Белка песенки поёт,
Да орешки все грызет.
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые,
Ядра - чистый изумруд.
Слуги белку стерегут


Основной аргумент оппонентов существования Поморской цивилизации на Севере Евразии и в частности Поморской горнометаллургической промышленности на рубеже I-II тысячелетий н.э.: должны же остаться  следы и потомки от нее, если уж не концу XX века, то хотя бы к середине II тысячелетия.

А они и остались, только опять наши академики от истории надели на себя «розовые очки»: ничего не видим, ничего не знаем.

Поморское медное литье.
 

Возьмём, к примеру, знаменитое Поморское медное литьё. Предвосхищаю ухмылку читателей: какое же оно знаменитое, если большинство о нем ничего не слышало.

 Начинаю рассказывать о поморском медном литье с рассказа о Выгодском литье (по реке Выг в Карелии и старообрядческой обители). Соблюдение традиций старообрядческого Соловецкого "Устава" в иконографии, а также первейший признак: поморское КАЧЕСТВО литья. Московское поморское литье наследовало традиции Выговского только в 19 веке (после разгрома Даниловской обители), но 19 век отличается по металлу (более бронзовый оттенок) и даже более низкому качеству (что, за сто лет уже потеряли навыки литья?).

[340x143] [642x700]

Складень и икона 18 века.  Выговское Поморское медное литье.



[400x496] [300x400]

Преподобные Зосима и Савватий Соловецкие и святые мученики Кирик и Улитта. 19 в. Московское медное литье.

Ну и место находки: поморы не закупали в центре России "листки"; и качество ниже, и производство далече.

Поморская пластика – это яркое вещественное воплощение программных положений Выговского общежительства, имевшее определяющее значение для истории старообрядческого медного литья. С начала XVIII в. поморское литье сформировалось как самостоятельное художественное направление, отличающееся технологическими, иконографическими и стилистическими признаками. Кресты и складни поморского производства стали образцами для старообрядческих мастерских России.

Опыт поморской литейной школы, разработанные формы и композиции крестов, икон и складней были приняты всеми московскими старообрядческими беспоповскими общинами поморцев, федосеевцев, филипповцев 19 века. Следовательно, становление видового, типологического и иконографического ряда медного художественного литья в данном регионе происходило под непосредственным влиянием поморских образцов Выговского общежительства Беломорья.  

Существование постоянной связи между поморским Выговским общежительством и московской федосеевской общиной Преображенского кладбища позволяет сделать вывод о повторении крестов и складней поморского производства в литейных заведениях, располагавшихся в частных домовладениях на территории города. Кроме того известно, что приверженцы федосеевского согласия “иконы ни от кого, кроме своего согласия мастеров не принимают и не покланяются, как только меднолитным одного Поморского монастыря; а из того же Поморья скитским образам той чести ни за что не делают”.

Из этого можно заключить, что существовало и медное литьё помимо Данилова монастыря Беломорья и в скитах поморского согласия, а это уже где-то на восток от Двины, в скитах Зимнего берега, Мезени и Печоры.

Известно, что одним из первых крупных центров старообрядчества стал Выговский, или Данилов, монастырь, основанный в Поморье (Олонецкая губерния) на р. Выге в 1695 году Через несколько лет, в 1703 году, выговцам был послан указ Петра I, который предоставил им свободу богослужения по старопечатным книгам, но с условием, чтобы монахи обители приписались к государственным металлургическим заводам на Повенце и отправляли там работы.  Поморцы подчинились, первыми среди староверов, решившись на необходимую уступку (хотя их учение содержало пункт о немолении за государя) Такое «политичное» по словам самих выговцев  отношение к официальным властям принесло скорые плоды. Указом от 7 сентября 1705 года поморцы получили право самоуправления и свободу от двойного подушного оклада обязательного для старообрядцев.

Итак, согласие с Петром придало Выговскому монастырю оффициальный статус центра староверческого медного литья, но это не отменяет и существование подпольных меднолитейных производств. Кроме того это только говорит о высоком металлургическом мастерстве поморов, сложившемся в Поморье задолго до конца 17 века (уступки Петра Даниловому монастырю говорит о жизненной необходимости для Российской Империи применения их металлургического мастерства).

Определяющей вехой в истории медного литья стал указ Петра I от 31 января 1723 г. «О запрещении иметь в приходских церквах иконы частных лиц; также выливать и продавать в рядах священные изображения из меди и олова» . Этот указ поставил под контроль производство, продажу и бытование меднолитых предметов, которые следовало «употребить на церковные нужды». Таким образом, уже в начале XVIII в. была определена политика государственных властей по отношению к медной пластике. Именно в этих условиях, поставивших литейное дело в нелегальное положение, мастера-старообрядцы разных направлений (беспоповцы и поповцы) сумели не только сохранить древнерусские традиции, но и создать новые образцы крестов, икон и складней.

В этих условиях подпольные меднолитейные производства  Поморья могли поставлять в Россию свои изделия только под "тоговым брэндом" Выговского поморского литья.

Характерным признаком поморского литья может служить написание на медных крестах: "Царь Славы Исус Христос Сын Божий". Поморцы отрицали изображение на крестах Бога-отца - Саваофа и Святого духа в виде голубя. Над распятием они признавали лишь изображение Спаса нерукотворного, что соответствовало древнерусской традиции в медном литье.

Совершенно особое отношение к меднолитым иконам и складням было у старообрядцев, почитавших их как прошедших «очищение» огнем, то есть «не руками творенных». Отсюда и иконы Спаса Нерукотворного (например, знаменитая чудотворная икона Кузнецкой слободы Мезенского уезда: до сих пор никому не ведомо, где сейчас она).

Интересна история легализации меднолитейного производства в далёкой Мезени, после «роспуска» старообрядческого Данилова монастыря Беломорья в конце XVIIIвека.  Внезапное, удивляющее местных краеведов, появление «деревенского» меднолитейного производства черносошными крестьянами Дерягиными в конце XVIIIвека в, известной своими старообрядческими традициями, д.Кимжа Мезенского уезда (изготовливали медную местную утварь, колокольчики и упряжь для скота, ну и попутно лили колокола для церквей, по мере необходимости: см.рис.70) связано с необходимостью иметь "крышу" для подпольного литья складней и икон поморского (не филипповского) "устава". Ранее эту "крышу", вероятно, предоставлял Данилов монастырь (Выговское литьё) до его разгрома.

[360x480]

Медная икона 19-ого века из "частных собраний" жителей Мезенского района Архангельской области.

[500x375]

Рис.70 Изделия меднолитейного «деревенского» производсва из д.Кимжа Мезенского уезда Архангельской губернии XIX века.
 

До XX века весь Мезенский уезд снабжался изделиями из меди из одной только деревеньки Кимжа? Мне, как потомку мезенских Дерягиных это, конечно, льстит, но даже я не верю в это. Приведем рассказ Д. А. Буторина, потомственного помора из Долгощелья, воспроизводящим события, случившиеся где-тов конце XIX в. У четы ненцев в течение семи летрождались одни девочки, и отец, крещенный ненец попрозвищу Северко, дал обет церкви св. Петра и Павла вдер. Сояна, в которой он венчался, что если родится мальчик, то он пожертвует церкви колокол. Через 10 месяцев после обета родился мальчик. Северко продал стадо оленей и поручил мастерам Дерягину и Мелехову из дер. Кимжа отлить колокол. В 1907 г. колокол был отлит и повешен на колокольню церкви св. Петра и Павла.

Приведенный отрывок рождает ряд вопросов:

1.Куда делся колокол из церкви св.Петра и Павла дер.Сояны? Это вопрос к истории Мезени в начале 20-ого века. Но вот второй уже имеет отношение к истории Поморского медного литья уже на Мезени:

2. Наличие второй четы потомственных медных мастеров Мезени: Мелеховых говорит о не случайности появления металопластики на Мезени. К концу 19 века на Мезени уже насчитывается как минимум 2-е династии мастеров: не только уже известным нам Дерягиных, но и Мелеховых.

Если и с Дерягиными не всё ясно: имеется в виду загадочность их появления в Кимже (то ли с Выга, то ли с Пинеги, то ли с Урала: каждый предлагает свою версию - только не местного происхождения). А ведь о процессе литья краеведам рассказывала внучка Федора Петровича Дерягина - Евстолья Андреевна Поднебесникова из д. Дорогорское. Да и в переписи 1710 года четко видно уже существование Дерягиных в Дорогорское (скажу, что с обрыва из Дорогорского видна д.Кимжа на противоположном берегу Мезени).

Теперь обратимся и к Мелеховым: если исходить из логики историков, то их появление как Мастеров на Мезени следует ожидать также из Карелии или Урала. Но и тут, если просмотреть перепись 1710 г (л.5), то в Окладниковой слободе:

Федул Анисимов Мелеховъ сорока лет у него жена Матрона Петрова дочь тритцати шти лет у него ж два сына Емелянъ дватцати трехлет Петръ дву лет у него ж две дочери (Ларыся) десяти лет Мавра пяти лет У Емеляна жена Ксенъя Козмина дочь дватцати четырех лет у него ж сын Петръ двулет.

Две династии мастеров медного литья: Дерягиных и Мелеховых; имеющих корни на Мезени уже с рубежа 17-18 веков - это уже перебор и говорит о существовании традиций медного литья на Мезени задолго до конца XVIIIвека.

Интересно, как эту историю с Соянским колоколом передергивают.

Вот, например, как об этом пишет местный журналист и краевед В.Дранников:

"По легенде, записанной Д. А. Буториным, Дерягиным при участии Андрея Михайловича Мелехова был отлит колокол для Соянской церкви."

В чем заключалось это участие А.М.Мелехова не уточняется: только спонсором он быть не мог - спонсировал ненец Северко. Остается участие только в виде мастера Мелехова: тем более в оригинале Буторина ясно сказано: поручил МАСТЕРАМ Дерягину и Мелехову отлить колокол.

Вопросы, на которые необходимо ответить:

1. Источник серебра для ювелиров!!!!, одним из которых был Михаил А. Дерягин?

2. Какие еще фамилии ювелиров Кимжы известны?

3. В каких музеях есть экспонаты образцов мастерства Кимженских ювелиров?

4. Что известно хотя бы местным краеведам о мастере Мелехове Андрее Михайловиче?

5. И, наконец, откуда взялось мастерство медного литья у Выговского общежития?: потому что известно, что Выговское общежитие возникло потому, что там уже существовали мастера литья и им Петр разрешил действовать только потому, что они этим мастерством обладали.

6. Как долго действовал меде- и сереброплавильный завод в Верховьях Цыльмы, притоке Печоры (рядом верховья Пёзы, приток Мезени), открытый в 1492 году (это уже доподлино известно, тем более имеются его остатки)?

А действительно, как долго он (серебро-золото-медеплавильный завод на р.Цыльма) существовал еще до 1492 года?

В 1332 году великий князь Московский Иван Данилович, прозванный еще при жизни Калитой (год рождения неизвестен - умер в 1340 г.) объявил войну Великому Новгороду, в ультимативной форме потребовав от независимой республики выплату дани "закамским серебром". В Новгородской первой летописи младшего извода читаем: "В лето 6840 [1332 г.] <...> великыи князь Иванъ прииде из Орды и възверже гневъ на Новъград, прося у них серебра закамьское..."

Конфликт был с трудом улажен. После внушительной демонстрации силы, в ходе которой воеводы Калиты захватили Торжок и Бежецк, новгородцы предполи уступить. Точно так же в свое время откупились они с помощью "бесчисленного множества даров" (в Никоновской летописи данная формулировка приведена дважды) от карательной орды Дюдени, того самого, что в свое время спалил до тла и ограбил четырнадцать городов Северо-Восточной Руси, включая Москву. Не приходится сомневаться, что львиную долю сих бесчисленных даров, опять-таки составляло неисчерпаемое и загадочное "серебро закамское" Что же в таком случае есть оно на самом деле? В Воскресенской летописи таинственные сокровища названы несколько по-иному - "сребро Закаменьское". Но это мало что меняет, ибо тем самым местонахождение "серебра" оказывается в Югре, то есть в Северном Приобье, за Уралом: Уральские горы в старину именовались Камнем, поэтому "Закаменьское" означает "Зауральское".

Вот тут-то и вылезать ошибочность локализации Югры за Уралом: за Камой-рекой, за Камнем-Уралом, Югру ныне тоже помещают за Уралом.

Но за Камой-рекой также располагаются и Северные Увалы (водорастел северных и южных рек Восточной Руси), которые на древних картах рисовались как гиперборейские горы (реки берут своё начало в горах).

Неважно, что послужило основанием для того, чтобы называть Урал и Северные Увалы Камнем (за Камой - Закамье - Закаменье - за Камнем), но вот то, что Золотая Орда потребовала от Москвы взять "закамское серебро" уже наводит на размышления. Если речь идет о сборе серебра за Уралом, то требование Орды выглядит довольно странным: это как всё-равно, что Узбекистан потребует от Европы собрать дань шелком в Китае. Во-первых: у Золотой Орды налаженные связи с Зауральем (там Белая Орда). Во-вторых: требует от Москвы, чтобы это сделал Новгород (где Ладога, а где Сибирь). В третьих: такое требование означает о регулярности сбора дани Новгородом с Югры, а значит - это не может быть за тысячи километров от Новгорода (пусть даже если он и располагается в Ярославле, по Фоменко).

Вот если принять расположение Югры в междуречье Мезени и Печоры, за Камой-рекой, за Северными Увалами - Камнем (как это показано на картах Ремезова (он даже и не подозревает, что оказывается жил в 17 веке в Югре - показывал ее в междуречье Мезени-Печоры, но никак не в Сибири: см.рис.71), тогда всё становится на свои места, и требование Золотой Орды от Москвы выглядит вполне логично.

[532x700]

Рис.71 Югорское царство в междуречье Печоры и Мезени на Тиманском серебро-золото-медьсодержащем кряже из Чертежной Книги Сибири С.У.Ремезова 1697-1701гг.

Интересный факт отмечают и вятско-камские краеведы (Ухов Сергей):

Например, первое упоминание о реке Каме в русских летописях датируется, видимо, 1324 годом, о Вятке (местности) — безусловно, только 1374 годом, хотя уже в самых древних летописях есть сведения о более удаленных северных землях и народах вплоть, якобы, до Северного Урала (Югра и Самоядь), наряду с Печерой. А ведь Кама — крупнейшая река в Европе, река Вятка — тоже не ручей, а реки в то время были главными транспортными путями. Если вглянуть на карту Ремезова (рис.71), то всё становится на свои места.

Другой пример. В одной из летописей говорится: «Сказа ми Гюрята Роговичь Новгородец: послах отрок свой в Печору, люде, яже суть дань дающие Новугороду; и пришедшю отроку моему к ним, оттуда иде во Югру; Югра же людье есть язык нем и соседят с Самоядью на полуночных странах» (Лаврентьевская летопись. Л. 85а середина. 27. С. 234-235).
Печора, Югра и Самоядь здесь этнонимы. У первых двух народов в тексте имеются краткие характеристики, чем они примечательны для летописца:

Печора — люди, дань дающие Новгороду;

Югра — люди, язык которых нем (непонятен).

Но ведь логически вытекают из этого противопоставления и противоположные характеристики:

Печора — язык их понятный;

Югра — дань не дают.

Не означает ли это, что язык печоры не финноугорский, как принято считать априори, а близкий летописцу — славянский или балтийский (про балтов — голядь или литву — никогда не писалось «язык нем», в то время различия балтийских и славянских языков были меньше, да и постоянные контакты позволяли, видимо, понимать друг друга)?

Почти очевидно (да и нет других мнений), что летописная печора обитала на берегах реки Печоры и Югра где-то рядом (почти очевидно, что до Камня-Урала).

В только что процитированной Новгородской первой летописи приведен и известный рассказ о походе новгородцев в Югру, то есть в то самое Закамье, откуда поступало к ним "закаменьское серебро":" [1193 г.] ... В то же лето пошла из Новгрода к Югру рать с воеводой Ядреем. И пришли в Югру, и взяли город, и пришли к другому городу. И заперлись [югричи] в городе, и тояли [новгородцы] под городом 5 недель. И выслала к ним югра [парламен-теров], обманом говоря так: мы-де собираем [для вас] серебро и соболей, и иные богатства, поэтому не губите своих смердов и своей дани. Так обманывали их, а сами воинов собирали. И как собрали воинов, то выслали из города к воеводе [приглашение]: "Приходи в город, взяв с собою 12 мужей лучших". И пошел в город воевода. взяв с собою попа Иванка Легена и иных лучших. Изрубили их [югричи в городе] накануне [праздника] святой Варвары. И выслали [приглашение] вновь, и захватили еще 30 мужей лучших, и тех изрубили, а потом еще 50. После этого сказал Савка князю югорскому: "Если, князь, не убьешь Якова Прокшинича и отпустишь его в Новгород живого, то ему, князь, удастся опять воинов привести сюда и землю твою опустошить". И повелел [князь] убить его. И сказал Яков [перед смертью] Савке: "Брат, судит тебя Бог и святая София, так как предал ты своих братьев, и встанешь с нами перед Богом, и ответ дашь за кровь нашу". И после этих слов он был убит. А тот Савка связи поддерживал тайно с князем югорским. Тем временем изнемогли [новгородцы] от голода, поскольку стояли уже 6 недель, поддавшись на обман. А на праздник святого Николы [югричи] сделали вылазку из города и изрубили их всех. И была печаль и беда оставшимся в живых, ибо уцелело их 80 мужей. И не было вестей о них всю зиму в Новгороде..."

Исключительно важное сообщение - по всем параметрам. Одно известие о существовании в Югре неприступной крепости, которую не могла взять новгородская рать, чего стоит. Помянуто в летописи и таинственное серебро. Любопытно однако: у кого же это югорцы его собирали? И почему именно собирали? Известно, что ханты-манси и подвластные им другие северные народы выплавкой какого бы то ни было металла не занимались и никакими металлургическими навыками не владели. Так какое же серебро собирали в таком случае данники ? Где? откуда? почему? Неушто плавили знаменитое Сасанидское серебро из Ирана, которым до сих пор буквально усеян Север Евразии?
Известно очень простенькое объяснение происхождения закамского серебра (оно просматривается уже в "Истории" Карамзина и, естественно, никаких древнеиранских параллелей не проводит): югорцы, дескать, сами его не добывали, а получали от производителей. Но кто же тогда эти производители? Северные народы металл не выплавляли и металлургических навыков не имели.

История с Выговским медным литьем началась в 18 веке, тогда же и началось освоение медных месторождений Ю.Урала (дальнее "Печорское" месторождение просто стало не выгодно (не выгодно и сегодня) из-за удаленности и отсутствия ныне используемых сухопутных путей. Даже невыгодно для добычи серебра, из-за его нынешней низкой стоимости (как попутный металл, оно извлекается в больших масштабах при медеплавильном производстве и даже в более мизерных количествах его в медных рудах Алтая, по сравнению с рудами "Печоры").
Последняя "вспышка" медного производства на Мезени произошла в 19 веке (мастера Дерягины и Мелеховы) в Кимже и на основе добычи меди (в "деревенских" масштабах правда) в верховьях Пёзы. Мало кто знает, что Михаил Дерягин, сын знаменитого Василия, занимался ювелирным делом и, скорей всего, на основе серебра из того же месторождения  (правда тоже в деревенских масштабах).

Теперь уж точно можно определенно утверждать: куда ходила Русь (Новгород) за серебром в 11-14 веках? В Югру, располагющуюся в междуречье Мезени и Печоры, где взяв один город, они не смогли справиться с другим (должно быть достаточно крупное укрепление). Ну а масштабах и качестве цветной металлургии наших югорцев в 1-ом тысячелетии н.э. можно составить впечатление в экспозиции Эрмитажа, лицезрея коллекцию серебрянных изделий Крайнего Севера эпохи Сасанидов (3-7 века н.э.)
 

[300x303]

Нильдинское блюдо Малой Оби. Коллекция Серебра эпохи Сасанидов Государственного Эрмитажа.

Но остались следы - вещественные и неуничтожимые: то самое сасанидское серебро, коим каждый теперь может полюбоваться - стоит лишь посетить Эрмитаж в Санкт-Петербурге. Вопрос, однако, остается все тот же: как же все-таки это серебро оказалось на Севере? А что если последние приверженцы зороастризма во главе с магами-предводителями, груженые сокровищами и реликвиями пытались спастись от беспощадных мусульманских сабель и отыскать убежище на своей древней Прародине, но застряли где-нибудь в Приобье и Приуралье и Европейском Севере? Так или иначе, в одно прекрасное время Русский Север превратился в арктическое подобие сокровищницы легендарного царя Креза. А Господин Великий Новгород на каком-то этапе прознал про те неисчерпаемые и вполне доступные при желании богатства. И не только прознал, но и на долгие годы (по существу - века) присосался к практически даровому источнику пополнения своей и без того не скудной казны.

Шуму особого по данному поводу новгородцы никогда не устраивали, получали по договоренности с Югры и Печоры изрядную толику серебряной дани, а если те забывали о долге, - направляли в Югру карательные отряды, вроде того, про который повествуют в приведенном выше отрывке летописец. Тайну свою, как могли, оберегали от чужих завистливых очей, дабы не обявились другие охотники до "закамского серебра". Но, как видно из летописей, нашелся все-таки на новгородских хитрецов один московский простец - по имени Иван, по прозванию Калита. Он пригрозил богатеньким новгородцам войною и вскорости получил от них все, что требовал: и собственную казну пополнил, и с золотоордынским владыкой - ханом Узбеком - расплатился.

Итак, персидские сокровища каким-то совершенно необъяснимым образом оказались не где-нибудь, а именно в той культурной зоне, где издревлесуществовали традиции высокохудожественного литья. Имеются в виду  "чудские древности" - литые бронзовые фигурки культового,мифологического и магического назначения. Именно территория современного Росийского Севера, и прежде всего области, с запада и востока примыкающие к Уральскому хребту, испокон веков славились искусными литейщикакми, кузнецами и мастерами-ювелирами, владевшими виртуозной техникой обработки металла.

Итак, Югория интересовала Новгород, а затем и Московию как источник серебра. Имеются сомнения в нахождении этого источника в междуречье Мезени и Печоры? Если имеются, то необходимо признать их существование на С.Таймыре.

Ладно бы по Северу были бы разбросаны только мировые шедевры эпохи Сасанидов III-VIII веков. Так нет, назло нашим историкам, Он еще и усеян Византийскими сокровищами XIII века.

Н.В.Федорова. Византийское сокровище угорских князей
Опубликовано в: Родина. Москва, 2002. № . С. 7-9.:

«Итак, на севере Западной Сибири в разное время найдено пять серебряных византийских чаш, изготовленных приблизительно в одно и то же время: в XII или в начале XIII века на территории Византийской империи в широком смысле, включая сюда ее ближневосточные провинции, а также захваченные к тому времени крестоносцами Сирию и Палестину. Это невероятно много. Так, на выставке «Искусство Византии в собраниях СССР», прошедшей в Эрмитаже в 1977 г. серебряная посуда IX-XII вв. была представлена чашами из Нижнего Приобья (рис.72) за всего одним исключением, речь о котором пойдет ниже.

 

[389x252]

Рис.72 Византийская чаша XII-XIIIвеков н.э. из Березова.

Ценность сосудов в наше время очевидна и не требует специальных доказательств. Для того, чтобы понять, насколько ценны они были для людей средневековья, (достаточно почитать воспоминания средневековых рыцарей-крестоносцев, которые были описаны ранее).

В этой связи интересна еще одна находка: серебряная византийская чаша, наиболее близкая из всех по форме, размерам, декору чаше из Барсова Городка, была найдена в 1915 году в составе клада серебряных вещей на окраине г. Тарту в Эстонии. Не может ли этот факт быть следом пути византийской посуды через Западную Европу в Европу Восточную и даже в Западную Сибирь?»

Как видим, не только c Ирана, но и с Византии, обходным путем доставляли Византийские сокровища в качестве посольских даров сибирским «князьям». Мы знаем, что изделия из серебра и золота всегда входили в состав посольских даров главе государства или иным важным персонам. Согласно дипломатическому ритуалу, серебряная посуда обязательно включалась в состав подношений царствующим особам. Так, иностранные художественные изделия из серебра составляли самую существенную часть казны московских государей (Маркова, 1998, с. 14). Более того, «почти на всех иностранных серебряных предметах по правилам хранения государевых сокровищ сделаны русские гравированные пометы об их весе, принадлежности, о пути и времени поступления в казну» (там же). Здесь уместно будет вспомнить чашу из Березова с ее фиксированным весом или ценой и Черниговскую чашу с надписью «Наум»: не есть ли это следствие их содержания в какое-то время в некоем хранилище в Москве, а затем передаче хантам и манси в качестве подарка «с царского плеча»?

Невероятно, но почти все советские, да и россиянские кандидатские и докторские диссертации по Искусству Малой Азии эпохи Сасанидов и отчасти Византии составлены на шедеврах, найденных на далеком Севере Западной Сибири и Прикамья.

«Предубеждение сильнее истины!». Не знаю, кому принадлежат эти слова, но, разбирая «фэнтези» наших «академиков» по истории Руси, постоянно в этом убеждался. «Достаточно большое количество серебряных блюдец и пластин, обнаруженных в последние годы в составе домашних святилищ хантов и манси, позволяет вернуться к вопросу о месте и времени их изготовления. В описаниях, выполненных предшественниками (в XIX веке), допущен ряд неточностей» (.А.В. Бауло. Атрибуция русских изделий из серебра, найденных на севере Сибири: сайт Ямальской археологической экспедиции):

Наиболее радикальная точка зрения на возраст двух серебряных блюдец, найденных в 1876 г. на святилище у сел. Веспугол на Нижней Оби, принадлежит О. Финшу. Он полагал отнести их к АНТИЧНОСТИ, но его смутили выбитые на лицевой стороне изделий даты - 1832 и 1833 гг. Позже в Казани, Радлов, «знаток этого дела», объяснил путешественнику, что на таких тарелках старинного происхождения часто выставляют позднейший год. Исходя из этой информации, О. Финш отнес их к изделиям «несомненно старинного происхождения». Поскольку ранее тарелки были найдены в «чудских могилах», то они, скорее, служили не тарелками, а зеркалами [Финш, Брэм, 1882, с. 436 - 437].

Данная информация крайне интересна по двум параметрам:

во-первых, если находились шедевры металопластики без указания даты и места (мастера) изготовления, то их относили к произведениям Сасанидов III-VIII века, Византии XII-XIII веков или Античности чудских могил в зависимости от сюжета на изделии;

во-вторых, сюжеты «жертвенных» тарелок хантов и манси XIX века встречены на «зеркалах» чудских могил Античности и таких «зеркал», вероятно, в них было не мало, как и раскопанных чудских могил. Поэтому интересен сюжет этих бронзовых зеркал (рис.73), находки которых известны на Печоре, в низовьях Оби и на о.Фадея у Таймыра.

[371x404]

Рис. 73 Зеркало (бляха) из Шуги под Пустозерском (Ненецкий АО, низовья Печоры).

Но это уже другая история.......
Продолжение в следующей части.......