Настроение сейчас - хочу плакать

Посещений моего дневника: 185 за 3 дня. Меня это радует, шифрующиеся поросёнки.

Присутствует одна история.
Есть у меня один друг. Был. Имени разглашать не будем. И про эту историю НИКОГДА не надо вспоминать при встрече со мной. И про него вообще.

У нас с ним в предпоследнюю встречу и так всё было сложно: он написал какую-то загадочную смс с моего телефона моим обидчикам, сказал, что я тряпка, и ушёл. Я ещё наговорила ему кучу гадостей, ну как всегда. Это несущественно.
Недавно мы опять встретились с ним. Гуляли. Дурачились (ну со мной как всегда). Он всё меня учил, как ходить на каблуках, а то я хожу как маленький слонёнок, а меня зверски интересовал вопрос, НУ ОТКУДА ОН ЭТО ЗНАЕТ)
Ещё вспомнили сказку, ну прям про меня: Жила-была тётка. Красивая такая, жизнерадостная такая, шутить любила. А потом влюбилась и скисла как говно.
Или какие-нибудь всем известные забавные фразочки: "Прихожу домой, смотрю - пыль лежит. Думаю, давай и я полежу."
И всё было будто бы ОТЛИЧНО.
Будто бы.

Ничто не предвещало беды.

Мы ехали на метро с Авиамоторной. Мне необходимо было сесть, ноги так устали. Я обнаружила единственное свободное место рядом с какой-то засыпающей женщиной без определённого места жительства. Я, прекрасная, в самых лучших шмотках, вся такая одухотворённая прям тошнит, уселась, и моё бесспорно интеллектуальное лицо уже готово было скривиться в отвращении. Можно же ей пойти работать, в конце концов. Нельзя же так запускать себя. Кошмар какой-то, она ещё и засыпает, смотрите.
(Я смею надеяться, что не являюсь такой. Это всего лишь моя обусловленность воспитанием, вследствие которого я избалованная, дерзкая, высокомерная, грубая, и вообще дальше своего носа ничего не вижу. Боже, какой огромный вес несёт воспитание! Я всегда бунтовала против мамы, но, незаметно для меня, на меня налипло ощущение надменности богатой барчучки. Единственная просьба общающимся со мной: я сама прекрасно знаю о своих качествах. Я ненавижу себя за них. Не надо мне ничего говорить - сразу бейте. Я так лучше пойму.
Ребёнок так беспомощен. Сколько бы я ни говорила, что "человек сам себя воспитывает" (Базаров), воспитание ВСЁ РАВНО массивно впечатывается в бессознательное. Это - обусловленность. Обусловленность - корень всех страданий. Вот вам и начальная истина.
А, может, вы и не подозреваете об этих моих качествах. Что ж, вас ожидает много сюрпризов, но сейчас не об этом.)

Женщина распространяла вокруг себя ужасный запах. Вокруг неё была "мёртвая зона". Дорогой мой друг тоже благоразумно стоял поодаль. Всё моё внимание сконцентрировалось на том, чтоб меня не стошнило.
Вагон качнуло. Женщина во сне положила голову мне на плечо.
Раздражение. Сколько было таких ситуаций. Бесит. Чё за мудаки вокруг, а я ведь такая невъебенно крутая.

И тут - предательская мысль: "А ведь её, наверно, никто не обнимает".
Это же самое ужасное, что может быть.
Не осознавая своих действий, я обняла её и прижала к себе. Часто обнимаясь с детьми, у меня вошло в привычку гладить всех по спине. Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО успокаивает.
Она так долго не спала.
А я вообще крутой психолог. Работаю через обнимание, что-нибудь говорю, неважно, что, и начинаю рыдать первая.
Сердечная чакра раскрылась. Почему-то это было больно.
Я боялась, что она испугается.
Не испугалась. Схватилась за меня, как утопающая.
Каким-то чудом спокойно ей прошептала: "Всё хорошо, всё хорошо...ты самая хорошая, самая красивая. Ты всё делала правильно, ты ни в чём не виновата. Просто так сложилось".
Я всегда говорю тихо, когда есть угроза прорыдать 4 часа.
Я не знаю, плакала она или нет. Я вообще не понимаю, что происходило.
Со мной произошёл мощный катарсис. Очищение через страдания.
С ней, наверно, тоже.
Я начала рыдать просто взахлёб.
Это плохо. Я часто плачу, но это всего лишь скатывающиеся слёзы. Если я плачу навзрыд - это опасно. Я позволяю себе это ТОЛЬКО в том случае, если я буду уверена, что меня успокоят, прижмут к себе.
Если человек не умеет утешать - у него нет души.
При М. я НИКОГДА так не плакала.
Но рядом был Женя, и я была уверена в нём. Я знала, что он сумеет меня успокоить.
Он для меня - как Недди для Роуз из книги "Восток".

Мне было всё хуже и хуже. Я не знаю, что думала та женщина.
Я возьму твою боль на себя. Всё хорошо, всё хорошо.

Я не представляю, как она живёт. Милая, любимая, ты самая замечательная. Ты ни в чём не виновата.

Если бы она была больна проказой, я всё равно бы так сделала.
По-другому нельзя.

Мне. Было. Очень Плохо.
Так больше нельзя.
Стоп.

За это время мы проехали всего 2 станции.
Всё. Я должна выйти. Куда-то делся воздух.
Станция "Перово".

Я быстро поцеловала её в висок. Порывисто встала. Оставила у неё кофту. И вышла. Хоть это и не моя станция.
Всё это время я не видела ни Женю, ни остальных пассажиров.
Он вышел за мной.
Я так хочу, чтоб меня обняли. Мне это так нужно.

Но Он просто пошёл на выход.
Всё расплывается перед глазами. Я ничего не вижу, я не могу ходить, отказали ноги. Но я поковыляла за ним.
На лестнице я обычно брала его под руку. Сущее мучение - подниматься на каблуках по ступенькам.
(Я на каблуках просто потому, что это была в выбранном мамой дорогом магазине единственная обувь из кожзама)
Но он не остановился, и я карабкалась сама.
На улице он остановился. Смотрел куда-то сквозь меня.
Что происходит вообще.
Я протянула к нему руки. Обняла. Почувствовала внутри него туго натянутую струну. Жерло вулкана.
Я была вынуждена взять себя в руки.
Переведу всё на шутку. Как всегда.
"Ой, Жень, а чего ты такой смурный? У тебя, наверно, зуб болит?"
И улыбнулась.

Он взбесился. Взорвался.
"Иди отсюда! Ты бесишь меня! Я тебя ненавижу! Пошла вон! Я не хочу тебя видеть!".
Это мои формулировки, он говорил на русском матном.
Он аж несколько минут говорил всё, что обо мне думает.
Я люблю критику. Но обоснованную.
За что.
За что столько обвинений.
Что я сделала.
Что.
Что?
Что?!

Минут двадцать назад всё было же нормально. Что случилось. Что.
Он развернулся и пошёл.
Я понурым пёсиком поплелась за ним. Я ненавижу себя за это. Я ненавижу себя за смс, написанные Ане. Я ненавижу себя за полетевший с балкона букет из 51 розы, на который зарабатывалось потом и кровью. Я ненавижу себя за то, что я так ползаю перед людьми, которым я нафиг не сдалась.

"Женя! Кто же меня будет обнимать? Кто же будет обо мне заботиться?".
Молчание.
Отчаянье.
Я остановилась. "Неужели я такая плохая?"
И - о, чудо! - ответ: "Нет, Настя. Ты не плохая".

Кофта моя осталась у Женщины. Я в майке. Моросит дождь. Я далеко от дома и на ужасной обуви. Но это неважно. Меня никто не обнимает.

Я спустилась в переход метро. Мне было очень ужасно. Больно. Я думала, что после Ани какое-то время не может происходить ничего ужасного. Что у меня есть лимит.
Нифига.
Я прооперировала сама себя: купила себе шоколадку и прочла страницу Кена У.
Поймала такси. Поехала домой. Энергия кончилась. Забралась под два одеяла и заснула.
Больше я не общалась с ним.
Меня ранит не сколько Он. Сколько катарсис в метро.

О, уже 6 утра. Мне так грустно стало. Я сейчас пойду в круглосуточную Шоколадницу, после - поеду в Малаховку, проведу там несколько часов. Остаток дня надеюсь читать. Не дай Бог кто-нибудь из вас нарушит этот классный план) вечером отпишусь

Кстати, подруга говорит, что он так поступил, потому что сильно любит.
Ага.
"Оставь надежду всяк сюда входящий".

Ну и ладно. Зато Вселенная угощает меня малиной в сентябре.