Кто-то может заметить, что Ричард Гир в последнее время не часто радует нас своими работами, однако актер выпускает по фильму в год и трудится без больших перерывов. Другое дело, что фильмы, в которых он занят, оказываются не в общем потоке кинопродукции, то есть это не студийные картины (за исключением разве что «Амелии»). Из лент последних лет самыми заметными после «Чикаго» оказались, наверное, «Мистификация» и «Хатико: Самый верный друг».

Для большинства же из нас Ричард Гир — это прежде всего необычайно обаятельный, стильный, немножко высокомерный (как и положено человеку его положения) и такой желанный принц на белом лимузине, мистер Льюис из «Красотки». Многим женщинам он нравится в основном в роли героя-любовника. И это вполне понятно и объяснимо: у актера действительно редкое обаяние и какой-то специфический шарм при довольно-таки нестандартной внешности (маленькие глаза, большой нос).

Его герои всегда выделяются особенной и немного как бы танцующей походкой, легкой и в то же время выдающей абсолютно уверенного в себе человека. Мужчинам Гир нравится, наверное, в ролях крутого парня, которые у актера тоже получаются запросто и обладают этакой суровой непреклонностью, неважно продажный ли это коп или серьезный агенткакого-нибудь сверхсекретного управления.

Учитывая все перечисленное, мы думаем, что Ричард Гир, несомненно, владеет талантом нравиться, перевоплощаться и очаровывать. Его карьеру вполне можно назвать успешной и плодотворной. Он сам, во всяком случае, не жалуется, похоже.

[показать]

КиноПоиск встретился с актером на джанкете к картине «Порочная страсть», которая впервые была показана на фестивале Sundance в январе этого года. В сентябре у фильма начался ограниченный прокат в Штатах, и он только что вышел на широкие экраны в России.

В процессе разговора со знаменитым актером, филантропом, общественным деятелем и просто хорошим человеком мы убедились, что к своим шестидесяти годам он совершенно не растерял присущий ему шарм и харизму. Его улыбка по-прежнему располагает и обещает доброго и отзывчивого собеседника. В какие-то моменты нам казалось, что актер уклоняется от ответов, но мы предпочли отнести это к нашей неподготовленности в философских вопросах.

— Как режиссер убедил вас принять участие в этом фильме?

— В первую очередь дело в сценарии. Я прочитал сценарий «Порочной страсти» в самолете по пути в Нью-Йорк и сразу позвонил моему агенту, чтобы узнать немного подробнее о проекте, о том, кто к нему подключен. Он ответил, что фильм отдан начинающему режиссеру и это его полнометражный дебют. «О Боже! — подумал я. — Только этого не хватало». Однако я попросил все-таки договориться о встрече с новичком, потому что сценарий мне очень понравился. Снимать кино — дело непростое. Это даже, наверное, сложнее, чем многие себе представляют, поэтому мне хотелось быть уверенным, что я возьмусь за работу в фильме, который снимает человек, понимающий всю сложность поставленной перед ним задачи. Я встречался с Николасом Джарекинесколько раз, мы много обсуждали сценарий, но все это было для меня не столь важно. Я присматривался к нему, мне было важно убедиться, что я свяжу себя с человеком, который сможет сделать хороший фильм. Мы говорили о кастинге, об операторе, который лучше всего бы подошел именно для этого проекта, о том, какую набрать команду для съемок. Все, что обсуждалось, звучало правильно, как нужно. В один прекрасный день я взглянул на Николаса еще раз и просто понял, что это парень не из тех, кто терпит неудачи. Это сейчас я могу смеяться и шутить по данному поводу. (Хмыкает.) Я вчера сказал ему: «Если бы что-то было не так с этим фильмом, я уверен, что ты бы нашел деньги и переснял все с самого начала». Такой он человек, в нем есть такая вот уверенность в себе, желание добиться успеха, понимаешь. Он не обманывает себя, он умеет выслушать замечания и принять совет или предложение что-то изменить, а это говорит как раз об уверенности в себе. Я абсолютно верил в его успех. Поэтому я взялся за эту работу и был прав: он оказался отличным режиссером.

— Вы много репетировали?

— Я сразу предупредил Ника: «Если мы возьмемся за это дело, а ты прежде ничего подобного не делал, то нам нужно все хорошо отрепетировать. Даже не столько для актеров, сколько для тебя». Мне не нравится идея просто прийти, сесть и читать вслух сценарий. Я считаю, что репетиции — это сложный, непостижимый процесс узнавания людьми друг друга, притирки, создания комфорта общения. В этом процессе, даже не осознавая это полностью, актеры становятся персонажами, втягиваются в их жизнь, а режиссер становится режиссером, направляя этот процесс в нужное ему русло. Чем больше времени у тебя есть на этот период, тем органичнее и глубже контакт между актерами — героями твоего фильма. По-моему, мы репетировали около шести недель, в основном мы с Ником. Актеры, которые подключались к нам, работали несколько дней или неделю, то есть по необходимости.

— Николас сказал, что Билл Клинтон стал одним из прообразов для вашего героя.

— Ну, он был одним из нескольких. Я использую сравнение с ним скорее как иллюстрацию, объясняя суть картины. В конечном итоге это фильм не о финансовой системе, а о людях. И если кино сработает, то только потому, что оно в первую очередь о людях. Если рассказывать лишь о финансовой системе, зритель выдержит не больше получаса. Если это не документальный фильм, конечно. Я не планировал играть своего героя как злодея. Разумеется, он такой, какой есть, и делает то, что люди такого сорта обычно делают, но при этом остается человеком. Человек принимает все эти решения, согласны вы с ними или нет, и зритель как бы отражает эти решения, проецируя их на себя, становясь участником происходящего на экране. Таким был мой подход к этому персонажу.

[показать]

— Вы уже так давно занимаетесь своим делом, а все еще получаете удовольствие от актерской игры?

— Конечно, да. Когда ты смотришь фильм, у тебя нет представления о том, как он сделан. Подключается своего рода магия. Но за камерой не одна сотня людей. В процессе создания фильма ты вполне ясно себе представляешь, что это плод усилия группы людей. Возникающие при этом отношения между ними оказываются в итоге для нас куда более важными, чем собственно картина. В последние годы я стал более разборчив в выборе новых проектов, не хочу попусту тратить время. Я люблю мою семью и предпочитаю проводить время с ней, нежели на съемочной площадке ленты, которая для меня не так важна.

— Что для вас меняется с возрастом, в какой момент вы почувствовали, что нужно соблюдать баланс между работой и жизнью?

— Мне не нужно много. В свое время я покупал немало прекрасной тибетской живописи, предметов искусства. Но сколько тебе на самом деле нужно картин или скульптур? У меня есть дом, есть машина, мне не нужен другой дом или другая машина. По-моему, зрелость наступает тогда, когда все поверхностные интересы — секс, деньги, власть и подобное этому — трансформируются в нечто более значимое. Чаще всего это происходит с возрастом, происходит процесс изменения ценностей. Если я делаю какой-то фильм и на короткий промежуток времени ко мне обращено внимание прессы, то я с удовольствием говорю о том, что знаю и в чем у меня есть опыт. Наверное, в этом и заключается для меня критерий взросления — в возможности делиться опытом и знаниями. Кино не является уже основной частью моей жизни, у меня есть другие и не менее важные дела, которые занимают мое время и требуют моего внимания. Баланс соблюдается всегда.

[показать]

— В чем заключается основа характера Роберта Миллера, на ваш взгляд?

— Я думаю, что тут речь идет об альфа-самце, об альфа-энергетике. Роберт, образно говоря, принадлежит к мужскому клубу самых богатых и влиятельных. В этом элитном клубе женщин почти нет. Помните его монолог, когда он говорит с дочерью? Он там сказал ключевую фразу для понимания характера этого человека: «Ты не мой партнер, ты работаешь на меня! Все работают на меня». Эта фраза была импровизационной, и, когда она сорвалась у меня с языка, я понял, что в этом-то и суть его! Это та самая голая правда, которую он предлагает нам. На каком-то глубоком подсознательном уровне он действительно считает, что они все работают на него! Интересно, что мужчины с характером альфа-самцакак бы недоразвиты в чем-то, они остаются мальчишками на протяжении всей жизни, уклоняясь от любой ответственности, потакая собственному эгоцентризму, думая только о власти и контроле над другими. Это все исключительно мальчишечье отношение к жизни. Взрослый мужчина обычно чувствует себя вполне комфортно, оставаясь тем, кто он есть, без этой жажды обожания и признания от всех, как это присуще альфа-самцам. У зрелого мужчины нет нужды в том, чтобы нравиться абсолютно всем. Кстати, ты упоминала Клинтона раньше, так вот как раз Клинтон вполне может быть тем клише альфа-самца, мальчика-мужчины, которому необходимо, чтобы все его любили. Когда ты смешиваешь это желание с определенными навыками, мастерством, талантом, деньгами, властью, то получается гремучая и довольно опасная смесь. Процесс взросления и перемен, связанных с этим, не происходит быстро. Люди не меняются за ночь. Жизнь может создавать возможности для перемен, но собственно перемены — это процесс постепенного увеличения, накопления опыта, он требует огромного количества усилий со стороны человека, который хочет этих перемен. Если ты не посвятишь себя полностью тому, чего хочешь достичь, ничего не придет само. То же самое можно сказать и об изменениях в своем характере и жизни. Тебе нужно изменить всю свою ментальную сущность, каждую привычку, все то, что ты знаешь о себе. Ты должен заглянуть вглубь себя, изучить то, что видишь, и изменить это, если необходимо. Все это требует огромного и кропотливого труда.

— Вы тоже относитесь к категории мужчин, в которых сочетаются мастерство, талант, деньги, власть в какой-то мере. Как вам удается оставаться скромным человеком?

— Очень просто. Я вышел из другой среды, в отличие от тех людей, о которых мы говорили ранее. И я никогда не забывал этого. У меня был совершенно экстраординарный отец. Я вырос на ферме, принадлежавшей деду. Когда был мальчишкой, я тоже доил коров. Очень хорошо помню, как дед меня учил этому делу.

— И вы используете эти уроки, чтобы учить чему-то в жизни и вашего сына?

— Учить — это не мой стиль. Быть — это было бы ближе к истине. Быть рядом, проводить вместе время. Человек узнает о честности не с твоих слов, а из твоих поступков, из твоего поведения, твоего присутствия в ежедневной жизни. Ты знаешь, однажды один мой хороший друг спросилДалай-ламу о том, как воспитать хорошего человека, добросердечного, с моральными устоями. Спросил потому, что он и его жена в то время ожидали ребенка. Далай-лама ответил так: «Научи его ценить жизнь насекомого». И мой друг оценил этот совет. В этом и заключается мудрость. Даже в насекомом есть то, что движет его жизнь, как и каждого из нас. Нашей жизнью движет желание достичь успеха, быть счастливыми, получать удовлетворение от того, чем мы заняты, стремление обойти боль и страдание. Если ты покажешь свое уважение к чему-то столь малому, как насекомое, которое любой ребенок, не задумываясь, раздавит, объяснишь жизнь жука в сравнении с любой жизнью, то тогда все те характеристики, которыми мы имеем привычку наделять насекомых (уродливые, бесполезные, грязные, страшные, противные), исчезнут, останется только еще одна форма жизни. Ребенок увидит этого жука совсем в другом свете: у него есть «братья и сестры», совсем как у тебя; он может чувствовать боль, совсем как ты; он может быть голоден. Это все серьезные уроки для растущего человека.

[показать]

— Часто власть заключается в умении манипулировать сознанием людей, а как противостоять этому?

— Совсем не так уж трудно следить за своим сознанием, за его работой. Но чаще всего мы просто не делаем этого. Мы даем нашему сознанию слишком много власти над нами. Примитивной части нашего сознания. Поэтому мы считаем, что мысли реальны, и следуем этому, словно мы послушные животные. Стоит появиться злости или ненависти, мы следуем им. Этот процесс вполне можно остановить, если научиться контролировать свое сознание. Нельзя думать, что если у нас появляетсякакой-то импульс, то он реален настолько, чтобы следовать ему. Это всего лишь импульс, вызванный какой-то мыслью. И ничего определенного или решающего в этом нет. Если кто-то сказал тебе что-то, а ты загораешься злобой, ты уверен, что все это вполне реально, потому что ты чувствуешь это. Нет, это не реальность. Эти чувства основаны на какой-то нелепой идее, что ты должен что-то защищать или доказывать. Совершенно не имеет значения то, кто и что говорит. Слова — это всего лишь звуки. Это мы наделяем их смыслом, мы придаем важность тому, что на самом деле может быть совершенно неважным. И все это можно контролировать, достаточно лишь увидеть то, в чем проблема. В девяти случаях из десяти злоба, ненависть, нетерпение и нетерпимость могут исчезнуть, если ты внимательно посмотришь на то, чем они вызваны. Это положит начало процессу, укрепляющему твое сознание, умению его контролировать.

— Что может рассердить вас?

— Сочувствие значительно мощнее злобы. Если в вас появляется сочувствие, то вы можете противостоять злобе, которая вызвана чаще всего больным сознанием. Злоба и ненависть калечат наш мир, что может рассердить человека, но умение сострадать вносит позитивный эффект. Вместо того чтобы отвечать ненавистью на ненависть, вместо того чтобы отрицательными чувствами вносить еще больший хаос в мир, ты понимаешь истоки этой боли и лечишь это жалостью и участием.

— В какой-то момент Роберт Миллер, ваш герой, говорит, что нет ничего выше денег. Как вы считаете, многие люди руководствуются этим в жизни?

— Я думаю, что он в большей степени имел в виду власть, а не деньги. Деньги могут купить многое, но не все. Власть же можно приобрести и без денег. По-моему, власть и жажда ее часто стоят у истоков многих проблем в мире. Я считаю, что совершенно необязательно иметь славу или деньги, чтобы оказывать влияние на окружающий нас мир. Ты можешь иметь власть над всем вокруг, просто проходя по улице в хорошем настроении. Сколько людей ты встречаешь в течение дня? Сотню, две сотни, тысячу? И на всех на них могут оказывать влияние твое открытое сердце и любовь. Они отражают это в себе и несут дальше другим людям. Сила любви мощнее любой другой силы.

— У вас есть самая любимая роль, которая вам запомнилась больше всего за всю вашу карьеру?

— Больше всего мне запомнилась не столько роль, сколько работа в фильме Маршалла «Чикаго». Это было сплошное удовольствие от начала и до конца, каждый день и каждую минуту. Роб Маршалл — циркач, мастер создавать позитивное отношение ко всему вокруг него. Это была самая запоминающаяся работа из всех.