Улетая далеко в отпуск, родня оставила ключи от дачи. Вдруг что захочется на природе, грядки там-сям прополоть с овощами разными полезными. Да мало ли для чего еще могут понадобиться ключи от дачи? В этот раз ключи оставлялись с тонким намёком именно на нечистое «прополоть», т.к. на даче всё дружно всходило, цвело и созревало.
Уезжая, меня предупредили, дескать, там гадина живет одна, иногда в гости заходит, мол, вы уж его не обижайте. Покормите, если что. И на этой непонятной ноте родственники отбыли на далекие райские пейзажи.
Я, поначалу, удивился столь странным отношениям с неким соседом по имени – «гадина-его-не-обижайте». Если он «скотина», то на кой его кормить? Хотя, зная здравый нрав родни, вполне можно было допустить, что они подкармливали не просто кого-то там, с бухты-барахты. Времена, знаете ли такие загадочные. Может, он и человек хороший? В общем, что «полить-прополоть», что «полить- прополоть- где-то подкормить», один фиг. Надо, значит надо.
В первый же вечер пришел.. этот Гад. После звонка на далекие океанские пляжи с уточнениями и описанием объекта, я удостоверился, что это тот самый. Точнее, сказать – Гадина. Это было его имя. Он пришел ровно в восемь, оглядел участок и, присев в углу у забора, засвистел свою печальную песню. Песню обманутого и разочарованного в этой жизни существа. Субьектом дачной федерации оказался бурундук, который, оказывается, регулярно приходил к ним на участок и унылым посвистыванием требовал пожрать. На вопрос, а кто же маленького бурундука назвал таким громким и крутым именем, знакомые соседи смущенно лепетали что-то, типа, – он сам так представился. Как бы то ни было, но Гадина каждый день приходил и буквально высвистывал еду. Прям как трубадур средневековья. Я до этого, конечно, видел бурундуков и мультики с их участием тоже. Но вот так, когда из буерака выходит бурундук по имени Гадина и поет лично для тебя, – тут я даже намёков на подобные истории не слышал. Может, он получил тайное указание: «В виду того, что белочек на всех не хватает, теперь твоя очередь идти к людям»?
В первый вечер, от неожиданности премьеры, пришлось навалить ему около крыльца гору семечек. Певчий Гадина, увидя кучу аванса, резко подавился нотами и стал судорожно укладывать в рот семена подсолнуха, стараясь соблюдать максимальный коэффициент уплотнения во рту.
Казалось для него не существовало понятия «большая куча семечек». Любую кучу он телепортировал куда-то в течении считанных минут. За очередной порцией он возвращался со впалыми, как у узника библиотеки «Эффектная диета», щеками, но через минуту судорожной работы лапок, щеки его вновь приобретали форму, которой позавидовала бы любая силиконовая секс-бомба. Гадина не боялся ничего и никого, однозначно. Боялся он только одной вещи, что семечки когда-нибудь могут закончится, и тогда над дачами лучше бы рванул очередной тунгусский плазмоид, т.к. смысл жизни стал бы безвозвратно утерян. И поэтому бурундозавр никогда не позволял любимой еде залеживаться у крыльца, ежесекундно боясь окончания эры вольготного потребления.
И вот.. Как всё выглядело со стороны, мне, чуть позже, с улыбкой рассказали. Тем вечером, проявляя чудеса саксонской пунктуальности, около крыльца появился наш звезда дачных долин и энималс-опер – Гадина. Брезгливо пошкрябав лапкой деревянный настил перед крыльцом, он зачем-то понюхал свою лапку, видимо удостоверясь не прокисли ли за день неведомые человечеству тайнозаписи, и, сосредоточенно глядя вдаль, уселся всем прикладом на свою пятую точку тела. Настроение менестреля в этот вечер было сугубо лирическим и, стрельнув взглядом в невидимые ноты высокого воздуха, Гадина взял из них самую верхнюю и жалобно засвистел свою «Песнь нибелунга». В это время зазвонил телефон, лежащий на улице. Я сидел в доме, смотрел по экрану новости, и, вещие позывные «вестника деревьев и трав», почти не слышал. Зато ясно услышал телефон. Вспомнив, что именно во время начала очередного пунктульного «лесного тура вокализа», мне должен быть важный звонок. Я рванул с места не хуже спорткара. Вмиг очутившись на крыльце, не тратя времени на судорожные перебирания ногами по ступенькам, я прямо с крыльца сиганул вниз… Подо мной еще плавно проплывали все несколько ступенек крыльца, когда я почувствовал, что сам воздух как-то стал гуще и плотнее. Предчувствие катастрофы охватило меня со страшной силой. Атмосферу накалило нечто, чего-то необычайно апокалипсичного, неотвратимо тунгусского. Через доли секунд это настигло планету. Моё доброе «Я», с грохотом приземлилось на доску, где, на другом ее конце, мохнатое дарование готовилось срывать очередные заслуженные зерно-лавры. Эффект качелей, наложенный на эффект бабочки, был поразительным. Талантливый Гадина, все ещё с открытым ртом и с полными лапами семечек, строго вертикально взмыв ввысь, с грустным подсвистом скрылся в низкой вечереющей облачности…
Земля торжественно встречала своего космобурундучка секунд через несколько. Где он был все это время и что видел, никто так и не узнал. Но, судя по расширенным глазам и распушенному и без того нехилому хвосту, видел он много и страшно.
Приземлившись на мягкую зелёную-зелёную траву, он, как диверсант, засланный в тыл врага, беззвучным комком меха юзанул под крыльцо и исчез. А перед крыльцом так и осталась лежать заслуженная, непочатая куча семечек, как бы символизируя собой, сколь недолговечно в этом мире бывает искусство.
— Он больше не придет! – мнение было единодушным. И никто бы не пришел после такого несанкционированного, варварского посещения стратосферы. Стало почему-то стыдно и грустно. Я присел около осиротевшей горы семечек. Нет, он точно не придет.. Автоматически я выцепил глазом самую крупную семечку на вершине кучки, схватил ее и громко хрустнул...
Из-под крыльца раздался негодующий свист. Там, растопырив лапы, борцом сумо перед схваткой, стоял, покачиваясь, Гадина и смотрел на меня буравящими насквозь, черными глазками. «Хрен тебе на грядке с сорняками, а не мои семечки!» — говорили его глаза.. И еще много чего я услышал в них о себе. И я до сих пор удивляюсь, откуда бурундуки знают такие ругательства?!
[показать]