Вагон метро. Людей немного, но все места заняты, несколько человек стоят.

На очередной остановке заходит высокий сутулый мужчина лет шестидесяти. Седые волосы и борода. Чистый, но потёртый пиджак, сквозь потёртости местами выглядывает подкладка.

Ему пытается уступить место одна из сидящих девушек.

Опрометчиво.

Вместо того, чтобы сесть, мужчина вдруг начинает торопливо, чуть не захлёбываясь словами, что-то говорить, обращаясь ко всей скамейке перед ним.

Поначалу все недоумённо прислушиваются, но вскоре опускают глаза. Речь мужчины перескакивает с одного на другое. Смысл слов уловить невозможно. Словно боясь, что у него “отключат микрофон”, он тараторит что-то на весь вагон высоким голосом. Спорит с умным человеком, но только человек находится где-то внутри его головы.

Псих.

Поезд едет. Мужчина говорит. Сидящие перед ним смотрят в пол и молчат.

Если бы некий ангел материализовался бы в этом месте в это время, и щелчком пальцев приказал бы звучать мыслям так же, как и словам.. В вагоне поднялся бы такой галдёж, что перекрыл бы грохот поезда.

Абсолютно все говорят, говорят, говорят. Шесть человек на скамье перед седым в резиновых сапогах хором орут “Когда же ты, придурок, на своей станции наконец выйдешь?!”

Остальные - кто о чем.

Дама постсреднего возраста, обращаясь к сидящим прямо перед ней двум парням и девушке, яростно проклинает последних за непредоставление ей сидячего места. Она проклинает их воспитание, их родителей и их самих в самых изощрённых выражениях. Девушке повезло меньше - ей ещё достается пожелание заиметь таких детей, чтобы её в старости бросили и на её могилу плюнули.

Парни тоже разговаривают с дамой. Текст примерно такой: “Блин, клюшка старая, угораздило тебя из целого вагона именно надо мной встать и в макушку сопеть! Иди, вон тому амбалу в кумпол подыши, а я всё равно не встану - моё место!!”

Один из парней успевает больше. Периодически отвлекаясь от претендентки на его пассажироместо, он таращится на округлые коленки сидящей напротив девушки и, расстегивая на ней блузку (мысленно, конечно), убеждает её в преимуществах коленно-локтевой позы перед миссионерской.

Девушка, в свою очередь, ведёт разговор с подругой. Бывшей. Эта сука вчера на вечеринке её ухажера по заднице гладила!

Говорит девушка хлестко, зло, остроумно. Подруга втоптана в грязь и убита морально. Неважно, что в материальном мире этот разговор уже состоялся вчера и длился ровно тридцать секунд - столько, сколько потребовалось, чтобы бросить не очень остроумное: “Дрянь!”, и, схватив сумочку, в слезах покинуть место группового веселья.

Мысли немолодого небритого мужика с периодичностью раз в три-четыре секунды переключаются с прошедшей вчера выпивки с коллегами по токарному станку на предстоящую сегодня - с соседями по двору. Текст приблизительно такой: “Даа, вчера та поллитра, что прораб принес, таки паленая была...Вечно он, зараза, берет, что подешевле... А сегодня надо Степаныча из 45-й позвать - он, как нажрётся, анекдоты здорово травит... А прорабскую водку я больше не пивец. Лучше самогон пить... О, а Степаныча-то сегодня не будет - он вроде на даче...” И так далее.

Метро едет. Сквозь грохот состава пробивается торопливый высокий голос седого мужчины в потертом пиджаке и резиновых сапогах.

Он - единственный, кто говорит вслух.

Именно поэтому он - псих.

Остальные - нормальные.