Подавляющее большинство, полученное единороссами на выборах, не означает столь же подавляющей поддержки политики власти. Оно означает лишь успех спецоперации. Причем — чего нельзя не отметить — проведенной при участии многих их тех, кто должен бы относиться к этой политике критически.

Первым этапом спецоперации стало изменение системы выборов — переход к избранию половины депутатов по одномандатным округам, крайне выгодный «Единой России». Во-первых, это заметно упрощает использование «административного ресурса» и фальсификации. Во-вторых, мажоритарная система, при которой «победитель получает все», а голоса, отданные за остальных кандидатов, пропадают, — нарушает представительность парламента, серьезно смещая распределение мандатов в пользу доминирующей партии.

Результат: при 54% официальной поддержки со стороны граждан единороссы, победившие в 203 думских округах из 225, имеют 343 мандата из 450, или 76% от общего числа. В Петербурге единороссы с официальной поддержкой в 41% получили 36 мест в Заксобрании из 50, или 72%. А «Яблоко» с 10% поддержкой — два мандата из 50, или 4%.

Моим студентам обычно хватает одного семинара, чтобы понять эту закономерность. Но этого упорно не понимают те представители оппозиции, которые годами повторяют мантры о «приближении депутатов к избирателям» при переходе к выборам по округам.

Вторым этапом спецоперации стало уменьшение явки на выборы.

Именно для этого выборы перенесли на середину сентября, когда множество людей отправляются на садовые участки или еще не вернулись из отпусков. Именно для этого о выборах было мало информации (за несколько дней до выборов граждане жаловались мне, что нет привычных объявлений о том, где находится избирательный участок). И именно для этого придворными социологами распространялись данные о том, что исход выборов предрешен, а демократическая оппозиция не имеет шансов.

При этом власть пригнала на выборы все зависимые от нее группы избирателей: жилищники, социальные работники, военные, пенсионеры, бюджетники. Мы видели это в Петербурге — начиная с голосования курсантов строем, под присмотром офицеров, и заканчивая ветеранами, которых в день голосования обзванивали социальные службы, убеждая голосовать «как надо».

Ресурс «подневольного голосования» ограничен 10—15% от общего числа избирателей. Но они были отмобилизованы, а те, кто мог поддержать оппозицию, большей частью на выборы не пришли. Хотя при явке в 60% итоги были бы принципиально иными.

Кто и почему не пришел?

Во-первых, не пришли те, кто «далеки от политики» и ей «не интересуются». Но политика — не лозунги на митингах, политика — это решения законодательных органов, которые регулируют многие стороны жизни: от величины налогов и социальных пособий до того, быть или не быть скверику под вашим окном, или вместо него появится очередной бизнес-центр. И эти решения обязательно коснутся каждого человека, если только он не заперся в «башне из слоновой кости».

Во-вторых, были те, кто не пришел сознательно. Одни — потому, что не верили, что на выборах можно на что-то повлиять. Другие — потому, что поддались массированной пропагандистской атаке тех, кто убеждал «не участвовать в фарсе», «не обеспечивать легитимность власти» и так далее.

Между тем повлиять — реально, и даже на нечестных выборах можно добиться избрания своих представителей — если не в Госдуму, то в региональные парламенты. Где и несколько оппозиционных депутатов могут защищать граждан, останавливать незаконные стройки, влиять на решения властей, наконец — просто говорить правду с парламентской трибуны.

Да, оппозиция не смогла убедить в этом скептиков. Но не потому, что не считала это важным. Как могли, мы это объясняли, но наш информационный ресурс был крайне ограничен, доступа к телевидению между выборами не было, а немногие теледебаты, которые пришлись на кампанию, ничего изменить уже не могли.

Кроме того, надо назвать вещи своими именами: пропагандисты «неучастия» не только оказали услугу «Единой России», но и нанесли удар в спину демократической оппозиции. И когда они теперь (как Алексей Навальный, считающий заслуживающими внимания только те выборы, к которым он допущен) уверяют, что люди «правильно сделали, что не пришли», и что они «не проиграли», — это безответственность и демагогия.

Те, кто не пришел, проиграли — как и те, кто пришел. Потому что так и осталась власть, благодаря политике которой сохранятся высокие цены и тарифы, низкие зарплаты и пенсии, сокращения на работе и стройки под окном, невозможность устроить детей в хорошую школу и отсутствие лекарств.

Но те, кто пришел, хотя бы боролись за то, чтобы изменить ситуацию, — в отличие от тех, кто прийти не захотел. А потом придет к оппозиции — сетовать на ухудшение жизни, то есть — на следствие их же поступка.

Все почти по Жванецкому: фраза «Я не пошел на выборы, и принимаются законы, нарушающие мои права» — произносится только по частям.

Перемены в стране начнутся только тогда, когда в головах у миллионов граждан сформируется эта причинно-следственная связь: от того, как они ведут себя на выборах, прямо зависит то, как они живут.

Борис Вишневский
обозреватель