Что вам известно о скуке?.. Нет, не так. Что вы знаете о скуке существа, которое, если не наблюдало этот мир с самого зарождения, то точно видело его детство и юность? Существа, которое живёт настолько долго, что видело, как из маленьких поселений вырастают города, как они разрушаются и пустеют, как меняется общество, как оно развивается, как большой организм. По началу в жизни все интересно, все любопытно, все ново… Но когда ты теряешь счёт годам, а потом и столетиям, когда понимаешь, что видел, как приходят и уходят, рождаются и умирают боги, все становится пресным. По началу ты устаешь от простого физического мира, ты больше не ищешь вкусного, приятного, ощущения притупляются. Ты решаешь выйти за грань и начинаешь пробовать то, что не стал бы пробовать раньше. На какое-то время это спасает, но потом надоедает и это. "Наедаешься". Ты обращаешься к чувственным удовольствиям и рано или поздно и в них переходишь через край, и они перестают быть "вкусными". Идет время, и ты пробуешь то, что предлагают тебе развивающиеся технологии. Но случается это не так часто и тоже быстро теряет свое очарование. Иногда, когда происходят глобальные катаклизмы, как в последний раз, когда чуть не устроил апокалипсис один из потомков, твоя жажда жизни поднимает голову: нужно шевелиться, а не плыть по течению, в мире становится сложнее и от того интереснее. Жизнь кажется намного насыщеннее, когда кто-то или что-то бросает тебе вызов. Ходить даже не по лезвию, а далеко за гранью становится образом твоей жизни просто потому, что иначе невыносимо тоскливо существовать. Но в целом ты привыкаешь жить, как будто скользя, проходя мимо всего и ни до чего не дотрагиваясь, нигде не задерживаясь. Ты здесь все уже видел, все знаешь, тебя сложно удивить. Единственное, чего тебе еще не удалось попробовать – это смерть.



По началу тебе не понятно, почему дар "вечной жизни" тебе представили как проклятье, даже несмотря на то, что ты выкупаешь свое право на этот дар чужой кровью. К этому тоже со временем привыкаешь, учишься с этим жить. И вот когда сделано то, что не может сделать ни один смертный - испробовано абсолютно все, в том числе, смирение с тем, что ты всегда одинок, оплаканы все ушедшие любимые, с которыми ты пробовал жить по-разному: наблюдал, как они стареют и умирают или обращал их в себе подобных, которые рано или поздно сепарируются в поисках чего-то нового. Ты усмехаешься, желаешь удачи, и понимаешь цену вечной жизни: скука.
Но в конце концов смиряешься и с ней. Так и произошло с Рудольфом. Однако несколько столетий назад он нашел себе призвание, которое его устраивало, в котором он ощущал себя на своем месте. Психиатрия. Его мало волновала его личная полезность для общества, он избрал эту профессию потому, что здесь вполне мог позволить себе периодически выгулять внутренних демонов, когда те особенно бесились, просились на волю, да и, чего греха таить, иногда она способна была даже удивить. Он нашел свое успокоение в изучении людей, их внутреннего. По началу, конечно, интересны были все, он любил за ними наблюдать, экспериментировать, иногда даже играть в особо интересных, но, как и все прочее, обычные "блюда" ему скоро приелись. Так он выбрал для себя узкую специализацию: стал изучать отклонения существ. Его особо интересовало все, что выходило за рамки. Он искал алмазы не ограненные. Встречались они редко, но когда встречались, он чувствовал, как оживает изнутри. Ни с чем несравнимое удовольствие, ювелирная работа - отыскать в куче мусора сокровище, очистить его от лишней шелухи, придать форму и... поставить на полочку, чтобы любоваться.
На сегодняшний день немного смущали законы, направленные на контроль вампиров после неудачного марш-броска Ричарда Берга, но... и это он со временем научился обходить так, чтоб не попасться на глаза к хранителям правопорядка и избегать всяческих ограничений, тем более, что благодаря его возрасту это теперь не составляло труда. В каком-то смысле такие «катаклизмы» ему были интересны, хоть что-то новенькое в череде однообразных дней и ночей. Рано или поздно “наедаешься” даже своим всесилием. В какой-то момент становится интереснее, наоборот, не пользоваться своими способностями.
Рудольф был прекрасно осведомлен как о своей силе, о своей притягательности, так и о том, что, если он не включал свой навык обаяния на полную мощность, его боялись. Он чувствовал этот подкожный страх у своих добровольных или не очень собеседников. Его это забавляло, нравилось наблюдать за тем, как тот, кто перед ним, пытается перешагнуть через свое нутро. Берг сам первым никогда не дотрагивался ни до кого, но создавал такие ситуации, когда оппонент был вынужден прикоснуться к нему. И речь далеко не всегда о тактильных ощущениях. Крайне редко он сам опускался до того, чтобы изловить жертву. Крайне редко он в ком-то был настолько заинтересован, чтобы тянуться. Ещё реже он находил того, кто его не боялся. Примерно никогда.
Рудольф медленно вышел из медитации и посмотрел за окно.

Танго Огня и Воды: https://author.today/work/461765
[700x700]