Куба прекрасна! Здесь "Citroen" шестидесятого года считается новой машиной - и выглядит таковой! Здесь нет той Европы, которая наводит на меня уныние, нет и России с ее холодами и серостью. Здесь очень красивые девушки. Серьезно! В последние десятилетия даже "мировые красавицы", европейки уступают азиаткам - теперь всем нравятся вьетнамки, китаянки, японки, тайки... А мне нравятся латинки - это я понял здесь, в Гаване. Они живые, настоящие, страстные, веселые. И языковой барьер - далеко не каждая знает английский, а я совершенно не знаю испанского - не мешает нам понимать друг друга. Карибское море - просто восторг, хоть к морям я и равнодушен: и к Черному, у берегов которого я повел огромное количество времени своего детства, и к Красному, и к Средиземному, у которого я пробыл пару дней.
Куба пекрасна - это мой персональный рай, где я мог бы очень хорошо устроиться. Поэтому я возвращаюсь в Европу.

***

Три города во всей Европе я считаю достойными. Такими, где я мог бы жить, не испытывая особого отвращения (да, разумеется, девяносто процентов людей этого мира считают, что везде можно жить с должным комфортом, а жители Африки вообще разорвали бы меня на клочки, но мне как-то все равно).Это Киев, Прага и Париж.
Киев прекрасен сам по себе, особенно парки в самом его центре. Прага находится на границе между западной и восточной Европы, не даром же Советы имели такое влияние на Чехословакию. Ну,а Париж... Париж - это Париж...
В Париж я и отправился. Зачем? А затем, что это единственное, что я смог придумать жаркими (во всех смыслах) Гаванскими ночами. Спать дольше пяти часов в день у меня не получалось, поэтому я ночами отправлялся купаться в Мексиканский залив, а потом долго думал, лежа на достаточно теплом песке. Что у меня есть? Немного денег - не сокровища Монте-Кристо, но на некоторое время (пожалуй, достаточно продолжительное) хватило бы. Три паспорта, два из которых достаточно настоящие. И все.
Нет у меня никаких других документов, кроме паспортов - не нужны они террористам и партизанам. В принципе, можно было бы за деньги оформить новые - и мед. карту, и документы об образовании, и страховку, и бла-бла-бла... Но зачем? Я ничего не умею, из того, что могло бы пригодиться в мирное время, а идти в какую-нибудь армию нет желания, как нет желания служить в Солдатах Удачи или в навороченных ЧОПах, пусть это даже было бы что-то вроде американских "Blackwater"... Значит, что? Нужно кончать с собой.
Шутка! Или не шутка - я пока не решил. Для того и отправился во Францию. Здесь много арабов. Какие-то из них имеют связь с "Братьями Мусульманами". А уж исламисты меня ищут и ждут...
Неделю назад мой самолет приземлился в аэропорту Шарль-де-Голль, и неделю я только и делал, что шатался по всем людным местам, по всем злачным местам, по всем местам обитания арабов, короче, светился, где только возможно.
И эта неделя была ничем иным, как пустой тратой времени - по крайней мере на первый взгляд. После моего бегства со всеми вытекающими последствиями, меня должны были искать по своим сетям осведомителей. Безделье изводило меня, и я, решив, что если меня заметили, то уже можно делать, что угодно, или же (если не заметили) меня заметят в другом месте. В Праге, например.
Я и поехал в Прагу. Остановился в четырехзвездочном "Republic Hotel", который находился в самом центре города. А потом началось очередное безделье, очередные прогулки по столице Чехии...

***

Две светошумовые гранаты влетают в номер, а я только и успеваю, что закрыть ладонями уши, зажмурить глаза и открыть рот. Две - это правильно, это грамотно, это профессионально. Если бы граната была одна, то очень вероятно, что я успел бы отбросить ее, а две... Две - это две... Только, какие именно это профессионалы? Если спецслужба Чехии, что вероятнее всего (ибо террористам очень проблематично штурмовать отель в центре города), то все отлично - гражданские права и прочее колдунство в смеси с легкими, нежными, почти родными избиениями. А если исламисты, то сначала меня свяжут, потом будут очень-очень больно избивать, даже не стараясь вытащить из меня какую-либо информацию, потом кастрируют, как это неоднократно делали на моих глазах, а потом повесят в узком, родном кругу таких же мамелюков, как и я.

***

Этого я ждал? Возможно-возможно... Столько целей жизни сменилось за последние два месяца: борьба за Аллаха, Джен, случайная попутчица Сонечка, кубинские красавицы и теплое море... И вот я привязан к стулу тонкими металлическими проволоками, которые равнодушно взрезают кожу каждый раз, когда я шевелюсь.
И последние мгновения, которые остаются до страшных пытках, во время которых я не позволю себе кричать, я трачу на воспоминания о Гаване, о Париже, о Праге...
Мои глаза уже ничего не видят - заплыли окончательно, но я уверен, что избивают меня бывшие инструктора. И снимают они весь этот праздник жизни на камеру. И вдоль стен комнаты курсанты разных лет. Я им отличный пример - смотри, мол, что будет, если предашь.
Смешная жизнь. Даже перед смертью отдаю долг организации, у которой ничего не не брал в долг... Смешная жизнь, справедливая смерть.