80 лет назад по Ленинграду пронёсся слух о новом и необычайном явлении.
«Вы видели эту девочку – Галю Уланову?»,— взахлёб спрашивали друг у друга всезнающие и очень привередливые питерские балетоманы. Один из них, писатель А. Толстой, посетив накануне «Шопениану» с участием юной выпускницы Ленинградского хореографического училища, недоуменно пожал плечами: «Не понимаю, почему вы так волнуетесь? В конце концов, она всего лишь обыкновенная богиня».
Изысканно пошутив, «красный граф» удивительным образом попал в точку. Много лет спустя американский фотограф и профессиональный интервьюер Альберт Кан, познакомившись с Улановой через посредство переводчика (балерина не знала иностранных языков), явственно ощутил тот же самый, таинственный парадокс: «Я выходил от Улановой с уверенностью, что встретил женщину настолько же необыкновенную, насколько обыкновенной она казалась».

В самом деле – она не блистала особой интеллектуальностью. В свободную минуту читала Тургенева и газету «Вечерняя Москва». Летом отдыхала у друзей в ближнем Подмосковье, не прельщаясь тёплыми морями и дорогими курортами. Любила гулять по лесу, плавать в реке и кормить голубей на Театральной площади. А ещё – принимать гостей, потчуя их простеньким домашним печеньем и чаем из сервиза с цветочками.

...Альберт Кан так и не сумел разговорить Уланову, заставить её раскрыть свои секреты. Он мечтал о книге диалогов – а получился альбом с фотографиями, который она упорно не позволяла издавать, потому что в подписях и комментариях он «слишком превозносил» её. Эта женщина больше всего на свете боялась рекламы. В её элегантной безупречности блеск славы ей казался безвкусной, аляповатой мишурой. Но – странное дело – чем больше она старалась спрятаться в тень, в тишину, в ненарушимый покой своего внутреннего мира, тем пышнее и ярче разрасталась легенда Улановой. Так что, в конце концов, внутри этой легенды можно было спрятаться, как в коконе. Её знали все – но никто не знал.
Гордо демонстрируя очередному обожателю свои бицепсы, она сказала: «Я сильнее, чем вы думаете». Ей было 49 лет, и она по-прежнему была в прекрасной форме. Узкие брючки и свитер грациозно обтягивали её стройную фигуру, пышные волосы непринуждённо развевались по ветру.

Вынимая из сумочки очередную упаковку жвачки «Spearmint», предусмотрительно и в баснословных количествах привезенной из Америки, она, должно быть, выглядела инопланетянкой в Москве образца 1959 года.

Уланова и была пришелицей с других планет. Она не знала дьявольских игр, которые разыгрывались в непосредственной близости от неё. Она поступала так, как находила нужным. Она не танцевала ни в балетах, которые писали начальники, ни на приёмах у Сталина или Хрущёва. Не вступала в партию, не подписывала позорных писем, ни на кого не доносила. Если узнавала, что близкий ей человек поступил подло или просто пошёл на компромисс – в жизни ли, в творчестве, – сразу и бесповоротно разрывала отношения.

Но от друзей никогда не отрекалась. В самые тяжёлые и мрачные годы она не боялась общения с эмигрантами, свято хранила постоянно пополнявшуюся стопку писем знаменитого хореографа Сержа Лифаря. Эти его письма к ней всегда начинались одинаково: «Я к вам пишу, чего же боле...» И даже пудель Улановой прибыл к ней с Запада: одна из лондонских поклонниц, прослышав, что балерина обожает всяческих зверюшек, прислала ей этот прелестный подарок через посредство корреспондента «Daily Mail». Галина Сергеевна баловала его немилосердно, а возвратившись из театра, брала на руки и шептала ему что-то на языке, понятном лишь им двоим.

Детей у неё не было, а муж – Вадим Рындин, главный художник Большого театра – был намного старше её и слишком суров, чтобы по-настоящему ее баловать.
Может быть, она была наивна; являлась в кабинет к Фурцевой (тогдашнему министру культуры) и говорила: «Наш замечательный педагог Асаф Михайлович Мессерер сейчас преподаёт за границей. Нельзя ли и нам – в порядке обмена – пригласить репетитора с Запада?» В те годы она была председателем худсовета в Большом театре. Можно себе только вообразить, каким упрямым, строгим и дотошным был этот худсовет.
Но Улановой всё сходило с рук. Власти, зная ей цену, осыпали её благодеяниями. У неё было всё: огромная квартира с видом на Кремль, персональная «Волга» с шофёром, звание народной артистки СССР и две звезды Героя социалистического труда, в народе именуемые Гертрудой. Она участвовала во всех гастролях театра вплоть до 1960 года, когда Большой балет впервые отправился в Лондон без неё. Но, надо думать, причиной здесь были не козни КГБ, а мощное влияние новой, агрессивной звезды – Майи Плисецкой.
Впрочем, истинную подоплёку событий, происходивших в те дни, мы, должно быть, никогда не узнаем. Даже с началом гласности Уланова категорически пресекала всякие расспросы, всякие попытки напечатать о ней что-нибудь такое, о чём окружающие её люди поневоле знали, но обязаны были молчать. Она не хотела представляться жертвой. За 16 лет ежедневных занятий в классе А.Мессерера никто не видел её плачущей. В детстве на вопрос: «Кем ты хочешь быть?» – она неизменно отвечала: «Мальчиком». В юности она с удовольствием изучала мужские партии и даже знала приёмы поддержки.
Но точно так же она не хотела представляться и героиней. По Москве до сих пор бродят анекдоты: «Вы знаете, что сказала Уланова, когда её попросили обеспечить лауреатские награды нашим бездарным конкурсатам?» – «А что она ответила, когда ей намекнули, кого и как нужно отблагодарить за орден, который она недавно получила?» И прочее в том же духе.

И только она сама вовеки сохранила молчание. Об этом. О любви, которая, говорят, когда-то вспыхнула между ней и премьером ленинградского балета Константином Сергеевым, а потом закончилась катастрофой: Сергеев предпочёл другую балерину, Дудинскую. Тогда Уланова уехала из Ленинграда и больше без особой нужды туда не возвращалась.
... Она ушла из жизни тихо и одиноко, твёрдо и решительно, как в своё время уходила со сцены. Предполагают, что перед смертью она уничтожила дневники, которые вела с детских лет. В какие миры она отправилась? А может быть, всё вышло, как писала в своё время «New York Times»: «Если где-то в космосе есть цивилизация выше нашей, то Уланова была бы лучшей представительницей нашей планеты».

Ю. Андреева «Галина Уланова. Инопланетянка»