Вот еще один. В.Лебедев Двадцатый век.
Сороковые.
Подставив раненную грудь,
Непокоренная Россия
Фашисту заступает путь.
И, потеряв рассудок здравый,
Предчувствует конец палач.
А под его пятой кровавой -
Расстрелы, пытки, детский плач.
На трупах трупы, в небо глядя,
И вдруг у ямы на краю:
“Не убивайте меня, дядя,
А я Вам песенку спою.“
Дрожа и заикаясь, прямо
Над грудой неостывших тел
Ребенок над сестрой и мамой -
Зверью про зайчика запел...
Восьмидесятые.
Народы страну прославили трудом.
Но все полнеет, год от года,
Недетским горем детский дом.
За что мальцу в четыре года
Дают за совесть и за страх,
Беду великого народа
Нести на тоненьких руках?
Проснувшись, плачет он ночами,
И рвется пониманий нить:
“Не отдавайте меня маме,
Мне страшно. Мама будет пить.“
Очнитесь люди, плачут дети, -
Скажи, великий мой народ:
За тех сирот фашист в ответе,
А кто за нынешних сирот?