Заключительная часть моего рассказа:
Я...- она глубоко и порывисто вздохнула и посмотрела ему в глаза уже более осмыслено, но потом вдруг резко отвернула голову, будто бы ей дали пощечину, и взгляд ее вновь сделался невидящим. - Я больна, - по бледной щеке ее скатилась одинокая слеза и остановилась на сухих губах.
- Что?.. - почти прошептал он.
- Я больна, - уже громче повторила она, высвобождая свое плечо из его мертвой хватки, которая вдруг резко ослабилась.
- И на сколько серьезно? - только и смог проронить он.
- Очень, - безучастно ответила она. - Лейкемия.
"Лейкемия" - это словно врезалось в его сознанием острой шпагой невыносимой боли. Лейкемия…
Глаза его наполнились слезами, и он, уже ничего не видя перед собой, рухнул перед ней на колени, хватая ее руки и целуя подол ее платья.
- Нет, нет, любимая… нет, не правда… - шептал он в исступлении, а она стояла молча, и слезы непрекращающимся потоком лились по ее мертвенно-бледному лицу.
- Не надо! - вдруг вскричала она, отходя от него. - Не надо, - уже тихо и пугающе спокойно произнесла она.
Он все еще стоял на коленях с опущенной головой и руки его, казалось, дрожали.
- Это ничего не изменит, - сухо и жестко произнесла она. - К тому же ты все уже знаешь: я выхожу замуж.
- Нет, нет, - он хотел было подойти к ней, но Мария остановила его рукой.
- Ты не можешь…
- Почему? Очень даже могу.
- Ты не можешь… После этого не можешь. Останься со мной, я буду хранить тебя, оберегать тебя… ты не можешь…
- Я не могу остаться с тобой.
- Но почему?..
- Потому что… я не люблю тебя! Ты мне безразличен, - выпалила Мария.
- Не лги мне… Ты просто не хочешь делать мне больно, но этими словами ты причиняешь мне еще большею боль…
- Ты очень заблуждаешься насчет своего значения в моей жизни, моих чувств к тебе и моих благородных порывов.
- Я не верю тебе. Ты так не можешь… Ты же… Ведь ты - ангел, - как безумный шептал Александр.
- Нет! - вскричала Мария. - Я не святая, я - живая!
И вдруг она закрыла лицо руками и горько заплакала.
- Не оставляй меня, Мария, - он словно молитву произнес эти слова, и она смотрела на него глазами, полными слез.
-Не надо… Ты переживешь это… Ты сильный, я знаю. Ты перенесешь потерю меня, - она говорила, и в голосе ее надорванной струной звенели слезы.
Он тупо качал головой, пытаясь схватить ее за руки.
- Помнишь, - все также плача, говорила Мария. - Ты говорил мне, что поэты чувствуют боль всего мира, что в их душах трагедии многих и многих людей, что их сердца болят за весь мир… Неужели ж ты, хранящий в своей человеческой душ, тысячи трагедий, не переживешь своей?..
Откуда ей было знать, что хрупкое сердце поэта способно вынести любую боль, кроме своей собственной?
Вдруг раздался звонок в дверь, и оба они не сразу поняли это, с минуту стоя друг против друга, и смотрели друг другу прямо в глаза, пытаясь понять то, что произошло.
Тут кто-то зазвенел ключами, и дверь открылась сама.
- Мари, ты что… - на пороге комнаты возник молодой человек и так и застыл на том самом месте, увидев заплаканную и бледную Марию и незнакомого человека, ужасно одетого с горящим взглядом.
Это был Андрей - жених Марии. Он был высокий и, как и сказала, Алена достаточно красивый молодой человек, с темно-каштановыми глазами и ярко-голубыми, но совершенно холодными и глядящими на все происходящее с каким-то презрение, глазами.
- Это Андрей Петрович, - слабо проговорила Мария, поспешно вытирая слезы. - А это… Александр Владиславович.
- А, это он, - с каким-то ужасным пренебрежением обронил Андрей, и внимательно посмотрел на Марию.
- Он что… это он довел тебя до слез? - угрожающе спросил он.
- Нет, нет, - поспешно отрицательно покачала головой Мария.
- Да я его сейчас же раздавлю, как таракана, - со злостью и отвращение прошипел Андрей.
Александр стоял и безотчетно слушал угрозы в свой адрес.
- Андрей… - попыталась было утихомирить его Мария.
- Оставь! - он сбросил ее руку со своего плеча.
- Какого черта ты приходишь сюда, подонок, и говоришь всякую чепуху моей невесте, - может быть, Александру показалось, но он произнес эту фразу с какой-то насмешкой. - Ты, жалкий поэтишка…
Сначала Александр хотел ударить его, но произнес только:
- Да вы ничтожество, Андрей Петрович.
Он резко отвернулся от него и Марии и вышел из комнаты.
- Саша! - закричала Мария, но на самом деле из ее груди вырвался только слабый вздох.
- Все в порядке, дорогая, я его прогнал, - скал Андрей, прижимая Марию в своей груди и говоря так, будто бы она ничего не видела.
А ее сердце разрывалось на части, и от этой боли она не могла более ни говорить, ни плакать.
***
Она узнала о своей болезни месяц назад. Сначала у нее были просто головокружения и редкие головные боли, но Мария списывала все это на усталость и перенапряжение в учебе, но потом боли стали сильнее и чаще, и она стала чувствовать какую-то невозможную слабость во всем теле.
Когда об этом узнала Надежда Олеговна, она безумно забеспокоилась и потащила дочь на обследование. Врач поставил жестокий и безоговорочный диагноз: лейкемия.
С этого момента жизнь Марии круто изменилась. Музыкальное училище пришлось бросить, потому что она уже физически не могла посещать его и отдавать столько сил музыке, а в университете она взяла академический отпуск. Она боялась больше всего на свете думать об этом, но в глубине души знала, что больше туда не вернется.
Она пила разные препараты и делала разные процедуры, но с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Наконец, она перестала принимать лекарства, поняв всю бесполезность этого.
Посовещавшись, родители убедили дочь помириться с Андреем, потому что в Румынии у него есть знакомый и "очень знающий" (по выражению самой Надежды Олеговны) врач, который занимается онкологическими больными. У Марии уже не был сил противиться, и она позвонила Андрею. Хотя знала: уже ни один врач на свете ей не поможет.
Узнав о случившемся, Антон тут же примчался в Россию к своей невесте. Но Мария сказала, что она не любит его и не выйдет за него замуж, как и говорила после их первой ссоры, и едет с ним в Румынию только ради родителей, чтобы не причинять им боль, и понимает всю безнадежность этого мероприятия. Антон остался рядом с ней, списав все на болезнь и усталость.
И вот завтра у них самолет в Румынию.
Мария не хотела думать об этом, не хотела думать о том, что… она умрет вдали от Родины. Где-то в чужой стране, рядом с чужым человеком… Она не хотела об этом думать, но думала. Она думала о своих родителях, о своем родном Петербурге, и как не любила его осень; думала о своем детстве; в ее памяти возникали лица, которые, как ей казалось, она уже давно забыла. Единственный, о ком она не думала - был Александр. Словно какая-то часть ее, где она хранила его образ, умерла после того, как врач прочитал ее приговор.
И завтра она улетает.
***
Александр не помнил себя после того, как ушел от Марии. И все последующее время он прожил словно во сне. Все чувства словно бы иссохли в ней и теперь остывшим прахом лежали на дне его души. Ничего не осталось - кроме боли, жестокой боли, без отрады и без слез.
Одно издательство попросило у него разрешения напечатать одну его поэму, которую он написал, еще будучи студентом Литературного. Он не дал. Ему предложили хороший гонорар, но он отказался. Он вообще отказался от всего, что когда-то было для него дорого. Словно бы вместе с чувствами, истлел и его дар, его талант. Он порвал все свои черновики, сжег все листы со стихами, все толстые тетрадки… Он ненавидел их. Он ненавидел себя. Ему было тошно и противно в этом мире. Он ненавидел его. Он поклялся себе больше никогда не писать. Как-то он сказал Марии, что в душе поэта сотни, тысячи, миллионы трагедий всего мира. Но его собственная трагедия была настолько велика, что вытеснила из его души все остальное. И залегла там огромным бесчувственным камнем, холодным и мертвым.
Мария уехала на следующий же день после их последнего разговора. Вместе с Андреем, в Румынию. К какому-то известному румынскому врачу. Он обещал вылечить ее в самые короткие сроки.
Через два месяца она умерла.
***
Александр стоял на крыльце того самого кафе, того, куда уже больше полугода назад небо послало своего прелестнейшего ангела. На улице пахло весной, и май разливался радостным и чудесным солнышком, крася улицу в золотистые тона. Александр стоял и смотрел в чистейшее небо, наполненное лазурью. Казалось, оно улыбается.
"Ты снова счастливо, - он обратился к нему. - Ты не плачешь боле, ведь ты снова вернуло себе своего ангела".
Все-таки, изменчивое небо не смогло отпустить надолго своего лучшего и прекраснейшего ангела.
