Ви́ктор Криву́лин (9 июля 1944 — 17 марта 2001) — российский поэт, прозаик, эссеист.
У НАС И У НИХ
Судили у них, а сидели у нас -
и разные вышли герои:
у них адвокат по-шекспировски тряс
Евангелием над головою,
у нас подсудимый просил карандаш,
а когда не давали - царапал
известку ногтями (ну, как передашь
иначе - по камерам и по этапам?):
Он жив еще, уничтожаемый, наш...
По слухам, расстрелян. Казался распятым,
но видел сегодня: Его в коридоре
вели под конвоем. Меня оттеснили к стене
успел различить над Его головою
движение круглое, ставшее Светом во мне.
НЕ ВЫГЛЯДЫВАЯ В ОКНО
будет пенье тебе - и терпения хватит
и за терпкое - вечерами - вино
добрый дядя заплатит
ведь ему все равно
все равно ему кайфу не катит
кроме как наблюдать бесконечное наше кино
не вставая с кровати
не выглядывая в окно
ИДЕЯ РОССИИ
Деревья, усопшие в сером снегу,
и две одиноких вороны...
Идея России, насколько могу
проникнуть сознаньем за ровный,
открытый, казалось бы, даже врагу
остриженный холм уголовный, -
идея России не где-то в мозгу,
не в области некой духовной -
а здесь, на виду, в неоглядной глуши,
в опасном соседстве с душою
не ведающей, где границы души,
где собственное, где - чужое.
Я недавно открыла нашего поэта Николая Зиновьева. Про русского человека :
Боящийся шороха мыши.
Покорный всегда, как овца.
Считающий всех себя выше.
Забывший и мать, и отца.
Не ищущий истины — брода.
Прислуга на шумных пирах.
Носящий лишь званье «народа».
Такого народа — я враг.
И вот еще:
В степи, покрытой пылью бренной,
Сидел и плакал человек.
А мимо шел Творец Вселенной.
Остановившись, он изрек:
«Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я все могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой бедою ты тесним?!»
И человек сказал: «Я русский»,
И Бог заплакал вместе с ним.
(Николай Зиновьев)