май 2010
в ночь у меня был сердечный приступ. Что за ним?

Мне горько на него смотреть, льются слезы…
Симптом поворачивается влево и пытается кого-то разглядеть. Это моя мама.
Я еще пуще заливаюсь слезами. Сразу узнала её и мне захотелось уткнуться ей в колени и выплакать свое детское горе. Она гладит меня по голове и тихонько утешает, ждёт, когда я выплачу все.

Тут я увидела, что:
мне почему-то стыдно, тк я что-то не так сделала,
я что-то тяну и это очень тяжело. Упираясь, я пытаюсь ЭТО вытянуть и плачу от бессилия.
Мама смотрит и удивляется: и зачем ты это делаешь? Это не твое, поэтому тебе это не по силам, оставь это. Впрочем, можешь тянуть, пока не поймешь, что это не нужно! Это все равно, как если бы ты надела мои старые туфли и стала бы спотыкаться в них. Зачем? У тебя есть твои новые, красивые и тебе по ноге, сказала она улыбаясь.
Я вдруг поняла, почему мне стыдно. Я взяла чужое, то, что мне не принадлежит. Мама забрала у меня ЭТО, и мне стало хорошо и легко. Тепло и уютно у маминых колен, так бы и просидела вечность, уткнувшись в них.

Моя старшая сестра Лариса умерла от инфаркта, когда ей было столько лет, сколько мне сейчас. Мой теперешний приступ - синдром годовщины.
Во время приступа видела, как Лора держала в своих руках мое сердце и была сердита на меня

Я сказала ей, что вижу то, что она сердится и спросила, что я могу сделать, чтоб это исправить? Ей было достаточно того, что я увидела ее.
Перед глазами поплыли картинки, как она нянчилась со мной, таскала меня за собой во все её ребяческие, подростковые игры. Я сказала, как люблю ее, как благодарна ей и как счастлива, что она у меня есть. Мы всплакнули и крепко обнялись. Она попросила меня вспоминать её с радостью, а я почувствовала эту тихую радость от встречи с ней и от тех проделок, которым была свидетелем во времена нашего детства. Стало легко, радостно на душе и я отпустила ее.