Вот московский период российской истории,
О котором давно и бессмысленно спорили:
Подозренья, опричнина, гнет, произвол,
Покаяния, пиршества, пытки, бессонница,
И союзники были — со всеми поссорился, —
И соратники были, да всех поизвел.

Петербургский период российской истории:
Обучались в Европе, империю строили,
Предавались питью, доверяли уму,
Переняли немало, почти до оскомины,
Но и местное время изрядно ускорили.
Убивали изрядно, но лишь потому,

Что любой реформатор российской реальности,
Вечный раб представлений своих о нормальности,
Замышляет учить, переделывать, сметь,
Но потом, убедившись, что это бессмысленно,
Начинает мочить тяжело и бесчисленно —
И, едва за полтинник, срывается в смерть.

И в двадцатом столетье, хотя и со стонами,
Петербургский период российской истории
Продолжался, катясь от Петрова толчка,
И не все в этом замысле было развалено,
Невзирая на всю азиатчину Сталина,
Беснования массы и будни ЧК.

Петербургский период российской истории,
О котором охота заплакать, но стоит ли?
Освоенья болота, пустыни и льда,
Павильоны, сады, коридоры «Астории»,
Анфилады Растрелли, полеты Истоминой,
И расстрелы, конечно, — без них никуда.

Но закончился днесь — от усталости, с горя ли, —Петербургский период российской истории,
Затрещал и обрушился хрусткий костяк,
И как будто лавину последнюю стронули,
Мы вступили в Донецкий период истории,
Или просто в гибридный — сгодится и так.

Это время войны, то есть время списания
Всех и вся на войну; то есть время бросания
Всех и вся на прорыв; то есть время вранья
О потерях; скорбей вперемешку с застольями;
Это время, в котором не будет истории;
Это время, в котором не требуюсь я.

Приготовиться всем, от Москвы до Саратова.
Что, снарядов не хватит? Довольно снарядов-то.
Мы закончимся раньше, чем боезапас.
Исчезают границы, ворота растворены.
Это время стирания нас из истории,
Это время стиранья из памяти нас.

Так бывало со всеми — и с Римом, и с викингом.
Бог немногое спас, а ненужное выкинул.
Жалко деток, кому пережить не дано
Терминальный период российской истории.
Почему-то слегка еще жалко Истомину,
Да и бог с ней, Истоминой нету давно.

Дмитрий Быковобозреватель