И не стыдно ли было бы нам падать духом, когда слабые женщины возвысились - до прекрасного идеала геройства и самоотвержения? А. А. Бестужев

Когда писать о декабристах , как не в декабре. Но мне больше хочется вспомнить о женщинах, декабристках.

Женщин, отправившихся в Сибирь за своими избранниками- участниками декабрьского восстания 1825 года, было 11, хотя благодаря поэме Некрасова и фильму « Звезда пленительного счастья» хорошо известны только три: Екатерина Трубецкая, Мария Волконская и Полина Анненкова- Гебль.
Вот имена остальных:
Александрина Григорьевна Муравьева
Елизавета Петровна Нарышкина
Наталья Дмитриевна Фонвизина
Александра Ивановна Давыдова
Александра Васильевна Ентальцева
Мария Казимировна Юшневская
Анна Васильевна Розен
Камилла Ивашева ( Ле-Дан-Тю)




Отправляясь за своими мужьями, эти женщины сознательно и бесповоротно порывали с прошлым, отказывались от привилегий, от прежнего образа жизни. Была и другая сторона, более мучительная : отправляясь за мужьями, жены добровольно отказывались от собственных детей и родителей. Царь разрешал ехать только женам. До отъезда в Сибирь детей не было лишь у Трубецкой и Нарышкиной . Дочь Ентальцевой от первого брака воспитывалась у отца.
А. И. Давыдовой пришлось пристраивать по родственникам шестерых детей. А. Г. Муравьева поручила заботам бабушки двух маленьких дочек (старшей три года) и совсем крохотного сына. Н. Д. Фонвизина оставила на престарелых родителей двух маленьких детей . Мария Волконская уехала в Сибирь, когда ее сыну не было и года. А. В. Розен, по настоянию мужа, задержалась с отъездом, ожидая, пока подрастет сын. Юшневской не разрешили взять с собой дочь от первого брака. У будущей жены Анненкова — Полины Гебль также была дочь, оставшаяся с бабушкой.
Расставаясь, они имели очень мало надежд на то, что когда-нибудь свидятся. По постановлению жена, последовавшая за мужем в Сибирь, должна была оставаться там до его смерти, а может быть, и до собственной смерти, так как правительство не гарантировало обязательного возвращения женщин в случае смерти их мужей, «государственных преступников». Сроки заключения участников восстания также не внушали оптимизма – от 8 до 20 лет каторги.
Эти одиннадцать женщин были самые разные — и по возрасту и по социальному положению. Из титулованной знати — княгини Мария Волконская и Екатерина Трубецкая, Александра Григорьевна Муравьева — из графского рода Чернышевых, одного из самых богатых в России. Елизавета Петровна Нарышкина — дочь графа Коновницына, генерала. Генеральша Наталья Дмитриевна Фонвизина — из рода Апухтиных. Они не только знатны, но и достаточно богаты.
Есть и совсем незнатные: Александра Ивановна Потапова, дочь мелкого чиновника, Александра Васильевна Ентальцева.



Среди русских - две француженки — Полина Гебль и Камилла Ле-Дан-тю, первая модистка, вторая гувернантка.
По возрасту женщины тоже разные. Самые старшие из них — Юшневская и Ентальцева, им по сорок лет, немного меньше Анне Розен. Остальные совсем молоды, когда они приехали в Сибирь Нарышкиной и Давыдовой было по двадцать шесть лет, Трубецкой 27 , Анненковой 28 лет. Марии Волконской не было еще и 22-х; Муравьевой, Фонвизиной и Камилле Ле-Дантю по двадцать три года (Ле-Дантю-Ивашева, приехавшая последней —самая младшая из одиннадцати женщин)

:

Екатерина Ивановна Трубецкая (урожденная графиня Лаваль) - первая из женщин, уже в июле
1826 (на следующий день после отъезда мужа), отправляется вслед за ним. Ей посвящена 1 часть поэмы Некрасова « Русские женщины»...Я слёз не принесу в проклятую тюрьму -
Я гордость, гордость в нем спасу, я силы дам ему!


«Екатерина Ивановна Трубецкая,— вспоминал Андрей Розен,— была не красива лицом, не стройна, среднего росту, но когда заговорит, — так что твоя краса и глава — просто обворожит спокойным приятным голосом и плавною, умною и доброю речью, так все слушал бы ее». «Воистину очаровательна и соединяет с значительным умом неистощимый запас доброты...» — писал о Екатерине Ивановне Муравьев-Апостол. У неё всё «те же синие лучистые глаза, искрящиеся умом, сияющие добром и божьей правдой»
Эта изнеженная аристократка в Благодатском руднике ходила в истрепанных башмаках и отморозила себе ноги, так как из теплых башмаков сшила шапочку товарищу мужа.

Княгиня Трубецкая первая проложила путь, не только дальний, неизвестный, но и очень трудный. Она, а за нею Волконская и Муравьева едут, обгоняя в пути некоторых декабристов. Примеру их последовали Е. П. Нарышкина и А. В. Ентальцева; в марте 1828 г. на каторгу в Читинский острог приехали еще три женщины — жёны Давыдова и Фонвизина и невеста Анненкова — Полина Гебль. В 1830 г., когда каторжан из Читинского острога переводили в Петровский завод, прибыли А. В. Розен и М. К. Юшневская. В сентябре 1831 г. в Петровском заводе состоялась свадьба Василия Ивашева с приехавшей к нему Камиллой Ле-Дантю.
Мария Волконская, дочь генерала Раевского, самая известная из декабристок. "Осьмнадцати лет лет пошла под венец" по воле отца и до ареста мужа даже толком не успела ни узнать его ни полюбить. Но тем не менее решение ехать в Сибирь её было твёрдо, хотя далось нелегко - пришлось оставить сына, которому не исполнилось и года. Волконская написала книгу ( записки) о жизни в Сибири.

Мария Николаевна Волконская (1805-1863)




П. Соколов "Портрет княгини М. Волконской с сыном Николаем"

Интересно, что сами декабристки ничего героического в своих поступках не видели. Сын Марии Волконской в предисловии к впервые издаваемым им запискам матери писал: «Припоминаю слова, не раз слышанные мною в детстве, в ответ на высказываемое ей удивление по поводу того, что она могла добровольно лишить себя всего, что имела, и все покинуть, чтобы следовать за своим мужем. «Что же тут удивительного? — говорила она,— пять тысяч женщин каждый год делают добровольно то же самое».
Александра Ивановна Давыдова, вернувшись из ссылки, говорила: «Какие героини? Это поэты из нас героинь сделали, а мы просто поехали за нашими мужьями..» ( И это говорит женщина, которой пришлось оставить фактически сиротами шестерых детей!)




Александрина Муравьева, своего мужа обожала до самозабвения. Уже на каторге на шутливый вопрос Якушкина, кого она больше любит, мужа или бога, Александра Григорьевна ответила вполне серьезно: «сам Бог не взыщет за то, что она Никитушку любит более»
Отправляясь в Сибирь, Александрина оставила на воспитание свекрови трех малолетних детей. Ни одна из декабристок, пожалуй, не удостоилась столь восторженных похвал в воспоминаниях сибирских изгнанников. Женщины тоже здесь единодушны: «Святая женщина. Она умерла на своем посту». С миниатюры работы Соколова смотрит на нас нежное лицо с кротким взглядом. Именно этот портрет был сделан для Никиты Муравьева и передан ему в Петропавловку.




По словам декабриста Якушкина : «Она была воплощенная любовь». Муравьева стала первой жертвой Петровского завода – следующего, после Читы, места каторжных работ революционеров. Она умерла в 1832 году двадцати восьми лет. Никита Муравьев стал седым в тридцать шесть - в день смерти жены.

Полина Анненкова -Гебль или Прасковья Егоровна ( в православии), живая, подвижная, привычная к труду. Красивая и изящная, она кипела жизнью и весельем, но все это было как бы внешней оболочкой глубоких чувств, заставивших молодую женщину отказаться от своей родины и независимой жизни. Она хлопотала по хозяйству с утра до вечера, собственноручно готовила, не доверяя кухаркам, завела огород, что значительно улучшило питание заключенных. И все это -не теряя врожденного изящества и веселья. У нее был приятный голос, Анненкова любила попеть — даже русские романсы, хотя и плохо знала по-русски. И всё это при том, что из рождённых ею 18 детей, выжило только 6.

[412x490]

Н. Бестужев "Портрет Прасковьи Анненковой"  1836г

Женщины многое сделали в Сибири. Прежде всего они разрушили изоляцию, на которую власти обрекли декабристов. Николай I хотел всех заставить забыть имена осужденных, изжить их из памяти. Но вот приезжает Александра Муравьева и передает И. И, Пущину стихи его лицейского друга Александра Пушкина «во глубине сибирских руд» - они рассказали декабристам о том, что они не забыты, что их помнят, им сочувствуют. А сколько радости доставляли заключенным даже кратковременные поначалу свидания! Александр Одоевский по поводу женских визитов сочинил восторженные стихи:

Вдруг ангелы с лазури низлетели,
Явилися, как дочери земли,
И узникам с улыбкой утешенья
Любовь и мир душевный принесли.

...На четвертом году заключения с узников сняли кандалы. Николай Бестужев сделал из них женщинам кольца, которые они с гордостью носили




Н. Бестужев "Портрет Е.П. Нарышкиной" 1832г

Из одиннадцати женщин, последовавших за мужьями в Сибирь, три остались здесь навечно. Александра Муравьева, Камилла Ивашева, Екатерина Трубецкая.





Подробнее я хочу рассказать об одной из декабристок. Её история мне кажется самой трогательной.Ведь она была не женой, которой как говорится Бог и долг велели следовать за мужем, и даже не невестой. Её вела одна только любовь.
Камилла Ле Дантю родилась в 1808 году в семье француза–республиканца, бежавшего от Наполеона в Россию. В Симбирске мать Камиллы поступила гувернанткой на службу в семью помещиков Ивашевых. В имении Ивашевых ещё ребёнком Камилла впервые увидела сына хозяев, 15-летнего Василия, который был старше её на 11 лет. Они росли в одном доме, и молодой Ивашёв производил на подростка Камиллу глубокое впечатление, ему же было приятно поддерживать её влюблённость. Но у Василия были обязательства перед другой, которая считалась его невестой.
Через несколько лет дочь гувернантки тоже стала гувернанткой, переехала в Петербург, и время казалось бы стёрло память о былом увлечении. Но когда Камилла узнала, что её возлюбленный отправлен в Сибирь, она решилась ехать к нему.



Из письма, написанного царю от имени Камиллы: «...Одна из Ваших подданных со смиреной мольбой припадает к стопам Вашего Величества. ...Мое сердце полно верной на всю жизнь, глубокой, непоколебимой любовью к одному из несчастных, осужденных законом, – к сыну генерала Ивашева. Я люблю его почти с детства и, почувствовав со времени его несчастья, насколько его жизнь дорога для меня, дала обет разделить его горькую участь».
Разрешение Камилла получила в сентябре 1830 года. Мать Ивашева сообщила об этом в Сибирь жене декабриста, княгине Марии Николаевне Волконской, и та ободряюще ответила Камилле: «...Правда, пристанищем у вас будет лачуга, а жилищем тюрьма, но вас будет радовать счастье, приносимое вами, а здесь вы встретите человека, который всю жизнь свою посвятит вам, чтобы доказать, что и он умеет любить... Кроме того, вы встретите здесь подругу, которая уже теперь относится к вам с живейшим интересом». Подруга – соотечественница Камиллы, П. Гебль, в браке Анненкова.
В июне 1831 года Камилла выехала в Сибирь.
Поэт-декабрист А.И. Одоевский написал на приезд Камиллы стихотворение:

По дороге столбовой
Колокольчик заливается,
Что не парень удалой
Белым снегом опушается?
Нет, то ласточкой летит
По дороге красна девица.
Мчатся кони... От копыт
Вьется легкая метелица.
Грустно ей... Родная мать
Тужит тугою сердечною;
Больно душу оторвать
От души разлукой вечною.
Но зачем в степную даль
Свет душа стремится взорами?
Ждет и там её печаль
За железными затворами.
«С другом любо и в тюрьме! –
В думе молвит красна девица. –
Свет он мне в могильной тьме...
Встань, неси меня, метелица...».

В Петровский Завод она прибыла в сентябре 1831 года и остановилась у княгини Волконской. Здесь состоялось, наконец, её первое свидание с арестантом Ивашевым, которого не видела более пяти лет. Можно себе представить её состояние. Камилла так волновалась, что во время встречи, увидев осуждённого, потеряла сознание. Через неделю состоялась их свадьба.





После свадьбы Ивашевым было разрешено месяц прожить в доме, построенном для Камиллы. Затем она перешла в каземат мужа. Декабристы и их спутницы полюбили милую, образованную девушку. Она стала всеобщей любимицей. «Прелестное во всех отношениях создание», – отзывалась о ней М.Н. Волконская.
Через год после свадьбы Камилла написала матери: «Год нашего союза прошел как один счастливый день».
В 1835 году родилась дочь Мария. Приезжает мать Камиллы. Рождаются ещё дети. Их учат музыке, французскому языку
Но безоблачного и полного счастья не бывает долго. Горе случилось в декабре 1839 года. Камилла простудилась, произошли преждевременные роды, а через несколько дней она скончалась. "Бедный Базиль" - были её последние слова и слеза скатилась по её щеке. Нет у меня больше моей подруги, бывшей утешением моих родителей в самые тяжелые времена, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви». (Из письма Ивашева). Ярким жертвенным факелом сверкнула её жизнь. Камилле было всего 31 год...
Василий Петрович пережил жену ровно на один год, он внезапно тихо скончался точно в годовщину смерти своей Камиллы.




Пленителен образ отважной жены,
Явившей душевную силу
И в снежных пустынях суровой страны
Сокрывшейся рано в могулу!
Уйдёте, но ваших страданий рассказ
Поймётся живыми сердцами,
И за полночь правнуки ваши о вас
Беседы не кончат с друзьями.
Они им покажут, вздохнув от души,
Черты незабвенные ваши,
И в память прабабки, погибшей в глуши,
Осушатся полные чаши!
Н. Некрасов "Русские женщины"

Серия сообщений "Женщины России":