Россия велика, так просто ее не погубишь. Да и стоит ли опасаться этой шайки. Пустое. Они только и заняты болтовней, а дело делают другие!

- Смена власти, - рассуждал гость, - похожа на маятник с косой: он качается и головы сносит. И нет здесь ни правых, ни виноватых, рубит без разбору. Качнулся в одну сторону - одни ряды проредил, в обратную сторону - другие.

- На больной заднице долго не усидишь, - сказал я так, чтобы услышали только мы вдвоем, и, стрельнув глазами на барышню, добавил. - Тем паче, что история ждёт.

- Ты знаешь, Андрей, что мы поднялись, как ты выразился, на вершину власти, чтобы дать России закон, Конституцию, - последнее слово он произнес с особой торжественностью. - А ты предлагаешь нам воспользоваться теми самыми незаконными привилегиями, против которых мы восстаем.
- Николай Николаевич, но в России столько веков царит произвол, правят столоначальники, - взмолился я. - Ну, пусть конституция начнется не с меня!

Как-то так получается, что к человеку старшему, умудренному опытом, мы прислушиваемся не сразу, поначалу пренебрегаем советами, и только набив собственные шишки, вспоминаем о предостережениях.

- Ну, труба же! - воскликнула графиня. - Труба для оркестра роговой музыки.
- Ого! - удивился я. - А она-то здесь для чего?
- Ну как без нее?! - промолвила Алессандра, карябая в тетради. - Труба нужна, чтобы ангелов разгонять, если будут мешаться.

- Пресвятая Дева Мария! - воскликнула графиня. - Девятнадцатый век, а в Москве до сих пор проблемы с городским транспортом!

Возле дома графини Неверовой я заметил мальчонку, арапчонка лет трех от роду.
- Эх, тетушка, тетушка! Девятнадцатый век на дворе, а она все живет, как диковатая помещица! Вечно у нее полон дом приживалок! Вот теперь арапчонка завела!
Вдруг из сумерек появилась благообразного вида старушка.
- Саша, Сашенька! - кликнула она арапчонка, схватила его за ручку и повела в соседний особняк.

Отставной штабс-капитан почесал подбородок с тем же усердием, с каким только что ублажал котенка.

Государство - это лодка, нельзя раскачивать её бесконечно!

И более всего теперь хотелось предаваться хандре. А долго ли я выдержу?!