«Устройство для образования полыньи» патент РФ №2295001 2005г. http://www.findpatent.ru/patent/229/2295001.html
17марта в 12-00 приглашаю любителей ЗОЖ, на презентацию ЧУДА мирного технического прогресса - настоящую НЕЗАМЕРЗАЮЩУЮ ПРОРУБЬ
на основе которой создан пока единственный в мире БЕСПЛАТНЫЙ зимний аквапарк «Булыгинское ЧУДО» в г. Барнауле,
на лесном родниковом озере Пионерское (пос. Кирова).
На охраняемой ЧОП «Гепард», территории аквапарка, есть раздевалка «Ондатровая хатка» согреваемая теплом незамёрзшей воды, туалет «по маленькому», ночное освещение, автостоянка.
Для спортсменов зимнего плавания, будет создано две дорожки по 25 метров у дальнего края проруби, а остальная площадь проруби (около 50кв метров) будет использоваться для купания всех желающих,
и даже будет ледяная горка для скатывания в воду на метровой глубине.
Для мерзляков будет организован костёр, у которого можно согреться после купания!
Изобретатель, создатель, организатор Алешков Иван
Тел. сот 8 902 998 08 42 дом. 8(3852)24 27 21 e-mail: aleshkow@gmail.com
Буду рад любой помощи и финансовой поддержке
Важное преимущество такой проруби – БЕЗОПАСНОСТЬ, благодаря заходу в воду с берега, как на летнем пляже!
Это позволяет восстановить НОВЕЙШИЙ обряд крещения:
Пацана 3-7 лет, берёт на руки родной или крёстный отец, заносит в прорубь до глубины по грудь ребёнку, и отпускает вводу так, чтобы он самостоятельно вышел на берег
В этом случае страх перед холодной водой пропадает навсегда!!!
У ребёнка проснется природный интерес к ЗОЖ, убиваемый чрезмерной заботой матерей
и он никогда не будет пить, курить, хулиганить, наркоманить, игроманить, богоманить..
и вырастет НАСТОЯЩИМ МУЖИКОМ – ДОБРОДЕТЕЛЕМ!
http://www.youtube.com/watch?v=PxL-QBCCp9s
Создание таких БЕСПЛАТНЫХ аквапарков – единственный способ противостоять совсем обезумевшим от жадности, алкогольному и табачному бизнесам, которые злоупотребляя хитростями рекламного зомбирования , губят здоровье и здравомыслие подростков, ради мусора денежных купюр.
Детское потребление алкоголя, курева, наркотиков…., как и подростковый суицид,
растут во всех странах из-за ПРОГРЕССИРУЮЩЕГО, вооружённого БЕЗУМИЯ ГОРОДСКОЙ власти, и отрыва горожан, от деревенской МУДРОСТИ ПРИРОДЫ:
« Я прошу, я умоляю всех людей: становись и занимай свое место в ПРИРОДЕ, оно никем не занято и НЕ покупается НИ за какие деньги, а только собственными делами и трудом в природе себе на благо, чтобы ТЕБЕ БЫЛО ЛЕГКО!!!
Человек после купания в проруби, чувствует себя НОВОРОЖДЁННЫМ,
а после пьяного веселья, - ещё живым покойником!!!».. Порфирий Корнеевич Иванов
Бросайте пить и курить, приобщайте детей к ЗОЖ, ибо главная МУДРОСТЬ ПРИРОДЫ:
НЕ дурачить детей воспитанием и нравоучениями, а самим жить по ЧЕЛОВЕЧЕСКИ!
Незамерзающая прорубь, всю зиму может служить ВЕСЁЛЫМ, экстремальным,
ПОЛЕЗНЫМ ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ в любом возрасте, - бесплатным РАЗВЛЕЧЕНИЕМ
и для праздников: «День ЗДОРОВЬЯ», юбилеев, СВАДЕБ, встреч друзей…..
и любых событий, которые раньше отмечали пьяным весельем ещё живых покойников.,,
Много ЧУДЕСНОЙ, спасительной для человечества и природы Земли, информации, можно увидеть в инете, набрав Алешков Иван изобретатель,
И у вас, любители ЗОЖ Барнаула, есть возможность собственными глазами увидеть и своим телом ощутить, спасительную доброту бескорыстной
МУДРОСТИ ПРИРОДЫ - НЕТ В МИРЕ ЗЛА, кроме власти денег!
Распространяйте эту информация в СМИ, школах, ВУЗах, детских садах…, рассказывайте родным и близким, рассылайте друзьям и родственникам по всей планете
Спасайте:
природу Земли от ВООРУЖЁННОГО безумия городских ЧИНовников-коррупционеров
здравомыслие детей от раболепского маразма ЧИНопочитания,
и здоровье детей - от жадности алкогольно-табачного бизнеса: обратите внимание на изобилие алкоголя и сигарет во всех продуктовых магазинах,
и Россия, где уже 8 лет как изобретена прорубь ЗОЖ, вышла на первое место по детскому потреблению курева и алкоголя!!!
14.03.13г. Любящий и понимающий ВСЕХ, деревенский мужик Иван Чудотворец
Исходное сообщение Older_Laszlo Всем похъ презИнтация, Иван...Незамерзающая прорубь, всю зиму может служить ВЕСЁЛЫМ, экстремальным, ПОЛЕЗНЫМ ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ в любом возрасте, - бесплатным РАЗВЛЕЧЕНИЕМ, и для праздников: День ЗДОРОВЬЯ, юбилеев, СВАДЕБ, встреч друзей….. и любых событий, которые раньше отмечали пьяным весельем ещё живых покойников, Регулярное купание в проруби (хотя бы раз в неделю) тренирует имунную систему, защищает здоровье от простудных инфекций, очищает сосуды, облегчает работу сердца, замедляет старение!!
Исходное сообщение Алешков_Иван Научная мафия (самые богатые люди планеты), в начале 20 века придумала оружие одурачивания детей и порабощения молодёжи эффективнее религиозного мракобесия. Она разработала, и всё время совершенствовала, раболепскую образовательную систему (последнее - это введение ЕГЭ). Образовательная система построена на принципе утверждённой ЧИНами-маразматиками, программы (утверждённая программа - это своего рода догма, которая незыблема) Принцип: выучил, ответил, получил оценку. Думать в таком процессе запрещено! Великий физиолог Иван Петрович Павлов (1849-1936) предупреждал: если каким-то органом или его функцией долго не пользоваться (долго не думать), то этот орган за ненадобностью отомрёт. Из поколения в поколение это передаётся и закрепляется на генном уровне. А после школьного заучивания догм, вместо познания ЕСТЕСТВЕННОГО мира, мы уже и не задумываемся над тем, что это является изощрённой формой издевательства над человечеством и природой Земли ради мусора дензнаков и маразма ЧИНов, олигархов и интеллектуалок голиковых батуриных васильевых,матвиенок.. НЕТ В МИРЕ ЗЛА, кроме власти денег http://maxpark.com/user/1855141085/content/1834162Военная проницательность Энгельса, опиравшаяся не только на обширные специальные познания, но и на общую способность синтетической оценки обстоятельств и сил, дала ему возможность во время франко-прусской войны опубликовать в лондонском «Пель-Мель» замечательные военные обозрения, которые молва приписывала одному из высших военных авторитетов того времени (господа «авторитеты», вероятно, не без удивления поглядывали на себя в зеркало). В кругу друзей Энгельс получил шутливую кличку Генерала. Этим именем подписан ряд его писем к Каутскому. Энгельс не был оратором, или, может быть, не имел случая стать им. Он даже относился к «ораторам» с оттенком пренебрежения, считая не без основания, что они склонны банализировать мысль. Но Каутский вспоминает Энгельса как замечательного собеседника с неистощимой памятью, замечательной находчивостью и меткостью слова. К сожалению, сам Каутский — посредственный наблюдатель и совсем не художник: из своих писем Энгельс выступает неизмеримо ярче, чем из комментариев и воспоминаний Каутского. Отношения Энгельса к людям, чуждые сентиментальности или иллюзий, были проникнуты насквозь проницательной простотой и поэтому глубоко человечны. В его присутствии за вечерним столом, где сходились представители разных стран и континентов, как бы сам собою исчезал контраст между изысканной радикальной графиней Шак и совсем неизысканной русской нигилисткой Верой Засулич. Щедрость личности хозяина дома выражалась также и в этой счастливой способности подняться самому и поднять других над всем второстепенным и внешним, нисколько не поступаясь при этом ни своими взглядами, ни даже своими привычками. Напрасно было бы у этого революционера искать черт богемы, столь нередких в среде радикальной интеллигенции. Энгельс не терпел неряшливости и небрежности ни в крупном, ни в малом. Он любил точность мысли и точность в расчетах, точность выражения и точность печатания. Когда немецкий издатель пытался изменить его правописание, Энгельс потребовал выправить заново несколько печатных листов. «Я так же мало, — писал он, — позволю навязывать мне орфографию, как и жену» (стр. 147). В этой сердитой и в то же время шутливой фразе Энгельс встает перед нами, как живой! Помимо родного языка, которым он владел как виртуоз, Энгельс свободно писал по-английски, по-французски, по-итальянски, читал по-испански и почти на всех славянских и скандинавских языках. Его философских, экономических, исторических, естественно-исторических, филологических и военных знаний хватило бы на добрый десяток ординарных и экстраординарных профессоров. Но и за вычетом всего этого у него осталось его главное сокровище: окрыленная мысль. В июне 1884 года, когда Бернштейн и Каутский, поддаваясь симпатиям и антипатиям самого Энгельса, жаловались ему на начинающееся засилие в партии всякого рода «образованных» филистеров, Энгельс отвечал им: «Главное дело — ни в чем не уступать, но сохранять при этом полное спокойствие духа» (стр. 119). Если сам Генерал не всегда сохранял «спокойствие духа» в буквальном смысле слова, — наоборот, он умел великолепно вскипать, — то он всегда быстро поднимался над временными злоключениями, возвращая себе необходимое равновесие мыслей и чувств. Стихия этой личности — оптимизм с доброй приправой юмора по отношению к себе и своим и — иронии по отношению к врагам. В оптимизме Энгельса нет и крупицы самодовольства: само слово это отскакивает от его образа. Подпочвенные источники жизнерадостности крылись, конечно, в счастливом, гармоническом темпераменте: но этот темперамент насквозь пронизан мыслью, которая несла в себе высшую из радостей: радость творческого познания. Оптимизм Энгельса одинаково распространялся и на политические вопросы, и на личные дела. После любого поражения он сейчас же находил обстоятельства, которые подготавливают новый подъем, и после каждого жизненного удара он умел встряхнуться и глядеть вперед. Таким он сохранился до конца. Ему приходилось иногда неделями лежать, чтобы избавиться от грыжи, которую причинило ему падение с лошади во время «джентльменской» охоты на лисиц. Старые глаза подчас отказывались служить при искусственном свете, без которого и днем не обойтись при лондонских туманах. Только вскользь упоминает Энгельс о своих недомоганиях в объяснение каких-нибудь задержек и тут же обещает, что на днях все «пойдет лучше», и тогда работа закипит вовсю. В одном из писем Маркса упоминается, что Энгельс имел привычку при разговоре игриво подмигивать глазом. Это ободряющее «подмигивание» проходит через всю переписку Энгельса. Человек долга и глубоких привязанностей меньше всего похож на аскета. Он любит природу, искусство во всех его видах, общество умных и веселых людей с участием женщин, шутку и смех, хороший ужин, хорошее вино, хороший табак. Ему не претит подчас даже утробный юмор Рабле, который охотно ищет своих вдохновений ниже грудобрюшной преграды. Вообще ничто человеческое ему не чуждо. Нередки в его корреспонденции упоминания о том, что новый год, счастливые выборы в Германии, его собственный день рождения, а иногда и события меньшего масштаба были вспрыснуты в его доме несколькими бутылками хорошего вина. Изредка мы наталкиваемся на жалобу Генерала по поводу того, что он вынужден лежать на софе «вместо того, чтобы выпивать с вами…, ну, что отсрочено, то не потеряно» (стр. 335). Автору этих строк перевалило за 72 года. Через несколько месяцев в прессу проник ложный слух о тяжком заболевании Энгельса. 73-летний Генерал пишет: «Ну-с, по поводу чрезвычайного упадка сил и ежечасно ожидаемой кончины мы опорожнили разные бутылки» (стр. 352). Эпикуреец? Но второстепенные «дары жизни» никогда не имели над этим человеком власти. Зато его подлинно захватывали за живое семейные нравы дикарей, или загадки ирландской филологии, всегда в неразрывной связи с грядущими судьбами человечества. Он мог позволить себе тривиальную шутку только в обществе нетривиальных людей. Под его юмором, иронией, жизнерадостностью всегда чувствовался нравственный пафос — без малейших фраз и поз, глубоко скрытый, но тем более подлинный и всегда готовый на жертву. Коммерсант, владелец фабрики, охотничьей лошади и домашнего винного погреба был революционным коммунистом до мозга костей. (добавил ссылку себе в дневник)
Исходное сообщение Malcolm_X Феерическая хуета.В первые два года переписки Энгельс пишет в обращении: «Дорогой господин Каутский» (слово «товарищ» еще не пользовалось признанием); после первого сближения в Лондоне обращение сокращается до двух слов: «Дорогой Каутский»; с марта 1884 года Энгельс переходит с Бернштейном и Каутским, каждый из которых был моложе его на 25 лет, на «ты». «С 1883 года, — пишет не без основания Каутский, — Энгельс рассматривал Бернштейна и меня как наиболее надежных представителей Марксовой теории» (стр. 93). В переходе на ты скрывалось несомненное расположение учителя к молодым ученикам. Но действительной близости внешняя фамильярность не означала: мешало ей главным образом то, что и Каутский, и Бернштейн были изрядно пропитаны филистерством. Во время их долгого пребывания в Лондоне Энгельс помог им усвоить марксистский метод. Но он не мог привить им ни революционной воли, ни смелой мысли. Ученики были и остались детьми другого духа. Маркс и Энгельс пробудились в бурную эпоху и прошли через революцию 1848 года уже как сложившиеся бойцы. Каутский и Бернштейн сформировались в течение сравнительно мирного промежутка между той эпохой войн и революций, которая тянулась от 1848 до 1871 года, и той, которая, открывшись русской революцией 1905 года и мировой войной 1914 года, далеко еще не закончилась и сейчас. Всю свою долгую жизнь Каутский умел уклоняться от выводов, которые грозили нарушить его умственный или физический покой. Он не был революционером, и это безнадежно отдаляло его от красного Генерала. Да и помимо этого они были слишком различны. При непосредственном общении Энгельс, несомненно, только выигрывал: его личность была богаче и привлекательнее всего того, что он писал и делал. Ни в каком случае нельзя сказать того же о Каутском. Лучшие из его книг гораздо умнее его самого. При личном общении он сильно терял. Может быть, этим объясняется отчасти тот факт, что Роза Люксембург, которая жила бок о бок с Каутским, разглядела его филистерство раньше Ленина, несмотря на то, что уступала Ленину в политической проницательности. Но это относится уже к более позднему времени. Из переписки совершенно очевидно, что не только в политической, но и в теоретической области между учителем и учеником всегда оставалась незримая перегородка. О работах Франца Меринга или Георгия Плеханова Энгельс, вообще скупой на похвалы, отзывался иногда с восторгом («Ausgereichnet!»). Каутского он одобряет всегда сдержанно, а под критикой его чувствуется оттенок раздражения. Как и Маркса при первом появлении Каутского в его доме, Энгельса отталкивали всезнайство и пассивное самодовольство молодого венца. Как легко находил он ответы на самые сложные вопросы! Правда, Энгельс сам склонен бывал к поспешным обобщениям; но у него зато были орлиные крылья и орлиный взор, а с годами он все больше перенимал у Маркса беспощадную к себе научную добросовестность. Каутский же при всех своих способностях был человеком золотой середины. «Девять десятых нынешних немецких писаний, — так предостерегал учитель ученика, — составляют писания о других писаниях» (стр. 139). Это значит: нет исследования живой действительности, нет движения мысли вперед. По поводу работ Каутского по вопросам первобытной истории Энгельс пытается внушить ему, что в этой большой и темной области сказать что-нибудь действительно новое можно не иначе, как изучив вопрос до конца. «Иначе, — прибавляет он довольно безжалостно, — книги, подобные `Капиталу', были бы гораздо чаще» (стр. 85). Через год (20 сентября 1884 г.) Энгельс снова ставит Каутскому в упрек «аподиктические утверждения95 в таких областях, где ты сам не чувствуешь себя твердым» (стр. 144). Эта нота проходит через всю переписку. Упрекая Каутского в вульгарном осуждении «абстракции», — без абстрактного мышления нет мышления вообще, — Энгельс дает классическое определение животворной и мертвящей абстракции. «Маркс сводит имеющееся в вещах и отношениях общее содержание к его наиболее всеобщему мысленному выражению; его абстракция воспроизводит, следовательно, лишь в мысленной форме содержание, уже заложенное в самих вещах. Робертус же создает себе более или менее несовершенное мысленное выражение и мерит вещи этим понятием, по которому они должны равняться» (стр. 144). Девять десятых ошибок человеческого мышления укладывается в эту формулу. Через одиннадцать лет в последнем своем письме Каутскому Энгельс, отдавая должное его исследованию о «предтечах социализма», снова делает автору упрек в склонности к «общим местам там, где имелся пробел в изучении». «В отношении стиля ты, чтоб оставаться популярным, впадаешь то в тон передовой статьи, то в тон школьного учителя» (стр. 388). Нельзя выразиться более метко о литературной манере Каутского! В то же время умственная щедрость учителя по отношению к ученику поистине неистощима. Важнейшие статьи плодовитого автора он прочитывает в рукописи, и каждое из его критических писем содержит неоценимые указания, плод серьезных размышлений, а иногда и изысканий. Известная работа Каутского «Классовые противоречия во французской революции», переведенная почти на все языки цивилизованного человечества, тоже прошла, как оказывается, через умственную лабораторию Энгельса. Большое письмо его, посвященное социальным группировкам в эпоху Великой революции XVIII века и, заодно, — применению материалистического метода к историческим событиям, представляет собой один из самых великолепных документов человеческой мысли. Оно слишком сжато и каждой своей формулой предполагает слишком значительный багаж знаний, чтобы войти в обиход массового чтения; но кто серьезно продумывал динамику классовых отношений в революционную эпоху, как и общие проблемы материалистического истолкования событий, — для того этот столь долго лежавший под спудом документ останется навсегда источником не только теоретического поучения, но и эстетического наслаждения. (добавил ссылку себе в дневник)
Исходное сообщение Алешков_Иван Извини друг ty_cobb, но с открытием спасительной простоты РЕАЛЬНОГО МИРА, НЕТ В МИРЕ ЗЛА кроме власти денег и матриархата, вся философская, экономическая, политическая, религиозная бредятина безнадёжно устарело, Дискуссия по естествознаниям утрачивает смысл когда отсутствие объективных фактов подменяется словесно-субъективной реализацией амбиций (интеллектом). и маразмом чинопочитания,навязанного с детства воспитанием и обучением. И надежды на сверхестественные силы, и поиски холявной энергии, т.е. вера в чудеса приводит к маразму даже одаренных природой гениев, тому в истории много примеров: Иван Кулибин, Николо Тесла, Виктор Шаурберг, Николай Линев… .. Но нам не на кого обижаться, почитайте Салтыкова-Щедрина, мое вчерашнее весеннее поздравление http://maxpark.com/community/4061/content/1860707 и другую инфу для умных, стряхните с ушей раздуваемый СМИ страх чинопочитания и сами рассмеетесь: За четверть тысячелетия покаяний, молитв. надежд (вот приедет барин, барин нас рассудит), бунтов, восстаний, революций, гражданских, мировых и локальных войн..... мы так и остаемся жить в городе Глупове!!! Нету настоящей науки в лживом словесносубъективном мире, созданном раболепством матерей и маразмом чиновников, ибо женщины-интеллектуалки и мужЧИНы-маразматики, не заинтересована в мирном развитии цивилизации и тормозят развитие естественных наук, ведущих к познанию миллиардылетней МУДРОСТИ ПРИРОДЫ. По этому одарённому природой ГЕНИЮ, если удается спасти деревенское здравомыслие, то добиться признания и поддержки ни каких шансов нет. И если Кулибину удалось попасть в академию благодаря яичным часам, сделанным для царицы, а Ломоносов обманул чиновников, сказав что он дворянских кровей, то при современном количестве горе-учёных-чиновников, лизоблюдов-академиков.... службах ЦРУ КГБ ФСБ. лживости СМИ.., ни каких шансов появления в науке Теслы, Менделеева, Эйнштейна... - нетуВы в корне не правы, - мой друг ванько-валятель, потому что - Каутский утверждает — не без задней мысли, как увидим, — что Энгельс плохо разбирался в людях. Несомненно, Маркс был в гораздо большей мере «ловцом человеков». Он лучше умел играть на их сильных и слабых сторонах и доказал это, например, своей нелегкой работой в крайне разношерстном Генеральном совете Первого Интернационала. Однако именно переписка Энгельса как нельзя лучше свидетельствует, что, если он не всегда счастливо маневрировал в личных отношениях, то это вытекало из его бурной непосредственности, но никак не из неумения распознавать людей. Сам Каутский, очень близорукий в вопросах психологии, приводит в качестве примера упрямую защиту Энгельсом друга дочери Маркса — Эвелинга, который оказался при несомненных способностях мало достойной личностью. Осторожно, но очень настойчиво Каутский стремится внушить ту мысль, что в отношении к нему лично Энгельс не проявил психологической чуткости. С этой целью и поднят, собственно, вопрос о способности Энгельса разбираться в людях. Всю свою жизнь Энгельс особенно бережно относился к женщине, как угнетенной вдвойне. Этот энциклопедически образованный гражданин мира был женат на простой текстильной работнице, ирландке, а после её смерти сошелся с её сестрой. Его нежность к обеим была поистине замечательной. Недостаточный отклик Маркса на смерть Мэри Бернс, первой жены Энгельса, вызвал облачко в их отношениях, видимо, первое и последнее за 40 лет их дружбы. К дочерям Маркса Энгельс относился так, как если бы они были его собственными детьми; но в то время как сам Маркс, видимо, не без влияния своей жены, пытался вмешиваться в сердечные дела своих дочерей, Энгельс осторожно давал ему понять, что эти дела не касаются никого, кроме самих участников. Особенной любовью Энгельса пользовалась младшая дочь Маркса Элеонора. Ее другом стал Эвелинг, женатый человек, порвавший со своей первой семьей: это обстоятельство создавало вокруг «незаконной» четы атмосферу удушливого, истинно британского лицемерия. Мудрено ли, если Энгельс взял под свою крепкую защиту Элеонору и её друга, даже независимо от его моральных качеств? Элеонора боролась за свою любовь к Эвелингу, пока хватало сил. Энгельс не был слеп, но он считал, что вопрос о личности Эвелинга касается прежде всего Элеоноры. За собою он оставлял лишь долг защищать её от лицемерия и злословия. «Руки прочь!» — упрямо говорил он благочестивым филистерам. В конце концов Элеонора не выдержала ударов личной жизни и покончила с собою. Каутский ссылается на то, что Энгельс поддерживал Эвелинга также и в политике. Но это объясняется попросту тем, что Элеонора, как и Эвелинг, действовали политически под прямым руководством Энгельса. Правда, деятельность их далеко не дала ожидавшихся результатов. Но и деятельность их антагониста Гайндмана, за которого продолжает держаться Каутский, также закончилась крушением. Причину неудачи первых марксистских попыток надо искать в объективных условиях Англии, прекрасно вскрытых тем же Энгельсом. Его личная неприязнь к Гайндману питалась, в частности, тем, что тот упорно замалчивал имя Маркса, оправдываясь нелюбовью англичан к иностранным авторитетам. Энгельс, однако, подозревал, что в самом Гайндмане сидит «самый шовинистический Джон Буль, какой только есть» (стр. 140). Каутский пытается отвести подозрения Энгельса на этот счет, как будто позорное поведение Гайндмана в войне — об этом у Каутского ни слова! — не обнаружило его злокачественный шовинизм до конца. Насколько же Энгельс и тут оказался проницательнее! Однако главный пример «неумения» Энгельса разбираться в людях относится к жизни самого Каутского. В опубликованной ныне переписке большое, если не центральное, место занимает развод Каутского со своей первой женой. Это щекотливое обстоятельство и удерживало, видимо, Каутского так долго от выпуска старых писем в свет. Весь эпизод ныне впервые становится достоянием печати… Молодая чета Каутских прожила свыше трех лет в Лондоне в постоянном и безоблачном общении с Энгельсом и его домочадцами. Весть о разводе Карла и Луизы Каутских, происшедшем почти сейчас же после их переезда на континент, буквально потрясла Генерала. Все ближайшие друзья оказались помимо своей воли как бы моральными арбитрами в этом конфликте. Энгельс сразу и безоговорочно встал на сторону жены и не изменил этой позиции до конца. В письме от 17 октября 1888 года Энгельс отвечает Каутскому: «Прежде всего следовало взвесить различие в положении женщины и мужчины при нынешних условиях… Мужчина только в самом крайнем случае, только после зрелого размышления, только при полной ясности относительно необходимости этого дела может предпринять этот наиболее крайний шаг, но и то в самой осторожной и мягкой форме» (стр. 227). В устах Энгельса, который хорошо знал, что сердечные дела касаются лишь самих заинтересованных, эти фразы звучат несколько неожиданной нравоучительностью. Но не случайно, однако, он направлял их по адресу Каутского… У нас нет ни возможности, ни основания пытаться разобраться в брачном конфликте, все элементы которого нам недоступны. Сам Каутский почти воздерживается от комментариев к своей давно ушедшей в прошлое семейной истории. Из его осторожных замечаний должно, однако, вытекать, что Энгельс определил свою позицию под односторонним влиянием Луизы. Но откуда взялось это влияние? Во время развода обе стороны оставались в Австрии. Как и в случае с Элеонорой, Каутский явно обходит суть дела. По всей своей натуре Энгельс был склонен — по крайней мере, при прочих равных условиях — встать на защиту слабейшей стороны. Но, очевидно, в его глазах и «прочие» условия не были равны. Сама возможность «влияния» на него Луизы говорит в её пользу. Наоборот, в фигуре Каутского были черты, которые явно отталкивали Энгельса. Он мог молчать об этом, пока сношения ограничивались вопросами теории и политики. Но оказавшись по инициативе самого Каутского вовлеченным в его семейный конфликт, он без особого снисхождения высказал то, что думал. Взгляды человека и его нравы, как известно, совсем не одно и то же. В марксисте Каутском Энгельс явно чувствовал венского мелкого буржуа, самодовольного, эгоистичного и изрядно консервативного. Отношение к женщине — одно из важнейших мерил мужской личности. Энгельс считал, очевидно, что в этой области марксист Каутский нуждается еще в некоторых прописях буржуазного гуманизма. Прав был Энгельс или нет, но именно так объясняется его поведение. В сентябре 1889 года, когда развод стал уже фактом, Каутский, желая, очевидно, показать, что он совсем не так черств и эгоистичен, неосторожно писал Энгельсу о своем «сострадании» к Луизе. Но именно это слово вызвало новый взрыв возмущения в ответ: «Луиза во всем этом деле держалась с таким героизмом и с такой женственностью… — гремел разгневанный Генерал, — что если вообще кого-либо следовало бы пожалеть, то конечно, не Луизу» (стр. 248). Эти беспощадные слова, следующие сейчас же за более примирительной фразой: «Вы двое только одни компетентны, и что вы одобряете, то мы — другие — должны принять» (стр. 248), дают безошибочный ключ к позиции Энгельса в конфликте и очень неплохо освещают всю его фигуру. Дело с разводом сильно затянулось, так что Каутский оказался вынужден провести в Вене целый год. Вернувшись в Лондон (осенью 1889 г.), он уже не нашел у Энгельса того теплого приема, к которому привык. Мало того, Энгельс как бы демонстративно пригласил Луизу хозяйкой в свой дом, осиротевший со смертью старой Елены Демут. Луиза вышла вскоре вторично замуж и жила в доме Энгельса вместе со своим мужем. Наконец, Луизу Энгельс сделал одной из своих наследниц. В своих привязанностях Генерал был не только великодушен, но и упорен. 21 мая 1895 г. за десять недель до смерти больной Энгельс по случайному в сущности поводу написал Каутскому крайне раздраженное письмо, полное желчных упреков. Каутский категорически заверяет, что упреки были неосновательны. Возможно. Но на свою попытку рассеять подозрения старика ответа он не получил. 6 августа Энгельса не стало. Каутский пытается объяснить трагический для него разрыв состоянием болезненной раздражительности учителя. Объяснение явно недостаточное. Письмо Энгельса, наряду с гневными упреками, заключает в себе суждения о сложных исторических проблемах, дает доброжелательную оценку последней научной работы Каутского и вообще свидетельствует о высокой ясности духа. К тому же мы знаем от самого Каутского, что перемена в отношениях наступила лет за 7 до разрыва и сразу приняла недвусмысленный характер. В январе 1889 года Энгельс еще твердо рассчитывал сделать Каутского и Бернштейна литературными душеприказчиками Маркса и своими собственными. В отношении Каутского он, однако, скоро отказался от этой мысли. Уже отданные ему для разборки и переписки рукописи («Теории прибавочной стоимости») Энгельс под явно искусственным предлогом вытребовал обратно. Это произошло в том же 1889 г., когда о болезненной раздражительности не было еще и речи. О причинах того, почему Энгельс вычеркнул Каутского из числа своих литературных душеприказчиков, мы можем высказать только догадку; но она властно вытекает из всех обстоятельств дела. Сам Энгельс, как мы знаем, относился к изданию литературного наследства Маркса как к главному делу своей жизни. У Каутского этого отношения не было и в помине. Молодой плодовитый писатель был слишком занят самим собою, чтобы отдавать рукописям Маркса то внимание, какого требовал для них Энгельс. Может быть, старик опасался даже, что много пишущий Каутский вольно или невольно использует отдельные мысли Маркса для собственных «открытий». Только так можно объяснить замену Каутского Бебелем, теоретически гораздо менее подходящим, но зато пользовавшимся полным доверием Энгельса. К Каутскому этого доверия не было. Если мы до сих пор слышали от Каутского, что Энгельс, в отличие от Маркса, был плохим психологом, то в другом месте своих комментариев Каутский берет уже обоих своих учителей за общие скобки: «Большими знатоками людей, — пишет он, — видимо, они не были оба» (стр. 44). Эта фраза кажется невероятной, если вспомнить богатство и несравненную меткость личных характеристик, рассеянных не только в письмах и памфлетах Маркса, но и в его «Капитале». Можно сказать, что Маркс по отдельным признакам устанавливал человеческий тип, как Кювье по челюсти — животное. Если Маркс не разгадал в 1852 году венгерско-прусского провокатора Бангия (Bangya), — единственный пример, на который ссылается Каутский! — то это лишь доказывает, что Маркс не был ни ясновидящим, ни хиромантом и мог делать ошибки в оценке людей, особенно случайно подвернувшихся. Своим утверждением Каутский явно стремится ослабить впечатление от неблагоприятного отзыва, который Маркс дал о нем после первого и последнего с ним свидания. В полном противоречии с собою Каутский пишет двумя страницами ниже, «что Маркс очень хорошо владел искусством обращения с людьми, это он наиболее блестящим образом показал, несомненно, в Генеральном Совете Интернационала.» (стр. 46) Остается спросить: как можно руководить людьми, тем более «блестяще», не умея распознавать их характер? Нельзя не прийти к выводу, что Каутский плохо подвел итоги своим отношениям с учителями! (добавил ссылку себе в дневник)
Исходное сообщение Russia_the_best одедас ранее не был большим понтом. зато бейсболка USA была у всех.еба,а если фламастером ещё буковки разукрасишь,то вообше блеск![показать]