Бывало, Тинка,
Как солнце, вдоль столов плыла твоя корзинка;
Качались над бедром гвоздики – сгустки крови,
И жёлтых глаз снопы, и снежные их брови…
На грудь твою, на два тугих плода,
Заворожённые, глядели господа –
Стройнее делались, когда входила ты.
- Кому цветы? Невестины цветы!

Эх, Тинка, Тинка! Не Настасе
Все твои пальцы кольцами украсил.
Мониста, серьги, туфли – всё не он,
Хоть насмерть был в тебя влюблён…

Кто ж мял твоё эбеновое тело,
Чья жажда пробудить твой вздох сумела,
Чью щедрость ты взяла в залог того,
Чтоб царское познал твоё он существо?

Ответь, кем сорвана была твоя рубашка?
Кто обхватил тебя – и ласково и тяжко?
На чьих руках, на чьих горячих лапах
Остался твой табачный нежный запах?
Чей пыл, тебя лишая сил,
Всю вдруг обжёг – и до костей пронзил?