Мой нежный март, покрывшийся золою.
Пробившись, словно зубы из десны,
подснежники белеют над землею,
подобной не видавшие весны.
Строения разрушенные тлеют,
трясется воздух от взрывной волны.
А между тем — подснежники белеют,
как будто нет и не было войны,
как будто на земле светло и мирно
и смерти нет, и нет дурной молвы,
и снова ладан, золото и смирну
приносят новорожденным волхвы — | родившимся в убежищах, в подземке
у проклятой эпохи на весах.
И вороны выпячивают зенки
на аистов, летящих в небесах.
Вращается кроваво мясорубка
над полосой еще прозрачных рощ.
Но как же долговечно то, что хрупко,
и до чего слаба тупая мощь!
Смердит в Москве, пованивает в Минске.
А я, осатанев от немоты,
подснежнику шепчу по-украински:
"Мій проліску, мій хлопчику — цвіти".
|