| Над сколькими безднами пела И в скольких жила зеркалах. Анна Ахматова  [показать] Юрий Анненков. Портрет Анны Ахматовой. 1921 Анне Ахматовой День ото дня и год из года Твоя жестокая судьба Была судьбой всего народа. Твой дивный дар, твоя волшба Бессильны были бы иначе. Но ты и слышащей и зрячей Прошла сквозь чащу мертвых лир, И Тютчев говорит впервые: Блажен, кто посетил сей мир В его минуты роковые. Мария Петровых 1962  [показать] Кузьма Петров-Водкин. 1922 Анне Ахматовой По утрам свободный и верный, Колдовства ненавижу твои, Голубую от дыма таверну И томительные стихи. Вот пришла, вошла на эстраду, Незнакомые пела слова, И у всех от мутного яда Отуманилась голова. Будто мы, изнуренные скукой, Задохнувшись в дымной пыли, На тупую и стыдную муку Богородицу привели. Георгий Адамович 1914  [показать] Н. А. Тырса. Портрет А.А.Ахматовой. 1928 Анне Ахматовой "Красота страшна" - Вам скажут, - Вы накинете лениво Шаль испанскую на плечи, Красный розан - в волосах. "Красота проста" - Вам скажут, - Пестрой шалью неумело Вы укроете ребенка, Красный розан на полу. Но, рассеянно внимая Всем словам, кругом звучащим, Вы задумаетесь грустно И твердите про себя: "Не страшна и не проста я; Я не так страшна, чтоб просто Убивать; не так проста я, Чтоб не знать, как жизнь страшна!" Александр Блок. 16 декабря 1918  [показать] Амедео Модильяни. Анна Ахматова на трапеции. 1911 Ахматова Ее уменье веселиться В двадцатом веке ни к чему. Откуда ни возьмись - жилица Небес, а пишет про чуму. В кафе, как в цирке, люди пялятся. Как, разве не видали вы? - Поэт, а кончиками пальцев Ног достает до головы. Раскованная, озорная, С дельфином наперегонки Плыла, столетье озаряя (Как светят в море огоньки), Чтоб раствориться в зазеркалье Пророчеств, спрятанных в стихах, Как молнии, что отсверкали И нас оставили впотьмах. 1996 - Гриннелл, октябрь-ноябрь 2002 Вячеслав Иванов  [показать] Амедео Модильяни. А.Ахматова. 1911 Выставка Модильяни На этой выставке пленительной за цикламеном на стене, преодолев падеж винительный, я Вас увидел в стороне. Какие ню, какие линии, и так же профиль горбонос. как обольстительно невинны Вы средь прочих монпарнасских поз. Вот в эти туфли летчик Блерио совал письмо для рандеву; кончается мое неверие, все это было наяву. И кубистические дикости, и пьянство в положеньи риз, и никогда уже не выскрести из века лучший Ваш девиз. И здесь, вдыхая Адриатику, зрю у палаццо на торце... Но ту же видел я геральдику на Шереметьевском дворце. Я видел это же величие, почти египетский покой, когда-то нищею Фелицею Вы помахали мне рукой. Тогда, тогда на Красной коннице и на Ордынке ввечеру... Но все, что знаю, все, что помнится, я расскажу, когда умру. Нет ни побед, ни поражения, А только очерк и овал на облаках Преображения, где Моди Вас нарисовал. Евгений Рейн  [показать] Натан Исаевич Альтман . Портрет Анны Ахматовой. АННЕ АХМАТОВОЙ Узкий, нерусский стан - Над фолиантами. Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Вас передашь одной Ломаной черной линией. Холод - в весельи, зной - В Вашем унынии. Вся Ваша жизнь - озноб, И завершится - чем она? Облачный - темен - лоб Юного демона. Каждого из земных Вам заиграть - безделица! И безоружный стих В сердце нам целится. В утренний сонный час, - Кажется, четверть пятого, - Я полюбила Вас, Анна Ахматова Марина Цветаева  [показать] Н.И. Коган. Анна Ахматова. 1930 Маленький томик Ахматовой Ласков и просто красив. Старый, но милый мотив - В мире влюбленности матовой. Нежное кружево фраз, Ласка задумчивых глаз - Маленький томик Ахматовой! Александр Гатов 1915  [показать] Philip Firsov. Anna Akhmatove. А. Ахматовой Залетною голубкой к нам слетела, В кустах запела тонко филомела, Душа томилась вырваться из тела, Как узник из темницы. Ворожея, жестоко точишь жало Отравленного, тонкого кинжала! Ход солнца ты б охотно задержала И блеск денницы. Такою беззащитною пришла ты, Из хрукого стекла хранила латы, Но в них дрожат, тревожны и крылаты, Зарницы. Михаил Кузмин 1912  [показать] С. А. Сорин. Анна Ахматова. 1914 Снимок Улыбкой юности и славы чуть припугнув, но не отторгнув, от лени или для забавы так села, как велел фотограф. Лишь в благоденствии и лете, при вечном детстве небосвода, клянется ей в Оспедалетти апрель двенадцатого года. Сложила на коленях руки, глядит из кружевного нимба. И тень ее грядущей муки защелкнута ловушкой снимка. С тем - через "ять" - сырым и нежным апрелем слившись воедино, как в янтаре окаменевшем, она пребудет невредима. И запоздалый соглядатай застанет на исходе века тот профиль нежно-угловатый, вовек сохранный в сгустке света. Какой покой в нарядной даме, в чьем четком облике и лике прочесть известие о даре так просто, как названье книги. Кто эту горестную мету, оттиснутую без помарок, и этот лоб, и челку эту себе выпрашивал в подарок? Что ей самой в ее портрете? Пожмет плечами, как угодно! и выведет: Оспедалетти. Апрель двенадцатого года. Как на земле свежо и рано! Грядущий день, дай ей отсрочку! Пускай она допишет: "Анна Ахматова", - и капнет точку. Белла Ахмадулина  [показать] Диас Сильва П.Н. Ахматова. Анне Ахматовой Мне кажется, я подберу слова, Похожие на вашу первозданность. А ошибусь, - мне это трын-трава, Я все равно с ошибкой не расстанусь. Я слышу мокрых кровель говорок, Торцовых плит заглохшие эклоги. Какой-то город, явный с первых строк, Растет и отдается в каждом слоге. Кругом весна, но за город нельзя. Еще строга заказчица скупая. Глаза шитьем за лампою слезя, Горит заря, спины не разгибая. Вдыхая дали ладожскую гладь, Спешит к воде, смиряя сил упадок. С таких гулянок ничего не взять. Каналы пахнут затхлостью укладок. По ним ныряет, как пустой орех, Горячий ветер и колышет веки Ветвей и звезд, и фонарей, и вех, И с моста вдаль глядящей белошвейки. Бывает глаз по-разному остер, По-разному бывает образ точен. Но самой страшной крепости раствор – Ночная даль под взглядом белой ночи. Таким я вижу облик ваш и взгляд. Он мне внушен не тем столпом из соли, Которым вы пять лет тому назад Испуг оглядки к рифме прикололи. Но, исходив из ваших первых книг, Где крепли прозы пристальной крупицы, Он и во всех, как искры проводник, Событья былью заставляет биться. Б. Пастернак 1928  [показать] О.Л. Делла-Вос-Кардовская. Портрет Анны Андреевны Ахматовой. 1914 Ахматова Вполоборота, о печаль, На равнодушных поглядела. Спадая с плеч, окаменела Ложноклассическая шаль. Зловещий голос - горький хмель - Души расковывает недра: Так - негодующая Федра - Стояла некогда Рашель. Осип Мандельштам 1914  [показать] Натан Исаевич Альтман. Божий ангел. 1914 Анне Aхматовой Как черный ангел на снегу, Ты показалась мне сегодня, И утаить я не могу, Есть на тебе печать господня. Такая странная печать - Как бы дарованная свыше - Что, кажется, в церковной нише Тебе назначено стоять. Пускай нездешняя любовь С любовью здешней будут слиты, Пускай бушующая кровь Не перейдет в твои ланиты. И пышный мрамор оттенит Всю призрачность твоих лохмотий, Всю наготу нежнейшей плоти, Но не краснеющих ланит. Осип Мандельштам  [показать] Б.В.Анреп. Сострадание. Мозаика. 1952 Акростих Ангел лег у края небосклона, Наклонившись, удивлялся звонам. Новый мир был синим и бездонным. Ад молчал, не слышалось ни стона. Алой Крови робкое томленье, Хрупких рук испуг и содроганье - Миру снов досталось в обладанье Ангела святое отраженье. Тесно в мире. Пусть живет, мечтая О любви, о свете и о тени, В ужасе предвечном открывая Азбуку своих же откровений. Николай Гумилев Без названия Ей страшно. И душно. И хочется лечь. Ей с каждой секундой ясней, Что это не совесть, а русская речь Сегодня глумится над Ней! И все-таки надо писать эпилог, Хоть ломит от боли висок, Хоть каждая строчка, и слово, и слог Скрипит на зубах, как песок. ...Скрипели слова, как песок на зубах, И вдруг - расплывались в пятно. Белели слова, как предсмертный рубеж Белеет во мгле полотно. ...По белому снегу вели на расстрел Над берегом белой реки, И сын Ее вслед уходившим смотрел И ждал - этой самой строки! Торчала строка, как сухое жнивье, Шуршала опавшей листвой. Но Ангел стоял за плечом у Нее И скорбно кивал головой. Александр Галич  [показать] Зинаида Серебрякова. Анна Ахматова. 1922 А. А. Ахматовой      Закричат и захлопочут петухи, загрохочут по проспекту сапоги, засверкает лошадиный изумруд, в одночасье современники умрут. Запоет над переулком флажолет, захохочет над каналом пистолет, загремит на подоконнике стекло, станет в комнате особенно светло. И помчатся, задевая за кусты, невидимые солдаты духоты вдоль подстриженных по-новому аллей, словно тени яйцевидных кораблей. Так начнется двадцать первый, золотой, на тропинке, красным солнцем залитой, на вопросы и проклятия в ответ, обволакивая паром этот свет. Но на Марсовое поле дотемна Вы придете одинешенька-одна, в синем платье, как бывало уж не раз, но навечно без поклонников, без нас. Только трубочка бумажная в руке, лишь такси за Вами едет вдалеке, рядом плещется блестящая вода, до асфальта провисают провода. Вы поднимете прекрасное лицо -- громкий смех, как поминальное словцо, звук неясный на нагревшемся мосту -- на мгновенье взбудоражит пустоту. Я не видел, не увижу Ваших слез, не услышу я шуршания колес, уносящих Вас к заливу, к деревам, по отечеству без памятника Вам. В теплой комнате, как помнится, без книг, без поклонников, но также не для них, опирая на ладонь свою висок, Вы напишите о нас наискосок. Вы промолвите тогда: "О, мой Господь! этот воздух запустевший -- только плоть дум, оставивших признание свое, а не новое творение Твое!" Иосиф Бродский. Июнь 1962  [показать] Бруни Л. А. Портрет А. А. Ахматовой. 1922 На смерть Анны Ахматовой И лесть и клевета – какие это крохи, В сравненье с бременем святого ремесла, Для той, что на ветру под грозами эпохи Честь наших русских муз так высоко несла. Н. Рыленков 1966  [показать] Осмеркин А. А. Портрет поэтессы Анны Ахматовой. Фрагмент. 1939-1940 На столетие Анны Ахматовой Страницу и огонь, зерно и жернова, секиры острие и усеченный волос - Бог сохраняет все; особенно - слова прощенья и любви, как собственный свой голос. В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст, и заступ в них стучит. Ровны и глуховаты, затем, что жизнь - одна, они из смертных уст звучат отчетливей, чем из надмирной ваты. Великая душа, поклон через моря за то, что их нашла, - тебе и части тленной, что спит в родной земле, тебе благодаря обретшей речи дар в глухонемой вселенной. Иосиф Бродский. Июль 1989  [показать] | 
 [650x489]
 [650x489]
			 [показать]
 [показать]