Обычай людоедства и человеческих жертвоприношений, когда-то входивший в религиозные обряды, внушает теперь людям удивление и ужас во всех цивилизованных странах. История человеческого развития в прошлом и медленное, но верное прогрессивное движение в настоящем внушают несомненную уверенность в том, что в будущем, более просвещенном веке, чем наш, люди будут смотреть с не меньшим удивлением и ужасом и на господствующий ныне обычай жить за счет избиения и страдания животных. Сомневаться в справедливости такого предположения может разве только тот, для кого идеал цивилизации состоит в государстве, переполненном тюрьмами, и кто измеряет прогресс обманчивым мерилом бьющего в глаза материализма.

Если истину или значение какого-нибудь принципа или чувства измерять не по тому, насколько они распространены, а по тому, как относились к ним во все времена самые глубокие и просвещенные мыслители, то не найдется принципа, прочнее обоснованного, чем тот, который требует радикальной реформы пищи.

Даже самый поверхностный исследователь не может не обратить внимание на число людей, протестовавших более или менее сильно во все исторические времена против варварского питания мясом. Но что еще более поражает в этой огромной группе протестующих, так это разнохарактерность составляющих ее лиц: Гаутама Будда, Пифагор, Платон, Эпикур, Сенека, Овидий, Плутарх, Климент Александрийский, Порфирий, Иоанн Златоуст, Гассенди, Мандевиль, Мильтон, Эвелин, Ньютон, Поуп, Рэй, Линней, Трайон, Геккет, Чайн, Томсон, Честерфилд, Вольтер, Руссо, Франклин, Шелли, Байрон, Глейзе. Ламартин, Струве, Л. Толстой и т. д. Таковы наиболее известные и уважаемые имена, которые мы находим среди сторонников преобразования пищи, относившихся с большею или меньшею степенью отвращения к жестокой, кровавой системе питания. Напрасно думают люди, у которых варварский обычай бойни будит некоторые угрызения совести, что можно уменьшить жестокость и страдание, не лишая себя роскошного мясного стола!

1910 год.

Пифагор (570-470 гг. н.э.)
Обязательство воздержания от мясной пищи имело в учении Пифагора скорее умственное и духовное, чем гуманное значение, но и это не игнорировалось Пифагором, как видно из его запрещения причинять не только смерть, но и страдания низшим существам, а также из его внушения воздержаться от кровавых жертвоприношений. Отвращение его к бойне было так велико, что он не только строго воздерживался от употребления в пищу мяса, но и не мог принудить себя переносить соприкосновение и даже сам вид мясных товаров.

Иоанн Златоуст (347-407 гг.)
Следующие места в "Поучениях Златоуста" могут служить образчиком его взглядов на значение безубойной пищи: "Не лили они (отшельники) потоков крови, не резали, не убивали из-за мяса..."

Овидий (43 г. до н.э.-18 г. н.э.)
Полно вам, люди, себя осквернять недозволенной пищей!
Есть у вас хлебные злаки, под тяжестью ноши богатой
Сочных, румяных плодов преклоняются ветви деревьев;
Грозди на лозах весят наливные; коренья и травы
Нежные, вкусные зреют в полях; а другие, те, что грубее,
огонь умягчает и делает слаще;
Чистая влага молочная и благовонные соты
Сладкого меда, что пахнет душистой травой тимианом,
Не запрещаются вам. Расточительно щедро все блага
Вам предлагает земля: без жестоких убийств и без крови
Вкусные блюда она вам готовит. Лишь дикие звери
Голод свой мясом живым утоляют.
Лошади, овцы, быки - ведь травою питаются мирно.
Только породы свирепые хищников: лютые тигры,
Львы беспощадно жестокие, жадные волки, медведи
Рады пролитию крови... и что за обычай преступный.
Что за ужасная мерзость: кишками кишок поглощение!
Жадное тело свое и убийством другого создания,
Смертью чужого поддерживать жизнь?
Неужели не стыдно нам, окруженным так щедро дарами земли благородной,
Матери нашей кормилицы, нам, не животным, а людям,
Жадно зубами жестокими рвать и терзать с наслаждением
Клочья израненных трупов, как лютые, дикие звери?
Разве нельзя утолить, не пожертвовав жизнью чужого.
Люди, ваш голод неистовый, алчность утроб ненасытных?
Был, сохранилось преданье, "Век Золотой", не напрасно
Названный так; жили люди счастливые, кроткие - просто.
Были довольны и сыты одними плодами земными,
Кровью уста не сквернили. И птицы тогда безопасно
Воздух крылом рассекали; и робкие зайцы бесстрашно в поле бродили;
На удочках рыбка тогда не висела -
Жертвой доверия; не было хитрых силков и капканов.
Страха, предательства, злобы не видел никто.
И повсюду царствовал мир. Где же он ныне?
И чем свою смерть заслужили
Вы, безобидные овцы, незлобные, смирные твари,
Людям на благо рожденные? Вы, что нас поите щедро
Влагой сосцов благодатных и греете мягкой волною,
Вы, чья счастливая жизнь нам полезней, чем смерть ваша злая?
Чем провинился ты, вол, предназначенный людям на помощь,
Ты, безответно-покорный товарищ и друг хлебопашца?
Как благодарность забыть, как решиться жестокой рукою
Острый топор опустить на послушную, кроткую шею,
Стертую тяжким ярмом? Обагрить мать-кормилицу землю
Кровью горячей работника, давшего ей урожай?..
Страшен ваш грустный обычай и скользок ваш путь к преступленью,
Люди! Убить человека не трудно тому, кто, внимая
Жалким предсмертным блеяниям, режет телят неповинных;
Кто убивает ягненка, чьи слабые вопли подобны
Плачу дитяти; кто птицу небесную бьет для забавы
Или, нарочно, своею рукою вскормив, пожирает!
С вашей привычной жестокостью рядом стоит людоедство!
О, воздержитесь, опомнитесь, я заклинаю вас, братья!
Не отрывайте убийством от плуга вола-земледельца;
Пусть он, служивший вам верно, умрет ненасильственной смертью;
Не истребляйте стада беззащитных: пусть одевают,
Греют вас мягким руном и поят молоком своим щедро,
Мирно живя, умирая спокойно на пастбищах ваших.
Бросьте силки и капканы! Не трогайте пташек небесных;
Пусть, беззаботно порхая, поют нам о счастье и воле.
Хитро сплетенные сети, крючки со смертоносной наживой
Бросьте! Доверчивых рыб не ловите обманом коварным,
Уст человеческих кровью созданий живых не скверните;
Смертные, смертных щадите! Питайтесь дозволенной пищей -
Пищей, пригодной для любящей, чистой души человека.

Сэр Томас Мор (1440-1535 гг.)
В 1516 году написал свою знаменитую "Утопию". Непосредственный для нас интерес имеют взгляды Мора на бойню. Он, говоря, что у его народа "не дозволялось гражданам убивать животных, дабы это не вошло у них в привычку и не заглушило постепенно их природных добрых и сострадательных чувств", этим самым осуждает безнравственность бойни. Жители Утопии "не приносили в жертву живых животных и не верили, что кровь и убийство могут быть приятны Богу, даровавшему животным жизнь, дабы они жили".

Хоксуэрт(1715-1773гг.)
Хоксуэрт, английский издатель, говорил: "Люди, с отвращением отворачивающиеся от трупа животного, обглоданного птицами или червями, должны сознаться, что только привычка делает их способными выносить вид разрубленных костей и мяса трупов, ежедневно подаваемых им на стол. Человеку не мешало бы спросить себя, размышляя о множестве жизней, загубленных ради поддержания его жизни, искупает ли он чем-нибудь эти жертвы, уравновешивает ли путь своими добрыми делами, своим содействием высшему счастью более разумных существ"

Освальд (1730-1793 гг.)
Освальд, автор "Крика природы", одного из самых красноречивых воззваний к справедливости и чувству законности, какое было когда-либо обращено к совести людей. Доводы, которыми автор желает убедить читателя и подействовать на его лучшие чувства, исходят из самого глубокого чувства нравственности:

"Разве человеческая раса сама не заинтересована в высшей степени в прекращении обычая пролития крови? Может ли человек, привыкший к насилию, быть разборчивым в отличии источника жизни четвероногого от пролития крови двуногого существа? Разве борьба со смертью ягненка менее трогательна, чем агония какого-либо живого существа? Таким же образом злодей, который остается безучастным к умоляющим взглядам невинности и, не обращая внимания на детские крики теленка, безжалостно вонзает нож в его трепещущий бок. Остановится ли он в ужасе перед человекоубийством?"

Далеко ли путем кровавым преступленья
Зайдем мы, смертные? Мы кровь, как воду, льем;
Мы, равнодушные, глядим без сожаленья
На связанных телят, дрожащих под ножом;
Мы глухи к жалкому блеянью ягненка,
Когда, чтобы убийц разжалобить сердца,
Он им напоминает первый крик ребенка,
Но тщетно... Что же дальше? Разве нет конца
Жестокости людей?

От привычки убивать невинных животных других видов до умерщвления человека путь нетруден и недалек. Англичане понимали это, учредив, что в процессах по убийству ни один мясник не имел права заседать в суде присяжных.

Но сама природа человеческого сердца представляет самый сильный аргумент в пользу преследуемых животных. В нашей душе заложено коренное отвращение к пролитию крови. Отвращение, которое уступает только обычаю и не всегда может быть вполне пересилено даже самым застарелым обычаем. Поэтому неприятная обязанность пролития крови - этого источника жизни - ради обжорства была везде предоставлена низшему классу людей и их профессия во всех странах составляла предмет омерзения.

Люди питаются трупами без угрызения совести, потому что борьба со смертью убиваемой жертвы скрыта от их глаз, потому что ее крики не поражают их слуха, потому что пронзительные вопли агонии не западают в их души. Но если бы люди были вынуждены убивать собственными руками пожираемые ими жертвы, то каждый из нас не бросил бы нож с отвращением, не согласился ли бы скорее отказаться навсегда от привычной пищи, чем осквернить свои руки убийством ягненка? Что мы скажем на это? Напрасно ли вложено в нашу грудь это отвращение к жестокости, это искреннее сострадание к несчастным, не служат ли наши чувства более безошибочным велениям природы, чем вся искусственно выработанная мудрость людей, которые на алтарь науки принесли лучшие человеческие стремления?"

Далее Освальд говорит: "Я не считаю нелепым сам термин "бессловесные". Разве природа не дала почти каждому существу те же непроизвольные выражения различных ощущений? Разве мы не наблюдаем у других животных то, что всего красноречивее в человеке - силу желания, слезы горя, пронзительный крик боли, жалобный, умоляющий взгляд?"

Шелли (1792-1822 гг.)
Перси Бише Шелли - известный английский поэт. Характерными чертами его поэмы "Королева Маб" являются глубокая ненависть к эгоистической несправедливости и фальши во всех их проявлениях, глубокое а чувствие ко всякому страданию, вера в конечное торжество добра. В это восхитительном пророчестве о предстоящем "золотом веке" волшебниц Маб рассеивает отчаяние поэта, показывая ему "новые небеса и земли: которые совершенно удалят все зло с нашей планеты:

Не зарежет он без сожаления
Ягненка жалкого, смотрящего с мольбой
Глазами кроткими и ждущего пощады;
И труп, истерзанный и кровью залитой,
Не пожирает, помня "Убивать не надо";
И всем, нарушившим святой любви закон,
Кровь неповинных жертв отметит за преступленье;
Заразой неизбежной, ядовитой тленья
Убийца кровожадный будет поражен;
В сердцах немилосердных, кровью оскверненных,
Ее карающая, пагубная власть
Родит пороки все; разнуздывает страсть,
И ненависть, и злобу в душах исступленных;
Зародыши болезней, горя, нищеты
И смерти - вмести с нею - людям привиты!
Не губит он теперь жестокою рукою
Крылатых жителей своих родных лесов;
И смело к небесам певучею душою
Возносятся они; и нет у них врагов.

В статье, которую автор приложил к данным стихам, он пишет: "Сравнительная анатомия учит нас, что человек, походя во всем на плодоядны ничего не имеет общего с плотоядными. У него нет когтей, чтобы схвати! свою добычу; нет и достаточно острых зубов, чтобы рвать живое мясо. Но прожорливость увертывается от этих указаний самой природы. Пусть защитник животной пищи попробует, как советует Плутарх, проделать следующий опыт: пусть он принудит себя рвать живого ягненка собственными зубами и, погрузившись головой в его трепещущие внутренности, угол" жажду бьющей ключом кровью. И под свежим впечатлением этих ужака пусть он обратится к возмущенному, неодолимому инстинкту своей природы и решится сказать: "Природа создала меня для этого"

Фрэнсис Бэкон
Фрэнсис Бэкон - известнейший писатель, занимающий выдающее" место в философской литературе. Он говорит: "Природа наделила человека прекраснейшим и благороднейшим чувством сострадания, которое простирается и на бессловесных животных. Разумеется, это чувство боли всего доступно людям с благородной душой, потому что мелкие и извращенные натуры не признают сострадание добродетелью; но великодушные и лучшие люди всегда сострадательны. Поэтому-то в старых закон встречается множество постановлений, составленных в духе милосерд и воспрещающих, между прочим, употребление в пищу мяса с кровью. На этом же основании в некоторых местах Индостана жители не едят мяса и до сих пор, строго выполняя предписания своей религии. Даже турки, этот дикий народ, приучены к заботливому обращению с бессловесными животными и не позволяют их мучить".

Эдвин Арнольд
Выдержка из его поэмы "Свет Азии", проповедующей против убийства животных, приписываемой преданием основателю буддизма Сакиа-Муни, или Гаутами.

В мрачный храм бога Индиры пришел вдохновенный
Гаутами. Стояли брамины толпою
В белых ризах, алтарь окружая священный
И костер разводя; кровь животных рекою
Орошала весь храм. Царь с блестящею свитой
Там молился.
На жертвенник, кровью залитый,
Был возложен красивый козел длиннорогий.
Крепко связанный, убранный пышно венками.
Старший жрец возглашал над ним;
"Грозные боги!
Вот еще благолепная жертва пред вами -
За грехи Бимбасара, царя, - искупленье!
За утеху вам, страшные, я всесожженью
Предаю его мясо и кровь проливаю!"
И он поднял свой нож над протянутой глоткой.
"Запрети ему, царь, запрети, умоляю!.." -
Гаутами сказал. И десницею кроткой,
У брамина взял нож из десницы кровавой.
Узы жертвы распутал. Потом величавый
И спокойно-бесстрашный - прошел меж жрецами
Прямо к царскому месту. Толпа расступилась:
Все сердца покорял он мгновенно глазами,
Где любовь бесконечная к людям светилась.
"Кто ты, дивный?.." - спросил его царь в изумленье,
Преклоняясь пред ним и сойдя с возвышенья.
"Люди, братья, - ответил учитель,-внимайте!..
Правду вечную вам возвестит Гаутами.
Жертв кровавых не надо Всевышнему - знайте!
Он вам ныне вещает моими устами:
"Жизнь - одна! Жизнь - таинственный дар и священный,
Дар прекрасный для всех, всем равно драгоценный.
Отнимать ее - грех неоплатно великий
Пред дающим ее. Всеблагому не надо
Вашей службы кровавой, бессмысленно дикой...
Вы, жестокие, ждете от неба пощады?
За злодейство вы просите блага, награды?..
Если правда, что злы и безжалостны боги,
Укротит ли их гнев ваш козел длиннорогий,
Можно ль их подкупить этой жертвою лживой?
Если ж правда, что боги добры, справедливы,
То нужна ли им кровь, на землю пролитая?
Не противны ли храмы, где жертва живая
Рвется, мучится, бьется у вас под ножами?..
Верьте, братья, что милость предвечно богами
Суждена милосердным. Одно назначенье
Всем созданиям смертным: любя и жалея,
Мирно жить друг для друга. И наше спасенье
В кроткой жалости сильного к тем, кто слабее!
Все мы, здесь обреченные смерти и боли,
Все родня. Все подвластны одной вечной Воле!.."
Долго он говорил, разъясняя откровения
Древних книг и подвижников первых ученья.
И в устах вдохновенных былого заветы
Озарялись сиянием нового света.
"Если бы вы захотели, - сказал Гаутами, -
Как земля наша скорбная стала б прекрасна!
Как прекрасны и счастливы стали б вы сами.
Если б жили с законом предвечным согласно,
Все живое щадили, любили, жалели,
Не губили жестокой рукою напрасно,
Только пищу бескровную, чистую ели;
Если б вы не считали убийство забавой,
Душ и рук не грязнили охотой кровавой...
Разве мало нам пищи дозволенной, чистой?
Созревают на нивах хлеба золотые;
Спеют ягоды сладкие в роще душистой;
Осыпают деревья плоды наливные
И повсюду ключи бьют студеной водою...
А вы губите жизнь беспощадной рукою!"
И сердца отогрел он святою любовью.
Устыдились брамины забрызганных кровью
Рук жестоких, и длинной одеждою белой
Прикрывали их; старый алтарь закоптелый
Был покинут; освященный костер, позабытый,
Смрадным стынущим жиром и кровью залитый,
Угасал. Гордый царь с головой преклоненной
Слушал речи святого душой умиленной...
А на утро гонцами царя громогласно
Был и новый закон возвещен всенародно,
Повсеместно: "Царю Бимбасара угодно:
Да не будет в стране, его воле подвластной,
Впредь убийства животных для жертвы кровавой;
Да не льется невинная кровь беззаконно
Ни для пищи, дарующим жизнь воспрещенной,
Ни для злой и жестокой напрасной забавы;
И да ведает всякий под нашей державой:
Жалость ктварям живым-есть небес повеленье
Жизнь одна! Милосердным и кротким - спасенье
Тот закон на гранитной колонне высокой
Был начертан. И свято хранится сердцами
До сих пор там, где Ганг протекает широкий,
Где свет Истины вечной зажег Гаутами.



www.MARSEXX.ru