Это цитата сообщения Seniorin Оригинальное сообщение
"Ляпы" на сцене...
Из актёрских баек
Итак, занавес поднят...
(прошу прощения за неудачное размещение текста)
Байка времен ефремовского “Современника”.
Алла Покровская рассказывала, что
Ефремов так заразил своих актеров любовью к системе Станиславского, что
любые посиделки заканчивались дискуссиями именно на эту тему.
Однажды на
гастролях в Румынии артисты собрались после спектакля в одном из гостиничных
номеров. Как водится, речь зашла о системе Станиславского.
Калягин и Гафт
заспорили о Системе, а Евгений Евстигнеев , наотмечавший окончание рабочего
дня пуще всех, завалился на кровать и заснул. В конце концов Гафт с
Калягиным доспорились до того, что решили выяснить, кто лучше сыграет этюд
на “Оценку факта”. Фабулу придумали такую: у кабинки общественного туалета
человек ждет своей очереди. Ждет так долго, что не выдерживает, выламывает
дверь и обнаруживает там повешенного. Не поленились, соорудили повешенного
из подушки и поместили его в стенной шкаф. Один сыграл неподдельный ужас и
бросился с криком за помощью, другой, представив возможные неприятности,
тихонько слинял, пока никто не увидел... Оба сыграли классно. “Судьи” в
затруднении. Тогда решают разбудить Евстигнеева и посмотреть, что придумает
он. Растолкали, уговорили, объяснили ситуацию... Евстигнеев пошел к шкафу.
Уже через секунду весь номер гоготал, видя как тот приседает,
припрыгивает перед дверцей стенного шкафа, стискивая колени, сначала
деликатно постукивает в дверь “туалета”, потом просто барабанит. Наконец,
доведенный до полного отчаяния, он рвет на себя дверь, видит “повешенного”,
ни секунды не сомневаясь, хватает его, сдирает вместе с веревкой, выкидывает
вон, и заскочив в туалет, с диким воплем счастья делает свое нехитрое дело,
даже не закрыв дверь! Громовой хохот, крики “браво”, и единогласно
присужденная Евстигнееву победа. Артист раскланялся и рухнул досыпать.
Приезжает Папазян в провинциальный театр - играть Отелло. И выдают ему в
качестве Дездемоны молоденькую дебютанточку. Она, естественно, волнуется. И
вот подходит дело к сцене её убиения. На сцене такая вся из себя
целомудренная кровать под балдахином. И вот легла эта самая дебютантка за
этим балдахином ногами не в ту сторону. Открывает Отелло с одной стороны
балдахин - а там ноги. Ну - что поделать, закрыл Отелло балдахин и этак
призадумался тяжко. А Дездемона сообразила, что лежит не в том направлении,
и перелегла. Открывает Отелло балдахин с другой стороны, а там... опять
ноги! После чего продолжать трагедию было, как вы понимаете, уже невозможно.
Евгений Симонов рассказывал об одном актере вахтанговского театра, как тот
очень удобно завел себе любовницу в собственном дворе, в доме напротив. И
при этом очень гордился своей оборотистостью. Однажды он сказал жене, что
едет в Ленинград на три дня, а сам закатился к своей пассии и гужевался там
от вольного. К концу третьего дня любовница попросила его вынести мусор.
Артист в трико и домашних тапочках вышел на помойку, вытряхнул ведра и
привычно пошел... домой! Нажал кнопку звонка и в этот момент сообразил своей
хмельной башкой, что сотворил, но было уже поздно. Законная жена открыла
дверь и обалдела: Отуда ты, милый? Представьте себе этого оборотистого, в
трико и тапочках на босу ногу, с двумя мусорными ведрами в руках, не
нашедшего ничего лучше ответить чем:
- Как откуда? Из Ленинграда!
На радио записывали передачу с участием Раневской. Во время записи Фаина
Георгиевна произнесла фразу со словом “феномЕн”. Запись остановили.
- В чём дело? - чуть заикаясь и пуча глаза, спросила Раневская.
Стараясь выправить ситуацию ведущая сказала:
- Знаете, Фаина Георгиевна, они тут говорят, что надо произносить не
феномЕн, а фенОмен, такое современное ударение...
- А, хорошо, деточка, включайте.
Запись пошла и Раневская чётко и уверенно произнесла:
-ФеномЕн, феномЕн, и еще раз феномЕн! А кому нужен фенОмен, пусть идёт в
жопу!!
Гастроли провинциального театра, последний спектакль в канун Нового Года -
трезвых нет. Шекспировская хроника, шестнадцать трупов на сцене. Финал. Один
цезарь над телом другого должен произнести фразу:
“Я должен был увидеть твой закат
Иль дать тебе своим полюбоваться”.
То есть один из нас должен умереть.
И вот артист произносит:
- Я должен был увидеть твой... - а дальше забыл, надо выкручиваться, а это
же стихи!... И он таки выкрутился:
- Я должен был увидеть твой... конец! - и задумчиво спросил:
- Иль дать тебе своим полюбоваться?...
И мёртвые поползли со сцены...
Ужасное произошло во МХАТе, ещё до войны на спектакле “Чудесный сплав”
Киршона. Герои пьесы, пытливые инженеры, изображают новый сплав. Согласно
задумке сценографа они сидят наверху, а из люка появляется рабочий, который
сообщает:
- Стал брать стружку, сверло сломалось.
Никто не знает, что произошло в этот день с артистом - то ли он устал, то ли
перед выходом на сцену с кем-то делился чем-то сокровенным. Но выскочил он в
последний момент и запыхавшись произнес:
- Срал (пауза) б-дь (удивленная пауза) срушку... (Гробовая тишина – и
договорил): Е-т-м!!!
Захлопнул люк в сердцах и исчез. Говорят, с этого момента его в театре
больше никто не видел.
В спектакле Театра на Таганке “Товарищ, верь!” по письмам Пушкина на сцене
стоял возок со множеством окошек и дверей, из которых появлялись актеры,
игравшие Пушкина в разных ипостасях - “Пушкиных” в спектакле было аж четыре.
Вот один из них, Рамзес Джабраилов, открывает своё окошечко и вместо фразы:
“На крыльях вымысла носимый ум улетал за край
земли!” - произносит: “На крыльях вынесла... мосиный... ун уметал... закрал,
.... ЗАКРЫЛ!” И действительно с досадой захлопнул окошечко. Действие
остановилось: на глазах зрителя возок долго трясся от хохота сидящих внутри
остальных “Пушкиных”, а потом все дверцы открылись, и “Пушкины” бросились
врассыпную за кулисы - дохохатывать!
В некой пьесе про пограничников исполнитель главной роли вместо: “...Я
отличный певун и плясун!” - радостно и громко прокричал в зал: “Я отличный
писун и плевун!”
”Чайка” Чехова. В финале спектакля, как известно, должен прозвучать выстрел.
Потом на сцену должен выйти доктор Дорн и сказать: “Дело в том, что
Константин Гаврилович застрелился”.. Но сегодня пауза затянулась. И выстрела
нет. Доктор Дорн, видимо, понимает, что что-то произошло, и нужно спасать
положение. Тогда он выходит, долго стоит, всё-таки ожидая, что сейчас будет
выстрел, но поскольку выстрела по-прежнему нет, он говорит:
- Дело в том, что Константин Гаврилович повесился.
И тут раздается выстрел. Тогда он, ещё подумав, произносит:
- И застрелился.
Однажды Георгий Товстоногов решил пресечь в своём театре кошачью вакханалию
и запретил кому бы то ни было - от уборщицы до примадонны - подкармливать
обнаглевших четвероногих. А надо заметить, что среди кошек БДТ была всеобщая
любимица - естественно, Машка. Весь театр прятал её от глаз сурового мэтра,
тихо подкармливая и балуя за кулисами. И вот однажды идёт репетиция.
Товстоногов в ударе, артисты хорошо играют. И вдруг он замечает, что лица
актеров напряглись и они явно не думают о спектакле. Артисты со сцены
видели, как по центральному проходу совершенно раскованной походкой к ним
направляется Машка. Товстоногов заметил её тогда, когда она подошла к сцене
и попыталась запрыгнуть на неё. Но, поскольку Машка была глубоко беременна,
она свалилась, чем ещё больше усилила напряжение в зале. Кошка пошла на
вторую попытку. Прыгнула и на передних лапах повисла, не в силах подтянуть
тело.
“Ну помогите же ей кто-нибудь”, - пробасил Товстоногов
В одном из небольших гоpодов театp пpоездом давал “Гpозy” Остpовского. Как
многие, наверно, помнят, там есть сцена самобpосания тела в pекy. Для
смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с
собой не возили, а искали на месте (в школах, споpтзалах). А здесь вышел
облом: нет, не дают, никого нет и т. п. В одном месте им пpедложили батyт.
Делать нечего, взяли, но в сyматохе (или намеpенно) забыли пpедyпpедить
актpисy. И вот пpедставьте себе сценy: геpоиня с кpиком бpосается в pекy...
и вылетает обpатно. С кpиком... И так несколько pаз... Актеpы с тpyдом
сдеpживаются (сцена тpагическая), зpители в тpансе... В этот момент один из
стоящих на сцене пpоизносит:
- Да... Hе пpинимает матyшка-Волга...
Актеpы, коpчась, падают, актpиса визжит, зpители сползают с кpесел...
На одном из спектаклей “Евгения Онегина” пистолет почему-то не выстрелил. Но
Онегин не растерялся и ударил Ленского ногой. Тот оказался сообразительным
малым и с возгласом: “Какое коварство! Я понял всё - сапог отравлен!” - упал
и умер в конвульсиях.
Молодой актер впервые участвует в постановке, причём здесь же играет
маститый актер, роль молодого - мала, выйти к маститому на сцену и сказать
что-то вроде “кушать подано!”, и всё! Молодой человек очень нервничает,
всё-таки с мэтром в одной сцене, жутко переволновавшись, в полубеспамятстве
выходит на сцену и видит немного округлившиеся глаза пожилого партнера,
понимает, что что-то не так, совсем теряется, бормочет свою фразу и вылетает
со сцены. После спектакля известный актер вызывает его к себе в гримерную,
еле живой молодой предстает пред очами мэтра и слышит: “Батенька, ну что ж
вы так? Это ещё ничего было, когда вы вошли в окно, но когда вы ВЫШЛИ В
КАМИН!”.
Малый театр. На сцене Ермолова. За кулисами выстрел - застрелился муж
героини. На сцену вбегает актер А. Южин. Ермолова в страшном волнении: “Кто
стрелял?” Южин, не переведя дыхания, вместо “Ваш муж!” выпаливает: “Вах
мух!” Ермолова повторяет в ужасе: “Мох мух?” – и падает без чувств.
В Тамбове в конце прошлого века в местном театре “Дон Кихота” заменили по
какой-то причине на “Ревизора”. Предупредили всех, забыли только про актера,
роль которого состояла всего из одной фразы. Представьте эффект, когда в
столовую Городничего вошел человек в испанском костюме и, обращаясь к
Хлестакову, произнес: “Синьор, мой господин вызывает вас на дуэль!”
Актёр Иванов-Козельский плохо знал пьесу, в которой играл. Как-то выходит он
на сцену, а суфлер замешкался. Тут актёр увидел старичка, который вчера
изображал лакея и, чтобы не было заминки в действии говорит ему: “Эй,
голубчик! Принеси-ка мне стакан воды”. Старичок с гордостью ответил:
“Митрофан Трофимович, помилуйте, я сегодня граф-с”.
Сцена спектакля. Корифеи Царев (Ц) и Яблочкина (Я). Обоим под стольник.
Диалог должен звучать так:
Я: Кашу маслом не испортишь.
Ответ Ц: Смотря каким маслом...
На выходе получилось так:
Я: Машу каслом не испортишь..
Ответ Ц не заставил ждать, с ходу: Смотря каким каслом...
Самое интересное, они вообще не поняли, что сморозили. Зрители упали под
сиденья. Что поделаешь, возраст... А актеры были величайшие.
В финальной сцене “Маскарада” молодой актер должен был, сидя за карточным
столом, произнести нервно: “Пики козыри”, задавая этим тон всей картине. От
волнения он произнес: “Коки пизари”, придав сцене совершенно другой,
комический характер.
Актер забыл слова. Суфлер шипит:
- В графине вы видите мать! В графине вы видите мать!
Актер берет со стола графин и, с удивлением глядя туда:
- Мама, как ты туда попала??!
Евгений Евстигнеев в спектакле по пьесе Шатрова “Большевики” выйдя от только
что раненного Ленина в зал, где заседала вся большевистская верхушка, вместо
фразы: “У Ленина лоб жёлтый, восковой...” он сообщил: “У Ленина... жоп
жёлтый!..”. Спектакль надолго остановился. “Легендарные комиссары”
расползлись за кулисы и не хотели возвращаться.
Знаменитый актер Александринского театра Василий Пантелеймонович Далматов
как-то совершенно запутался на спектакле. Вместо “Подай перо и чернила”
сказал: “Подай перна и черна, тьфу, чернила и пернила, о господи, черно и
перно. Да дайте же мне наконец то, чем пишут!” Гомерический смех в
зрительном зале заглушил последнюю реплику актера.
1972 год. Малый театр. Накануне премьеры спектакля “Собор Парижской
Богоматери”. Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра актеру
Степану Петровичу (имя изменено). Спектакль, по идее режиссера, начинался с
того, что Квазимодо (Степан Петрович) в полумраке должен был под звук
колоколов пролететь, держась за канат через всю сцену. Но был у него один
маленький недостаток - очень уж он любил водочкой побаловаться. И вот настал
день премьеры. Перед премьерой Степан Петрович пришел на спектакль вусмерть
пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, он добрёл до гримерки, нацепил горб и
лохмотья Квазимодо. Зал полон. До начала спектакля остались считанные
минуты. Режиссер, встретив Степан Петровича, опешивши сказал:
- Степан Петрович, да вы же по сцене пройти прямо не сможете, не то, что на
канате летать.
- Да я 20 лет на сцене и прошу на этот счет не волноваться, - пробурчал
Степан Петрович и направился к сцене. На сцене полумрак, зазвонили колокола,
вдруг, через всю сцену, слева направо пролетел Квазимодо, затем справа
налево пролетел Квазимодо, затем ещё раз и ещё раз...
Раз эдак на шестой, Квазимодо остановился посреди сцены и повернувшись к
переполненному залу спиной, держа канат в руке и смотря на кулисы, в полной
тишине произнес:
- Итить твою бога мать! Я тут как последняя сука корячусь, а эти козлы ещё
занавес не подняли!
