И-Нодзе не напутал с размерами. Любой хотел бы наложить руку на такое богатство. И-Лато крякнул, отбросил письмо, в сомнении тронул себя за кончик носа. Выгода... Вряд ли он сможет выжать из Великого корабля хоть что-то… Вернее, сможет, но много ли? Наследие Предков принадлежит всему народу алонкеев, и никто не вправе пользоваться им в одиночку. Их разоблачат. У него нет ни учёных, ни технологов. Единственное, на чём он сможет заработать, это предметы, которые можно поднять с корабля. Поднять – и продать. Корабль большой, значит, предметов будет много. Возникнут вопросы, откуда столько древних вещей? А где вопросы, там и подозрения. Где подозрения, там пристальное внимание, там... Нет, он ничего не заработает, а потерять может многое... если не всё. Торговлей предметами Предков занимаются купцы из Круга Серебра, Понга. Понга и Махи, Железо и Серебро, – вот к кому попадёт в итоге отчёт Ваки И-Нодзе, вот кто будет решать и планировать! Хорошо бы в этот час не гнить в мокром трюме, а быть рядом с ними. Не ему даже, но Кругу Паруса, Вака! Всё, что полезно Парусу, рано или поздно становится полезно каждому Вака.
Хорт бросил взгляд на письмо. Лист лёг обратной стороной вверх, там оказались несколько незамеченных им строчек:
«Теперь, как и обещал, о приправе, которая меня едва не убила. В письме ты найдёшь семена одной местной лианы. Пусть твой повар попробует приправить ими рыбу. Клянусь, тебе понравится! Но умоляю, пусть кладёт не всё! Поверь, достаточно совсем маленькой щепотки...»
Да, видел он в конверте какой-то мусор. Не то щепочки, не то листочки. Семена? Может быть, и семена. А где сам конверт? Ага, вот он. И-Лато высыпал на ладонь кучку желтоватых семечек, подцепил одно, слизнул с пальца. Задумчиво растёр зубами. Не мало ли?..
Не обманул сын старого друга. И-Лато налил стакан вина – погасить разгорающийся во рту пожар, взял новое перо.
«Рад весточке, дружище И-Нодзе! – начал он. – Уверен, ты остался там же, где и был, и это правильно. Если же ты возвращаешься, то немедля поворачивай назад! Я отдаю твоё письмо Серебру и Железу. Сам понимаешь, я не могу поступить иначе. Они будут на Талау месяца через полтора-два. Будь с ними в высшей степени любезен, расскажи и покажи им всё, что ни попросят. Пока же их нет, выкупи у островитян все, – ты понял меня? – все запасы тех семян, которые ты прислал. Именно выкупи, да так, чтобы ни один дикарь не остался обижен! К тому времени, как придут наши друзья, на островах не должно остаться ни единого готового к продаже семечка! В остальном же поступай по обстоятельствам.
Любящий тебя И-Лато. Твой хорт».
Придётся поработать. Где-то надавить, кого-то умаслить, а кому-то рассказать истинную правду. Но когда Вака боялись работы?
– Миту! – закричал И-Лато, скрепляя письмо личной печатью.
– Миту здесь, хорт.
И-Лато в недоумении посмотрел на слугу. Как он смог так быстро явиться? Стоял за дверью? Зачем? Подслушивал?
– Ты откуда так скоро? – прищурившись, спросил И-Лато.
– Миту принёс письмо, – невозмутимо ответил слуга. – Миту ждал ответа. Если Миту глуп, накажи Миту.
Хорт И-Лато сморгнул, потёр лоб. Что это он, в самом деле? Миту последний, кого можно заподозрить в предательстве. Десять лет назад альбула И-Лато бросила якорь на одном из островов, чтобы запастись водой и провиантом. Как раз тогда аборигены затеяли маленькую войну, деревня на деревню. Теперь никто не расскажет, чего они не поделили, но дикари не щадили никого, ни женщин, ни детей. Последние бойцы, найденные матросами И-Лато среди головешек, вскорости умерли от ран и горячки. Миту нашли неожиданно, когда собирались отчаливать. Мальчишка, а ему тогда было лет пятнадцать, не больше, прятался на берегу. Когда его ловили, он царапался и кусался. И-Лато хотел оставить мальчишку на острове, но передумал и ни разу не пожалел об этом решении.
Миту родился обычным человеком, но из него получился отличный слуга.
– Хорошо, Миту, – проговорил И-Лато, остывая. – Ты ждал ответа? Вот ответ. Ты знаешь, что делать.
– Миту знает, хорт. Миту выберет самого быстрого турбаса из тех, что оставил Вака И-Нодзе. Хорт будет доволен Миту.
– Да-да, иди.
И-Лато проводил слугу взглядом. Иногда казалось, что Миту не тот, за кого себя выдаёт. Его неразговорчивость, его обыкновение говорить о себе в третьем лице, его немигающий, как у змеи, взгляд. Хорт фыркнул. Чушь! Он всего лишь слуга. Дикарь, который вырос среди алонкеев.
***
Кругу Железа для работы нужен покой. Не будь трепета земли, Махи давно перетащили бы на сушу все свои капризные приборы и механизмы, а потом и сами бы с удовольствием переселились вслед за ними. Хельчагу не понимал, как можно променять плеск волн о борта, запах соли и свежесть ветра на духоту лабораторий и архивную пыль. Сам он тоже был Махи, но не природный, в Круг его привела невеста, и, надо признать, не напрасно. Учёные мало смыслят в обыденных мелочах, но крайне придирчивы ко всему, от чего зависит удобство исследований. Если приборы, то самые современные, если инструменты, то наилучшего качества, если бумага, то белейшая и гладкая, упаси Номос, если зацепится перо! Стоит ли удивляться, что смолоду ушлый и пробивной Хельчагу за десять лет стал в Круге Железа не последним человеком? Правда, невеста так и не превратилась в жену, зато Махи получили отличного – зачем бы ему скромничать? – администратора.
Бухта Лоту была, наверное, самым тихим местом в Океане. Бури и ураганы редко посещали эти края, а сама бухта пряталась от внешнего мира в погасшей кальдере. Именно здесь располагалась одна из секретных лабораторий Круга.
Свой марлис Хельчагу оставил у входа в бухту и пересел на четырёхвёсельную шлюпку. Судёнышко неслось по спокойной воде, а Хельчагу в который раз удивлялся хитроумию Махи. Искусственный остров в центре бухты – Дом Лоту – чуть покачивался на едва заметной волне. Похожий сверху на обруч, на самом деле остров представлял собой огромный, наполненный морской водой чан из биобетона. В середине этого чана, связанные толстыми просмолёнными канатами, бок о бок стояли корабли: тяжёлый кит в кольце двенадцати серпентов с открытыми орудийными портами. Пушки были заряжены, а расчёты днём и ночью готовы отразить нападение. Неподвижность и защита! Максимальная неподвижность, которой возможно достичь на открытой воде, и лучшая защита, которую мог предоставить Нулл.
Его встречали. На ближней дуге острова словно из ниоткуда появились люди. Гребцы сложили вёсла, шлюпка мягко коснулась бортом низкой стенки искусственного острова. Хельчагу поднялся по короткой лесенке, ступил на упругий биобетон.
– Радис Хельчагу? – управляющий Дома Лоту, радис Махи Малару коротко поклонился. – Чем обязаны вниманием уния? Мы получили птицу, но там не было ничего…
Вместо объяснений Хельчагу протянул Махи Малару байзу на стальной цепочке. Малару принял байзу на обшлаг рукава, присмотрелся.
– Вот, значит, как? – Он поджал губы. – Оказывать всемерное содействие и не мешать. Могу я хотя бы узнать, с чем связана такая спешка? У меня расписание, у меня эксперименты. Кого вы хотите забрать?
– Махи Рунову, – ответил Хельчагу, – и всех, кого он решит взять с собой.
– Не мне спорить с унием, – обиженно проговорил Малару. – Надеюсь, во всём этом есть смысл.
– Вы сомневаетесь в мудрости уния, радис? – приподнял брови Хельчагу.
– Я сомневаюсь всегда и во всём, – с достоинством ответил Малару. – Именно поэтому мне доверили всё это, – он мотнул головой в сторону серпентов. – Разумеется, мне обидно, а вы как думали?
– Не обижайтесь, Махи, – улыбнулся Хельчагу. – Смысл есть. Подозреваю, уний просто не хочет спугнуть удачу.
– Даже так?
– Именно, – сказал Хельчагу. – Есть надежда, что скоро у вас будет очень много очень интересной работы. Металлургам, химикам, физикам, всем. И уж конечно, математикам!
– Хорошо бы, – кивнул Малару. Серьга, серебряный нолик, в его ухе качнулась. – Комната готова. Вас проводят, радис Хельчагу.
– Я хотел бы поскорее перейти к делу, – возразил Хельчагу.
– Даже не умоетесь и не перекусите с дороги? – усмехнулся Малару. – Сейчас, если вы забыли, раннее утро. Махи Рунова спит и будет спать ещё часа три.
– Спит?!
– Молодёжь, что с них взять, – пожал плечами Малару. – Встают поздно, зато засиживаются в лабораториях чуть не до рассвета. И ведь не бездельничают, шельмы! Поверьте, радис, я проверял и не один раз. Ночью им, видите ли, лучше думается. Это в ваших же интересах, или вам нужен зевающий и мало что сознающий Махи Рунова?
– Надо же, спит! – восхитился Хельчагу. – Конечно, я подожду. Почему бы радису не подождать простого Махи?
– Прошу прощения, – выпрямился Малару. – Я сейчас же пошлю за ним!
– Не стоит, Малару, – отмахнулся Хельчагу. – Пусть отсыпается. Это даже забавно, а в моей жизни так немного развлечений!
Молчаливый Махи с серебряной ретортой на серьге проводил его в гостевую каюту, предупредительно открыл дверь, поклонился и так же молча ушёл. Хельчагу рассеянно кивнул в сторону закрытой двери и огляделся. Неплохо! Мягкая постель, которая так и приглашала прилечь и расслабиться, зеркало в рост, письменный стол со стопкой дорогой бумаги, мохнатый ковёр на полу. Махровое полотенце и халат, расписанный яркими рыбами. За дымчатой шторой прятался большой иллюминатор...
В комнате рядом курился над ванной горячий пар. Хельчагу усмехнулся: Махи Малару хорошо подготовился к его визиту. Ну что же! Если рядовой, гм... Махи спит, то и радису не грех отдохнуть.
Хельчагу разделся, залез в ванну. Хорошо!.. Не слишком горячо, но и не холодно, как раз так, как он любит. Ай да Малару, ай да сухарь-математик! Впрочем, с Махи Малару всё понятно. Куда интереснее Махи Рунова. Интереснее уже тем, что им вместе работать. Согласится ли Рунова? Хельчагу чуть не рассмеялся в голос. Как рядовой Махи может не согласиться на предложение радиса? Особенно если радис передаёт волю уния… Хотя… в том и дело, что может и отказаться. Он будет, конечно, работать, но без жара и огня, как каменотёс или маляр. Захочет ли он? Пропустит ли дело через сердце?
Хельчагу тряхнул головой, вытер испарину со лба. Какие глупости лезут в голову. Половина здешних умников половину жизни отдадут, чтобы хотя бы одним глазом посмотреть на Великий корабль! Взамен не потребуют ни славы, ни богатства. В учёные не идут просто так, это занятие для чокнутых. Почему он вдруг решил, что Махи Рунова устроен иначе?
В дверь каюты постучали.
– Что там ещё? – лениво проворчал Хельчагу.
Дверь приоткрылась, показалась голова давешнего химика:
– Завтрак для радиса.
– Давай!
Химик бочком вдвинулся в каюту. Прошёл в ванную комнату, поставил поднос на широкий бортик ванны. Скромно глядя мимо Хельчагу, произнёс:
– Махи Малару просит осиянного светом фэя обратить особое внимание на суп. Этот моллюск, – мы назвали его радужницей, – обитает только в бухте Лоту.
– Фэй обратит, – пообещал Хельчагу. – Что-нибудь ещё?
– Ничего, осиянный фэй. Я могу идти?
– Конечно, – махнул рукой Хельчагу. – Занимайся наукой. Не смею мешать.
– Осиянный фэй шутит, – пробормотал химик и убрался.
Суп… С чего бы Малару кормить его с утра супом? Хельчагу выловил из бульона мягкий желтоватый кубик, прожевал. Однако! Тонко, изысканно, с чуть заметным дымком. Перед тем как готовить мясо, его наверняка подкоптили. Радис Малару куда как непрост. Знает, что Хельчагу приближён к унию Железа и знает, что уний любит хорошо поесть. Что ему нужно? Не надо быть мудрецом, чтобы понять. Учёным вечно мало денег. Впрочем, кому их хватает?
С удовольствием выхлебав суп, радис запил его кислым соком из пузатого бокала, вылез из ванны, наскоро вытерся и завалился спать…
***
Хельчагу отложил лаковую пластинку и с интересом посмотрел на вошедшего. Он лишь отдалённо напоминал изображённого на портрете молодого человека. Тот, худой и даже на вид нескладный, испуганно глядел из-под зализанной рыжей чёлки. Этот был взъерошен и бледен, под глазами залегли тёмные круги, словно их хозяин прибыл сюда после недельного пребывания в притонах Таричеса. В мутноватых глазах с покрасневшими белками радис не заметил и капли страха, а только усталость и тупое равнодушие. Лишь огненный цвет волос заставлял подозревать, что это тот же самый, когда-то подававший надежды, а ныне просто блистательный корабел-теоретик.
– Махи Рунова?
– Осиянный фэй не ошибся, – хрипло ответил Махи Рунова. – Это действительно я.
– Скажите, Рунова, – Хельчагу потеребил кончик носа, – вы никогда не пробовали настой поперечника?
– Фэй шутит, – криво усмехнулся Рунова. – За последние трое суток я выпил не меньше бочонка этой гадости.
– Но, я вижу, без результата? – скептически приподнял бровь Хельчагу.
– Почему же? Я пришёл на своих двоих, – сказал Рунова. – Без настоя я лежал бы пластом ещё часов десять, а потом ещё часов пять приходил в себя. А сейчас, как видите, – он не смог сдержать зевок, – я даже отвечаю на вопросы фэя. Извините.
– Н-да, – сказал Хельчагу. – Тогда вы, быть может, снова пойдёте спать? Мне нужен вменяемый и внимательный собеседник.
– Ещё я принял вытяжку золотистого трутовика, – сказал Рунова. – Осиянный фэй может не беспокоиться.
– Тогда прекратите именовать меня в третьем лице! – внезапно разозлился Хельчагу. – Меня зовут Махи Хельчагу, я, как можно заметить, радис.
– Я весь внимание, радис Хельчагу.
– Весь внимание...
Хельчагу покрутил головой. Воротник, что ли, жмёт? Нет, конечно, дело не в этом. Номос ведает, почему он вдруг взъярился? «Осиянный фэй» – это уважительно – а как ещё может простой алонкей разговаривать с радисом? – и нейтрально. Он просто устал... Рунове невдомёк, как много сделано для того, чтобы он мог спокойно работать. Ах да! Он ещё и не знает.
– Для начала прочитайте вот это.
Хельчагу передал Рунове толстый пакет и откинулся в кресле. Хорту Ваке И-Лато вольно думать, что именно его люди нашли Великий корабль, только он неправ. Да, его письмо стронуло гору, но в Круге давно подозревали, что в том районе моря что-то есть. Легенды, упоминания в архивах, множество мелочей. Они ничего не скажут простому человеку, зато сведущего заставят задуматься. Чего у И-Лато не отнять, так это понимания. Понимания своего места в общей структуре народа алонкеев. Можно сколь угодно много говорить об избранности или равенстве, но лишь правильная иерархия и структура превращают толпу в народ.
– Что?..
Занятый мыслями, Хельчагу не сразу заметил, что Рунова пристально смотрит на него. Очевидно, ждёт ответа на какой-то вопрос.
– Простите, Махи, я прослушал, – встрепенулся Хельчагу. – Что вы сказали?
– Я сказал, что это чрезвычайно важно, – ответил Рунова. В его глазах зажёгся интерес, а щёки порозовели. – Я спросил, зачем вы дали мне прочесть эти материалы?
– Не догадываетесь? – улыбнулся Хельчагу.
– Догадываюсь, радис, – серьёзно сказал Рунова. – Вы хотите привлечь меня к этой работе? В каком качестве?
– Руководителя, – ответил Хельчагу.
– Но я же...
– Серьгу! – потребовал радис. Принял от Руновы серьгу – серебряное кольцо со шлюпкой внутри – и вложил в его ладонь другую, с золотым одномачтовым марлисом. – Поздравляю с повышением, хорт Рунова!
– О-ох... спасибо, радис Хельчагу, – пробормотал Рунова. – Теперь...
– ...О первоочередных задачах, – деловито продолжил Хельчагу. – Сначала подбираете людей. Человек пять-шесть, самых лучших, кого посчитаете нужным. Только осмотрительно, не старайтесь ограбить несчастного Малару! На нём вся работа в бухте Лоту, а задачи Круга не ограничиваются Великими кораблями Предков.
– Понимаю...
– Это хорошо, – кивнул Хельчагу. – Заодно составляете список оборудования, которое возьмёте с собой. На всё у вас неделя. Да, – он постучал пальцем по пакету с документами, – продумайте план работ. Знаю я вас, учёных! Прицепитесь к мельчайшей мелочи, и ничем вас уже от неё не оторвать. Помните, мы с вами выдвигаемся на разведку: наметить путь, определить цели.
– Я понял, радис, – сказал Рунова. – Но, понимаете, здесь лаборатория, а не верфь или завод. Мне для работы может понадобиться, например, большая лебёдка, другие инструменты и материалы, которые здесь мы не используем, потому что они здесь не нужны. Где мне их взять?
– Понимаю, хорт, – усмехнулся Хельчагу. – Вам повезло. Для другого и всякого разного существует проныра Хельчагу. Я привезу вам всё – в разумных, конечно, пределах. Если вам понадобится содержимое ночного горшка Нулла, я его обеспечу, а вот с самим горшком не уверен. Не воспринимайте мои слова совсем уж серьёзно. Это шутка, конечно, – сказал он, заметив, как вытянулось лицо Руновы. – Важен принцип. Есть вещи, которые я могу вам дать, причём они останутся в вашем распоряжении навсегда. Есть вещи, которые я могу привезти вам на время. Я возьму их... вас не должно интересовать где... под честное слово, так что не подведите. И есть, наконец, вещи, которые я не смогу вам достать ни при каких обстоятельствах. Всё остальное... Я буду стараться. Я внятно объяснил, хорт?
– Более чем, радис.
– Тогда за работу.
Хельчагу поднялся, отодвинул кресло.
– Прошу прощения, радис!
– Да?
– На чём вы пришли сюда?
– На марлисе.
– Но... Люди, приборы... Как мы все поместимся на марлисе?
– У входа в бухту ждёт сигнала грузовая фойла, – оскалился Хельчагу. – Или мне вызвать кита? Это потребует времени.
– Не н-гх-адо кита! – закашлялся Рунова. – Нам вполне хватит и фойлы.



https://author.today/work/157039

Глава 1. Гадалка с белыми волосами
Глава 2. Замуж пора
Глава 3. Дары моря